- "Я снова и снова перечислял их имена," - сказал он. - "Все и каждое, начиная от Харна и кончая новорождённым Крона и Мэри. Кто ещё ко мне привязан, кого я позабыл?"
В прошлый раз это был кендар Муллен, который ободрал себя живьём в зале посмертных знамён, чтобы его никогда не позабыли снова. И Трое знают, Торисен никогда не забывал, как кровь умирающего просачивалась сквозь его одежду, когда он встал рядом с ним на колени.
- "Муллен. Добро пожаловать домой."
Пять ночей назад Торисен снова проснулся с точно таким же ужасающим ощущением пустоты, отсутствием чего-то, что пропало. Кого же он подвёл в этот раз?
Не можешь их удержать, не можешь? насмехался голос отца за закрытой дверью в его образе души. Я всегда твердил, что ты слабак.
Наверху, Уайс со всего маху бросилась на закрытую дверь, взвизгивая от раздражения и возбуждёния. Её когти заскребли по дереву, а затем рудиментарные пальцы стали безуспешно щупать замок.
- "Она разнесёт твою спальню на части," - предупредил Лютый.
- "Ничего не поделаешь. Ей просто нельзя отправляться с нами сегодня. Мастер охоты ещё не докладывал?"
- "Он дожидается внизу."
Появился Бурр с закрытым подносом. - "Но сначала, милорд, завтрак."
- "Бурр, у меня просто нет времени..."
- "Садитесь. Ешьте."
Торисен опустился в кресло и принялся сверлить взглядом поставленную перед ним овсянку. - "Ну, тогда, по крайней мере, пришли его наверх."
В должный момент появился мастер охоты, кендар средних лет, с седеющими волосами, всё ещё тронутыми лисье-рыжими тонами, облачённый в красно-коричневую кожу.
- "Ищеек [lymers] выпустили ещё до рассвета," - доложил он. - "Они пока ещё не учуяли свежего запаха, но мы пересекли цепочку странных следов. Пальцы по виду волчьи, оканчиваются когтями, но несколько удлинённые."
- "Вроде этого?" - Лютый встал на одну из своих волосатых ног и любезно поднял вверх другую, принявшую наполовину волчью, наполовину человеческую форму.
- "Ну, да, но только намного больше. Неважно, что это за зверюга, но она просто огромная."
Торисен с Лютым обменялись взглядами.
- "Это звучит определённо похоже на Гнашара," - заметил последний.
С той поры, как из зимней ночи им ответил лютый вой, они находились на страже, хотя не то, чтобы это помогало пастухам черной, капризной скотины, которая предпочитала телиться в снегах, а не в разумной безопасности стойла. Нескольких кендаров обнаружили в прямом смысле разорванными на части, и наполовину сожранными, в окружении их разбежавшихся подопечных. Торисен чувствовал уход каждого подобно холодному ветру, проносящемуся сквозь его душу. По крайней мере, их имена он помнил. Нападения на кенциров вместо скота, судя по всему, были рассчитаны на вызов ответной реакции, как и злобный рёв, что следовал за каждым убийством. Однако же они, собственно, не знали наверняка, имеют ли они дело с каким-то монструозным жутковолком, спустившимся с холмов, или же со смертоносным родителем Уайс.
Теперь Торисен опустил свою ложку, овсянка осталась наполовину не съеденной и, в любом случае, совершенно не распробованной. - "Мы должны полагать, что это Гнашар."
- "Предки знают," - сказал мастер охоты, тяжело опуская локти на стол, - "мы пытались преследовать его подобно обычному волку. Ставили ловушки, травили собаками леса ... но он слишком умный, чтобы попасться на подобные трюки и приманки." - Вой Уайс заставил его вздрогнуть и оглянуться через плечо.
- "Возможно, это только потому, что мы не поставили нужной наживки," - заметил Лютый.
- "Даже не думай об этом," - сказал Торисен.
- "Ну, она же не может сидеть в заточении наверху весь остаток своей жизни."
А это было сущей правдой, подумал Торисен, что делало текущую охоту ещё более важной. Почему же тогда его одолевало чувство, что они всё делают неправильно -- или это только его общая неуверенность во всём и вся этим утром? Он уже определённо лишился одного кендара. Что если он потеряет и Уайс заодно? К том же Шторм заработал нарыв у копыта, так что Торисену пришлось ездить на своей запасной верховой лошади, сером мерине по кличке Дождь. Всё, казалось, пришло в полнейший беспорядок.
До них долетел слабый звук рога.
- "Ну, наконец-то!" - сказал мастер охоты, вскакивая на ноги.
Они прогрохотали вниз по спиральной лестнице, во внутренний двор, где конюхи держали в готовности их лошадей. Торисен взлетел на Дождя, который нервозно затанцевал под ним из стороны в сторону. Он кольнул своей шпорой в правый бок серого, чтобы заставить его утихомириться, и мерин мгновенно лягнул лошадь за собой. Торисен совсем позабыл, что это был инстинктивный ответ на больное ребро. О, его Шторм, у которого хватало ума, чтобы не устраивать подобной суматохи. Вместе с ним на охоту выехало порядка двадцати кенциров, не считая дрессировщиков собак, что уже были в поле, двигаясь по следу. Рог прозвучал снова, с севера. С поводков спустили жуткогончих, затем могучего молокара. Лютый остался рядом с Торисеном, хотя опустился теперь на всё четыре и бежал на мохнатых лапах. Охотничья партия миновала ворота, спустилась по крутому склону и поскакала через яблоневый сад. Впереди замаячил лес.
Это был ясный день поздней зимы, со снегом, всё ещё лежащим в тенях и гребнями по веткам от короткого снегопада этой ночью. Тая под солнцем, он капал с плотно скрученных почек алмазными каплями на несущихся внизу всадников. Торисен придержал Дождя, чтобы не давать ему напирать на лошадь мастера охоты. Перед ними мчались жуткогончие, хлестая по сторонам своим чёрными хвостами, держась следа ищеек.
Отряд нырнул под деревья. Здесь бежало несколько тропинок. Будучи такой близкой к крепости, эта область, однако, отличалась мудрёностью и коварством. Это здесь заплутала охота Ганта, потеряв его и его людей, в ночь, когда призрачные убийцы явились за леди Норф. Легенды гласили, то он мог слышать их крики, но при этом не мог найти дорогу домой, пока не стало слишком поздно.
Лошади больше не бежали все вместе, а петляли между зарослями кустов, стволами деревьев и случайными валунами, скатившимися с высот, следуя зову гончих. Торисен потерял Лютого из виду, когда они разделились, чтобы обогнуть с двух сторон маленькую рощицу. Он легко мог слышать остальных, но замечал лишь мерцание движения между голыми стволами. Вот мелькнула красновато-коричневая куртка мастера охоты. Дождь собрался и перепрыгнул через упавшее дерево, приземлившись, с удивлённым фырканьем, на клубок веток. К тому времени, когда они выбрались на чистое место, мерцание красного пропало, хотя крики охотников всё ещё просачивались назад сквозь деревья. Они, похоже, удалялись всё дальше.
Торисен пустил Дождя рысью.
За исключением отдалённой охоты, до него теперь не долетало ни единого шороха, лес окутало безмолвие. Ни птичьего пения, ни ветра, только хруст снега под ногами. Деревья поредели, и земля нырнула к мелководному ручью, бегущему меж покрытых пятнами льда берегов. С безоблачного неба скользили снежинки. Он будто въехал в кармашек зимы.
Низко висящее солнце слепило и сбивало его с толку. Не повернул ли он, каким-то образом, кругом, направляясь в итоге скорее на юг, чем на север? Земля здесь вполне была способна сыграть с ним подобную шутку.
Дождь внезапно заколебался на берегу, уши нервозно дёргаются взад-вперёд. Он с фырканьем выпустил струи пара и попытался сдать назад. Торисен потрепал его по шее.
- "А теперь-то что? Давай вперёд."
Лошадь осторожно спустилась боком (крабом) в дошедшую до колен воду, на скользкие камни, а затем снова остановилась, дрожа.
Другой берег, казалось, извергся вулканом.
Дождь попытался развернуться прочь, но поскользнулся. А пока он пытался восстановить равновесие, что-то огромное, белое и мохнатое, поднялось на гребне того берега. По горлу серого скользнул длинный коготь, и на снег брызнуло ярко-алым. Дождь взвизгнул и повалился. Всё это случилось слишком быстро, чтобы успеть что-то подумать. Торисен обнаружил себя лежащим в русле ручья, по лицу струится вода, левая нога прижата весом лошади к каменистому дну. Шок от падения и холод заставили его судорожно распахнуть рот, а затем захлебнуться ледяной водой. Он с трудом приподнялся на локте. Широкая струя крови Дождя закручивалась мимо него, уносимая быстрым потоком. Несмотря на то, что целый кусок его шеи был вырван прочь, мерин всё ещё пытался подняться, размалывая в процессе ногу Торисена о камни. Он попытался вытянуть себя на свободу и чуть не лишился сознания от боли. Пока он лежал в потоке, тяжело дыша, что-то встало между ним и солнцем.
- "Так-так-так," - протянул сочный, знакомый голос над головой. - "Вот мы и встретились снова, лордик."
Торисен вскинул ладонь, чтобы прикрыть глаза. Сквозь красноватое сияние, окутавшее его пальцы, он увидел Гнашара, стоящего на берегу, подогнув задние ноги. Остальная часть его массивного, полуволчьего, получеловечьего тела горбилась против солнца. Он был намного больше, чем Торисен помнил, и если его душа и отбрасывала свет или тень, то их поглощало это могучее солнечное сияние.
- "Ну и где там эта мелкая сучка, моя дорогая доченька?"
- "В безопасности от тебя."
Гнашар рассмеялся. Даже против солнца, его зубы были очень и очень белыми. - "Но надолго ли, а? Кто её защитит, когда ты умрёшь? Возможно, она даже попытается отомстить за тебя? О, это было бы превосходно."
Прищурившись, Торисен мог теперь различить живот и грудь волвера. И то и другое густым слоем покрывали завитки белого меха, которые намекали на размозжённые головы щенков, беззвучно вопящие. Трое, сколько же помётов своего потомства он перебил?
- "Неужели крови ещё недостаточно?"
Смех Гнашара перешёл в рычание. - "Молодые всегда поглощают старших -- если только старшие не ударят первыми. Этому я научился у Круина, пусть даже ему самому недостало мужества, чтобы преуспеть самому. Как бы ещё я стал Королём Леса, если бы не убил своего собственного отца? Ни один мой щенок не выживет, чтобы сотворить такое со мной и, таким образом, я буду жить вечно."