- "Тоже в некотором роде семья," - сказала Джейм, и защемила ему нерв на локте. Он выпустил свою сестру, его рука безвольно обвисла, и в ярости повернулся к Джейм.
- "Что, ах ты маленькая сучка..."
- "Правильный пол, неправильный термин."
Он бросился на неё, а она скользнула мимо него ветер-дует приёмом, отвешивая ему пинок по штанинам, когда он пролетел мимо. Он впечатался головой в стену спальни. А затем пошёл обратно, такой же разъяренный, как очумевший бык. Джейм вышибла из-под него его ногу, и он взбороздил мраморный пол, врезавшись в него своим лицом. Он остался лежать на месте, неподвижный и хрипящий, а вокруг его головы начала растекаться кровь.
- "Если ему повезёт, то это только сломанный нос и сотрясение," - сказала Джейм Дани, которая замерла в ужасе, руки прижаты ко рту. - "Ежели он сообразил, что ты стала уязвимой, то сколько времени пройдёт, прежде чем Мастер Нужнозадый явится сюда в поисках Лорда Торговли? В общем и целом я думаю, что вам обоим стоит отправиться в Подутесье, где Клык, Кроаки и Матушка Ведия смогут о вас позаботиться."
- "Я думаю ... в целом ... тут ты права." - прохрипел Шёлкоторг с постели.
Дани поспешила обратно к нему. - "Но способны ли вы на такое путешествие?"
Он рывком привёл себя в вертикальное положение. - "С помощью. Я должен."
Дани взяла одну его руку, а Джейм другую. Он встал между ними подобно раненному аисту и заковылял, тяжело дыша, прочь из комнаты.
ГЛАВАXVЗимние Сказки
80-й день зимы
Торисен поправил меховую накидку на своих вытянутых ногах и нырнул обратно в её уютные складки. Чаша горячего вина со специями приносила желанное тепло его рукам, успокаивая боль шрамов. Стояла холодная ночь, полная летящего снега, но две стекольные печки Марка поддерживали большой зал Готрегора располагающе тёплым, даже с учётом ветра, свистящего сквозь дыры во всё еще незаконченном витражном окне. По крайней мере, здесь было намного лучше, чем в его собственном башенном кабинете наверху.
Волвер свернулся клубком перед одной башней-печью, Уайс - перед другой. Марк размалывал ингредиенты на головной части стола рядом с окном, который он приспособил в качестве своего рабочего пространства. С одного края Бурр показывал Киндри, как можно заштопать его потёртые носки, используя деревянное яйцо.
- "Подцепляешь край дыры, видишь? Потом перетягиваешь нитку через выпуклость яйца к другой стороне. Затем стежок на эту сторону. Взад-вперёд, взад-вперёд. Меняешь направление. Затем прошиваешь нитку над и под оригинальной основой ткани ... хорошо. Не останавливайся."
Лютый потянулся и зевнул. Лапы вскинуты в воздух, мохнатый живот обращён к теплу печи, он приспособил свой рот к человеческой речи.
- "Ты выглядишь готовым замурлыкать."
Торисен потянул своё вино. - "Я провёл хороший день."
Лютый сморщил нос. - "Что, помогая чистить конюшни?"
Готрегор заносило снегом уже две недели подряд, и стены начинали ощутимо давить на всех без исключения. В отсутствие иных занятий, кроме как поддержания огня, еды и сна, нервы у всех были на пределе. Однако ничто не могло помешать работе лошадиного пищеварительного тракта за исключением голода, а запасов питания и для людей, и для зверей было по-прежнему с избытком. Больше того, все удалённые стада были сейчас загнаны в подземные стойла, и все они добросовестно производили навоз, который нужно было выгребать наружу как минимум раз в день.
- "И что же твои кендары думают о твоей помощи?"
- "Это им, разумеется, не нравится. Что, их драгоценный Верховный Лорд тратит своё время на чёрную, повседневную работу? Но я должен был чем-то заняться."
- "Всё лучше, чем продолжать добивать канцелярщину," - пробормотал Киндри Бурру, который только фыркнул.
Торисен стрельнул в них поднятой бровью. - "Что может быть тоскливее того, чем возиться с тем, чем ты меньше всего на свете хочешь заниматься? Как бы то ни было, потом были скачки."
Кендары раскопали дорожку по краю внутреннего двора, и высыпали туда повозки навоза, чтобы прикрыть гладкий лёд. Каждый день, лошадей выводили наверх, по пять десятков за раз, и давали им пробежаться для поддержания формы. Сегодня была очередь Шторма. Чёрный квартерон винохир вырвался с пандуса с высоко вскинутой головой, глаза горят, а ноздри испускают струи пара подобно дракону. Он вдарил копытом по снегу, затем искоса оглянулся на Торисена и заржал.
Приглашение было достаточно ясным.
Торисен не был в седле, казалось, вечность. Он схватил Шторма за гриву, одним скачком взлетел на его голую спину, и они сорвались с места, помчавшись по северной прямой, с летящими из-под копыт чёрныша комьями снега. За ними разразились выкрики. Ещё несколько лошадей обрело своих всадников и это превратилось в гонку. Вокруг северо-западного угла, вниз параллельно западным стенам, вверх по южной стороне... Меж колен Торисена вздымались рёбра Шторма. Сильный ветер с примесью снега бил ему в лицо, а грива Шторма хлестала по рукам. Звуки свалки за ними на юго-восточном повороте: одна из лошадей поскользнулась и повалилась, увлекая за собой ещё нескольких. Теперь они неслись обратно домой, с башнями старого замка, качающимися над головой. Кендары выстроились вдоль дороги, хлопая в ладоши. Торисен натянул поводья, останавливая Шторма почти впритык к скользкому пандусу, уходящему вниз в конюшни, и наконец-то выпустил дыхание: Ах...
Он не думал, что кендары позволили ему выиграть преднамеренно.
- "Как там Крон?" - спросил он теперь Киндри.
- "Падение кончилось переломом ноги, но он должен скоро снова подняться. А между тем, он может понянчиться со своим новым ребёнком-младенцем, пока его супруга Мерри будет справляться с его обязанностями, в добавку к своим собственным. Это не должно быть особенно сложно, по крайней мере, в данный момент. Я и не знал, что кендары мужчины могут кормить грудью, если очень понадобится."
- "О, кендары полны сюрпризов. Мы, хайборны, не воспринимаем их таланты и в половину так серьёзно, как следовало."
С той поры, как юный сынишка Крона и Мерри сломал себе шею, и Торисену пришлось одарить его Белым Ножом, он не переставал интересоваться этой парой. Они, казалось, каким-то образом символизировали собой здоровье кендарского гарнизона. Новый ребёнок оказался здоровым и хорошим, и был рождён под его покровительством, гарантирующим место у Норфов. Чего нельзя было сказать о всяком кендаре, что хотел присоединиться, и не потому, что Торисен не желал этого, а только лишь потому, что он был способен привязать ровно столько-то и не больше людей, без потери силы своей связи с остальными. Это знание далось ему тяжелой ценой - самоубийством Муллена, чьё посмертное знамя висело теперь на почётном месте в Норфском зале. Крон выбрал подходящий момент, чтобы обратиться с просьбой о новом ребёнке. Аналогично Тори сожалел, что кендар повредил себе ногу.
На столе скрипели обломки известняка, которые Марк перетирал в порошок в ступке из железного дерева. К этой смеси он добавил немного сушёного лаврового куста и песка из Пустошей. Звук и острый аромат кустарника напомнили Торисену о последнем почтовом всаднике, успевшем проскочить до снегопадов, чтобы доставить новости с юга и, между делом, связку маленьких мешочков с сырьём для окна Марка.
Лютый заметил смену его настроения и с тяжёлым ударом перекатился на бок в его сторону. - "Что такое?"
- "Ты же слышал, что Котифир претерпевает нынче крайне жестокое Изменение. Я только надеюсь, что Харн сумеет удержать Джейм в лагере на это время."
- "А он сказал, что так и сделает?"
- "Нет."
- "Мудрый Харн. Если творится что-то интересненькое, то не найдётся способа удержать твою сестру в стороне от этого."
Торисен только вздохнул, вспоминая блестящие, любопытные глаза Джейм и её талант оказываться во всяческих абсурдных ситуациях. Даже будучи ребенком, она уже отличалась этой особенностью.
- "Это правда," - сказал он.
- "Помнишь нашу первую встречу?" - спросил волвер, возможно, чтобы его отвлечь. - "Это было во время большого Изменения, когда умер Король Круин и на трон взошёл Кротен."
- "Как же не помнить." - Торисен расслаблено рассмеялся. - "Меня удивляет, что ты её тоже помнишь, учитывая, насколько ты был пьяным тогда."
Киндри заинтригованно поднял глаза. - "Что же случилось?"
Лютый распутал свои конечности, что уже выросли длинными, долговязыми и человеческими. - "Если хочешь, я расскажу."
- "Только с самого начала, пожалуйста," - сказал Торисен. Они с Бурром знали эту историю. А остальные нет.
- "Отлично. Однажды давным-давно, когда я был только щенком, Король Круин прибыл в Угрюмую Нору, чтобы поохотиться на волверов. Мы тогда все попрятались и стали наблюдать, как он раскидывает лагерь в руинах замка, что служил нам нашей берлогой. Той ночью поэт пел королю на рендише, но король был слишком пьян, чтобы слушать. Однако его слушал я, из-под прикрытия ближайшего кустарника. Поэт увидел меня, но ничего не сказал. Это было его местью пренебрежительному хозяину.
- "Ну вот, настал рассвет и Круин выехал в леса, но глубокие дебри опасны, а волверы Глубокой Глуши остроумно-изобретательны. И мы весь день наблюдали, как люди Круина гибнут разнообразными хитроумными способами. Наконец, мы предложили вывести его обратно. Король не был до конца обрадован нашим содействием, но он его принял. В ответ, он предложил место при своём дворе любому волверу, что пожелает там появиться."
- "Что," - сказал Марк, улыбаясь сквозь свою седеющую бороду, - "на своей стене с трофеями?"
- "Это и было нашей первой мыслью. Тогда мы этого не знали, но волвер Глубокой Глуши последовал за нами из леса и тоже всё слышал. Он и стал первым, кто принял королевское предложение."
Уши Уайс дёрнулись. Она перекатилась на живот и окинула Лютого немигающим взглядом своих льдисто-голубых глаз.
- "Когда я возмужал," - продолжал тот, - "То отправился на юг и нашёл поэта, чьё пение слышал. Он тогда уже постарел и вышел из моды и славы, но мне это было неизвестно. Он предложил представить меня королевскому двору, и я с радостью согласился."