— Ты что?! — завопил он. — Совсем сбрендила? Глупо. Ужасно глупо. Сейчас они разозлятся и станут резать ее на кусочки.
— Что там, Сень? — спросили с переднего сиденья.
— Да кусается, блин! Больно!
В ответ раздался хохоток. Не зловещий, как Ладка ожидала, а вполне добродушный.
Вот всегда у нее все не как у людей! Все не слава Богу! Приз не дали, вместо этого похитили! И похитители странные…
«А вдруг это продолжение рекламной акции?» — внезапно подумала Ладка.
Но что же это за реклама?! Передачи «Фактор страха»?! Или что там еще бывает? Программа «Розыгрыш» на ОРТ, вот. Родители ее обожают. Только ведь Ладка — не Анастасия Волочкова и уж точно не Николай Басков! Это их вкупе с другими звездами и звездульками принято разыгрывать в эфире. Медсестра хирургического отделения провинциальной больницы для телевизионщиков ничем не привлекательна.
Не фантазировать надо, а бежать!
Коленкой в пах, кулаком в морду, и…
Да, да, да, на полном ходу на проезжую часть. Даже если останешься живой, встречные машины это исправят…
— Сеня! Ты что, оглох?! У тебя мобильный надрывается!
— Не могу! Она вырвется!
Еще как вырвусь, мстительно подумала Ладка.
— Сколько раз тебе говорил, купи хэндз-фри! — сердился тот, что был за рулем. — А ты что?
— Мы приедем уже когда-нибудь или как? — прервал его напарник, и она судорожно перевела дыхание.
Телефон все звонил, но теперь с другой стороны, как будто у водителя.
— Алле? — нетерпеливо выкрикнул тот, и Лада стала жадно прислушиваться к разговору.
— Девушка, что вы орете? Вы скажите толком! Ах, Таня… Очень приятно. Тогда почему вы звоните мне, а не Семену? Ах, он трубку не берет. И что же вы хотите?..
Произошло какое-то движение, Семен — наверное, тот самый, что держал ее, — принялся вполголоса, но очень убедительно материться и даже попытался выразить возмущение руками. Лада тотчас воспользовалась этим и пнула наугад освобожденной коленкой. Семен чертыхнулся громче, перехватил ее, тяжело сопя в ухо, и придавил сверху.
— Кретин! — завопили с водительского сиденья, и она обрадованно взвизгнула, решив, что второй головорез почему-то встал на ее сторону.
Но у того были другие причины вопить на своего клона.
— Ты зачем дал ей мой сотовый, а? Сам со своими бабами разбирайся!
— Да я на всякий случай, — стал оправдываться тот, что назывался Семеном.
— Случай, твою мать, уже представился. Ты посмотри назад-то!
— Ой, е!
— Вот то-то и оно! Тормозить, что ли?
— Тормозите, тормозите, — пробурчала Ладка без особой, впрочем, надежды.
— Извините, но вас никто не спрашивает. Так что делать, Семен Андреевич? Дура твоя из ревности нам сейчас все планы порушит!
— Она не дура! — пылко возразил Семен Андреевич, хотя поведение Татьяны явно свидетельствовало об обратном. Это ее машина ехала следом за ними, причем так близко, что Сенька мог разглядеть в глазах Татьяны знакомые гневные огни.
Дело труба.
Каким-то образом она их заметила, и теперь жаждала, вероятно, услышать объяснения, почему среди дня оба директора по маркетингу катаются на машине. Причем едут по направлению к пирсу — больше эта дорога никуда не могла привести. Стало быть, они направляются развлекаться на бережку, кутить с девчонками на яхте и…
Семен точно знал, что она рассуждала именно так, а не иначе.
Объясняться, конечно, придется. Но что бы такое придумать, а?
Он не успел придумать ничего, брат яростно выкрутил баранку, скрипнул тормозами и, перегнувшись через сиденье, рявкнул:
— Давай бегом!
К тридцати годам Татьяна Кошкарева твердо знала, что доверять нельзя никому. Особенно мужчинам. Особенно, если они хороши собой, самоуверенны и привыкли к женскому вниманию.
Таких следует держать в ежовых рукавицах, это же очевидно.
Она и старалась.
Но уследить за Семеном было непросто. То он на мопеде гоняет, то волну ловит, то местной шантрапе мозги прочищает, то с бабами по кабакам бумаги деловые подписывает, а заодно коленки щупает!
Ну было бы двадцать ему, она б поняла. Так нет, человек вполне созрел для семейной, взрослой жизни, просто сам этого не осознает. Значит, надо объяснить.
С такими вот мыслями она ехала по городу. И вдруг увидела припаркованную Сенькину машину, причем за рулем сидел не Семен, а его братец — такой же балбес.
Любящее сердце умело их различать.
Она решила припарковаться рядом, но свободного места не было. А пока она его высматривала, ее ненаглядный появился собственной персоной — вышел из какого-то неказистого офиса.
Моментально заподозрив очередную пакость, Татьяна решила затаиться.
Между тем братья поменялись местами. Семен уселся за руль, а Степка куда-то отправился.
Через пять минут она окончательно убедилась в том, что Семен неисправим. Девиц он клеил направо-налево, даже не выходя из машины.
А одна из них — худенькая, ничего интересного, — привлекла его настолько, что он даже выскочил из машины и стал откровенно приставать к этой мелкой, серой крыске.
От негодования Таня закусила губу. Это что же творится-то? Чтобы от такой женщины, как она — самостоятельной, влиятельной, интересной, черт побери, во всех отношениях, — переметнуться на какую-то шушеру?! На малолетку в затрапезном сарафанчике?! С бледными острыми коленками?!
В негодовании Татьяна вылезла из машины, собираясь шваркнуть эту малолетку носом об асфальт! А потом она займется Семеном!..
Но прежде чем она успела перейти дорогу, произошло нечто странное. Появился Степан, девица бросилась наутек, братья метнулись один — за ней, второй — к машине. Минута, и они запихнули вырывавшуюся малолетку внутрь автомобиля, уселись сами и тронулись с места.
Вот до чего дело дошло! Они уже взялись насиловать школьниц! Мало им ровесниц, добровольно раскрывающих объятия!
Татьяна прыгнула обратно в машину и дрожащей рукой повернула ключ в замке зажигания.
Она ему сейчас покажет! Она ему устроит веселую жизнь!
Вот они, голубчики! Едут себе и в ус не дуют. А куда едут? К пирсу? Значит, девочку на яхту и — в открытое море развратничать.
Вот ведь подлость человеческая! Разве ж могла она подумать, что Сенька — да, непутевый, да, безалаберный! но добрый и ласковый парень! — способен на такое! Да еще среди бела дня!..
Таня громко выругалась и решительно достала мобильный. Сейчас, сейчас. Будет вам и белка, будет и свисток…
Семен опасливо держался от нее на приличном расстоянии.
— Ты че, Тань? Ты че такая злая? Че случилось?
— Ах ты, хрен моржовый! Он еще спрашивает!
— Да ты не кричи, Тань, люди кругом. Ну че ты? Классно же получилось, а? Случайная, так сказать, встреча. А ты по магазинам ездила? А мы вот… ээ… за договором приезжали. Да, за договором.
— Да что ты говоришь? — покачала она головой и не выдержала, треснула его сумочкой в бок.
Это у нее хорошо получилось — Семен охнул и отпрыгнул. Она снова размахнулась. Увлекшись, стала дубасить без остановки.
Она наступала, Семен отпрыгивал все дальше, прохожие смеялись, а некоторые одобрительно свистели.
— Тань, да ты совсем, что ли?! Успокойся! Давай дома поговорим! Тань, я тебя умоляю, хватит! Я на работу опоздаю!
— На работу? Вон твоя работа сидит!
Она махнула сумочкой в сторону машины. На заднем сиденье кто-то кувыркался. Увидев это, Татьяна в сердцах плюнула:
— Ну, вы даете! Братец твой, что, до постели не мог дотерпеть?! Ты, Сеня, совсем рехнулся, заодно с ним!
— Что ты мелешь? Ты все не так поняла…
— Конечно! Где уж мне, за печкой сидя?
— Таня! Хватит! Я тебе потом все объясню, нам ехать надо!
От возмущения она не сразу придумала, что делать дальше. И для порядка ударила его еще пару раз.
— Нет, я не понимаю, — пятился Семен, — вроде взрослая женщина, а ведешь себя…
— А ты как себя ведешь? — зарыдала она. — В глаза мне заявляешь, что тебе надо ехать трахаться!
— Татьяна!
— Ненавижу тебя! Бабник паршивый, кобель ненасытный! На вас вообще в суд можно подать, понял?
— Милая моя, да ты бредишь! Угомонись, лапочка, крошечка, солнышко мое! — Он осторожно придвинулся и, схватив ее за плечи, ткнул носом себе в грудь и быстро погладил по волосам. — Все хорошо, я тебя люблю, слышишь? Ты самая лучшая, мне никто больше не нужен, ты слышишь?
Как она могла слышать, если он зажимал ладонями ее уши, а?
Если только сердцем. Вот им она и слушала. И оно начинало таять.
Однако, сердце было не только любящим, но и измученным ревностью, поэтому оно не могло растаять просто так.
— Мы сейчас же едем домой, — пропыхтела Таня в грудь Семену. — Ты понял? Сейчас же!
— Но дорогая…
— Или можешь искать себе другую дорогую! Кажется, у тебя это здорово получается!
В отчаянии Семен обернулся. В машине происходило что-то кошмарное, изредка тонкий голосок вырывался наружу, взывая о помощи, но никто из прохожих спасать Глафиру не спешил.
Впрочем, еще минута борьбы, и они обязательно привлекут к себе внимание!.. Одна парочка выясняет отношения на улице, вторая — в машине. Мало ли какие мысли возникнут по этому поводу у ментов или просто любопытных граждан.
Действовать надо быстро.
И что самое обидное — до Афони осталось ехать меньше километра. А там Глафира может кричать сколько душе угодно, никто не услышит!
— Я на секунду, милая, ладно?
— Нет! Мы едем…
— Таня! — прошипел он так сердито, что она отшатнулась. — Таня, это очень важно! Я потом тебе все расскажу, хорошо?
Подумав, она кивнула.
— Но имей в виду, если ты сейчас поедешь с ними, между нами все кончено!
Он уже бежал к машине.
— Степ, ну как?
— Пошел к черту, дурак! Закрой дверь! Нет, стой, дай что-нибудь!
— Что?
— Кляп, вот что! Она орет! И кусается!
Возня, не прекращавшаяся ни на миг, сопровождалась змеиным шипением. Семен, восхитившись героизмом брата, в одиночку справляющимся с эдакой коброй, метнулся к багажнику.