Переход «Эдвина Фокса» из Сватоу в Гавану, по-видимому, обошелся без происшествий. Нет записей, из которых можно узнать, как проходило путешествие. Однако, ознакомившись с ежедневным журналом «смотрителя кули» Джона Шоу, мы можем получить представление о том, что происходило на борту «Форест игл», американского судна, которое перевозило 500 законтрактованных китайцев из Макао в Гавану в период с февраля по июнь 1861 года. Еда часто портилась, и ее приходилось выбрасывать за борт. 23 марта он отметил, что «ямс гниет… Часть свежей свинины становится прогорклой, а часть рыбы разлагается – я использую это на максимум». Многие китайцы употребляли опиум. Некоторым удалось приобрести новую партию во время остановки на отдаленном южно-атлантическом острове Святой Елены; Шоу «нашел его и отобрал у них». Смерть некоторых из этих «опиумных кули» была списана на употребление наркотиков. Шоу использовал «шпионов», чтобы следить за пассажирами, и во многих случаях некоторые были наказаны за азартные игры, драки и воровство. Всего через шесть дней после выхода из Макао троих заковали в кандалы за предполагаемый заговор «с целью отравить европейцев, находящихся на борту, и захватить судно, когда оно причалит к берегу». Шоу всегда обращался к китайцам, находящимся на борту судна, по номерам, а не по имени, что отражено в его записи о драматических событиях 9 апреля:
С умеренным бризом все отрадно, приятная погода. Кули купаются и моются. Почти все кули вышли на палубу. Уборка внизу и проч. В 8 утра умер кули № 104 – в 10 утра доктор объявил его умершим (?) Предали его тело глубинам моря. В 12 дня от употребления опиума умер кули № 165. Похоронили его в три часа дня. Не могу понять, что случилось с кули, что они умирают. Еда приготовлена хорошо, вентиляция хорошая и т. д. Койка очень чистая, и хлорную известь насыпаем в подпалубных помещениях каждый день – № 300 медленно поправляется. № 201 очень болен – 482 примерно так же. № 322 медленно поправляется. Доктор дал рвотное 18 кули[247].
Из 309 китайских пассажиров, севших на «Эдвин Фокс» в Сватоу, 40 умерли в пути. Уровень смертности 12,9 % был лишь немного выше, чем средний показатель 11,7 % для всех рейсов с кули на Кубу. Этот показатель был вдвое больше или даже выше для торговли с Перу[248]. Уровень смертности кули на Кубе был почти таким же, как и у порабощенных африканцев, перевозимых по трансатлантическому Среднему проходу, хотя путешествие из Африки было намного короче[249]. В целом уровень смертности на рейсах кубинских кули составлял 31,4 на тысячу в месяц по сравнению с 60 на тысячу в месяц в трансатлантической работорговле, 19,9 на тысячу в месяц среди законтрактованных индийцев, отправляемых в Британскую Вест-Индию, и только 2,4 на тысячу в месяц среди заключенных, отправленных в Австралию[250].
Томас Гвинн, корабельный врач «Эдвина Фокса», возложил вину за смертельные случаи во время путешествия на плохое здоровье перевозимых китайцев. Он также указал, возможно, заняв оборонительную позицию, на некоторые особые обстоятельства – конкретно на наличие среди законтрактованных большого числа людей из удаленных от побережья частей Китая. Он объяснил в письме Кроуфорду, британскому генеральному консулу, который следил за прибытием судов с кули, что, «несмотря на то что все китайцы, которые поднялись на борт “Эдвина Фокса”, были в плохом состоянии, среди них было много тех, кого называли “татарами”; люди, которые жили на расстоянии в сотни миль выше Кантона; и они оказались настолько слабыми по конституции и настолько предрасположенными к ужасным болезням <…> что едва они поднимались на борт, как заболевали и почти все умирали; самое пристальное внимание и самое разумное лечение, которое проводилось, чтобы облегчить их состояние, оказалось недостаточным, чтобы остановить у них быстрое развитие приступов дизентерии, офтальмии и, что хуже всего, тропической язвы, которая не поддавалась никакому лечению»[251].
Отчет Гвинна не был уникальным. Он отражал оценку, данную Томасом Сомервиллем, корабельным врачом американского судна «Китти Симпсон» (покинуло Гонконг за четыре дня до «Эдвина Фокса» и прибыло в Гавану в тот же день, что и «Эдвин Фокс»), в его подробном описании условий, которые привели к смерти 92 из 430 китайских пассажиров на этом судне. По словам Гвинна, отчет Сомервилля был «в целом точным описанием болезней, поражавших китайских колонистов» на его судне. Сомервилль писал, что китайцы поднимались на борт «сломленными и изнуренными», были «склонны к болезням» и, когда их поражала болезнь, не имели сил сопротивляться, несмотря на то что «делалось все, что каким-либо образом могло способствовать здоровью и комфорту кули»[252]. Историки согласны с этим объяснением. Высокая смертность была обусловлена сочетанием факторов, включая переполненность помещений, плохое питание и недостаточную медицинскую помощь на кораблях, но «прежде всего ослабленным состоянием самих мигрантов», что делало их уязвимыми к условиям, с которыми они сталкивались на борту[253].
Никто из врачей не упомянул самоубийства, хотя они были довольно распространены на судах, перевозивших кули[254]. У Юэ сообщил Кубинской комиссии, что во время его путешествия 20 человек покончили с собой. Хуан Ачан, видевший, как четыре человека прыгнули за борт, и Лю Ассу, который видел пятерых, совершивших то же самое, были среди многих, кто свидетельствовал об этом способе суицида. Ван Тингуй видел, как несколько мужчин покончили с собой, приняв смертельную дозу опиума[255]. По словам Хойлса Сондерса, третьего офицера с британского судна «Кэтрин Глен» в 1856 году, самоубийства в море были «частым явлением <…> и они говорили, что могли бы с таким же успехом убить себя в море, чем ждать, пока их убьют в стране, куда они направлялись»[256]. Капитан Уилсон с корабля «Сент-Китс», перевозившего кули на Кубу и в Перу, рассказывал, как кули, «издавали страшный вопль и прыгали в открытое море». В отличие от некоторых «глупых» американских шкиперов, которые «позволяют своим часовым стрелять и топить их», что приводило к «чистому убытку», Уилсон заряжал пушки солью, «которая причиняет им боль», а затем спускал лодки, чтобы забрать кули[257].
Как только «Эдвин Фокс» пришвартовался, на борт поднялся государственный врач, чтобы убедиться, что на корабле нет инфекционных заболеваний. Перевозчики оплатили эту услугу, а затем отвезли кули в казармы в Эль-Серро, которые и были рынком, где их контракты выставлялись на продажу по отдельности, либо группами. Последнее особенно касалось тех, кто собирался работать на сахарных заводах. Эти группы часто состояли из китайцев, происходивших из одного региона и говорящих на одном диалекте. Такие группы обычно складывались еще на корабле, во время плавания[258].
Американский писатель Ричард Генри Дана побывал на этом рынке в 1859 году. В открытом внутреннем дворе он увидел два ряда кули, «сидящих на корточках, с бритыми головами и пучком волос на макушке, одетых в свободную китайскую одежду синего и желтого цвета». К нему немедленно подошел дилер, который прекрасно говорил по-английски. По команде дилера кули встали, и в сопровождении надсмотрщика, «вооруженного обычным символом плантационного погонщика – коротким гибким хлыстом», они прошли через две шеренги стоящих кули, пока дилер объяснял, как устроена торговля. Дана посчитал, что они выглядели здоровыми, хотя у некоторых были проблемы со зрением и один – он был убежден – страдал проказой, хотя дилер это отрицал. Они выглядели, «или мне показалось, по крайней мере некоторые из них, несчастными, а некоторые – безразличными». Дилер подтвердил, что китайцы имеют «склонность к самоубийству», но этот недостаток с лихвой компенсировался, по его словам, «их огромным превосходством в интеллекте над неграми»[259].
Наемные рабочие рассказали Кубинской комиссии, что сами они находили унизительным опыт пребывания на «людском рынке», как они его называли. Их загоняли туда «как скот», им «отрезали косички», и с ними «обращались как со свиньями и собаками, следили за всеми их передвижениями и даже во время еды». Их «заставляли снять всю [свою] одежду» и, «намереваясь купить, рассматривали, как это принято в сельской местности, когда покупают вола»[260]. Их работодатели давали им новые европейские имена[261].
Подавляющее большинство китайских поселенцев в итоге оказались на сахарных плантациях, преимущественно в провинции Матансас, где выращивание сахара расширялось быстрее всего. Те, кто не попадал на плантации, оказывались заняты в различных видах деятельности: «на складах сахара, в сигарных, обувных, шляпных, железных, угольных, пекарских, кондитерских, камнерезных и плотницких мастерских, в мастерских каменщиков и в прачечных, на железных дорогах и газовых предприятиях, работали муниципальными мусорщиками, обжигали кирпичи в печах, работали на грузовых судах, а также в качестве прислуги и поваров. Были и те, кто, получив разрешение на место жительства, занялся торговлей в небольших размерах»[262].
Правила 1854 г