День 24 декабря 1858 года выдался жарким и ветреным. Пока капитан Фергюсон готовил «Эдвин Фокс» к отплытию со сменой прилива, прибыла шхуна «Престон» и бросила якорь в устье реки Суон. Оба корабля находились там по разным причинам, но у них было нечто общее с точки зрения грандиозного плана колонизации Австралии. «Престон» был намного меньше «Эдвина Фокса». Его построил Уильям Оустон на своих верфях на Престон-Пойнт, в нескольких километрах вверх по реке Суон. Это было быстроходное судно, которое могло преодолеть 350 морских миль от поселения Олбани до Фримантла всего за три дня[390]. Утром в канун Рождества «Престон» только что прибыл одним из своих регулярных почтовых рейсов вдоль побережья. Однако на этот раз он, помимо прочего, привез четырех аборигенов-заключенных для отбывания двух-трехлетнего срока в тюрьме для коренных жителей на близлежащем острове Роттнест. Оба корабля только завершили промежуточные переходы и стояли бок о бок в гавани на якоре, и оба играли важную роль в экономическом развитии колонии Западная Австралия. Заключенные на борту «Эдвина Фокса» прибыли из Соединенного Королевства для увеличения рабочей силы колонии и дальнейшей интеграции Западной Австралии в мировую экономику. Заключенные аборигены Престона были доставлены во Фримантл, чтобы отбывать тюремный срок, но при этом они олицетворяли процесс экспроприации земли и эксплуатации труда, что было чрезвычайно важно для создания и дальнейшего развития колонии. Ни одно из этих двух явлений не было бы возможным без другого, и ни одно не было бы завершенным без другого. Глобализация, империализм, колониализм и тюремное государство были симбиотическими формами эксплуатации и экспроприации.
Колонизация Западной Австралии произошла в момент повышенного интереса к политике Британской империи в отношении аборигенов. После отмены рабства в 1807 году и особенно после принятия британского Закона об отмене рабства в 1833-м многие гуманисты обратили внимание на бедственное положение коренных народов во многих колониях империи. Результатом стал отчет 1837 года для парламентского Комитета по делам аборигенов. В отчете были задокументированы разрушительные последствия колониализма для коренных народов. Он включал сотни страниц показаний коренных народов и их сторонников-гуманистов, а также колониальных правительственных и военных чиновников. В отчете также излагался ряд рекомендаций, согласно которым колониальные поселения должны разрабатывать политику по защите жизни и земель коренных народов, введя правила «протекционистского управления». Многие историки предполагают, что этот доклад ознаменовал начало так называемой новой эры мирного сосуществования во всей империи, но, несмотря на вышеупомянутые рекомендации, колония Западная Австралия в 1830–1840-х годах применяла жестокие меры в отношении местного коренного населения[391].
Поначалу колония пыталась защитить местный народ ньюнгар. Первый акт губернатора Джеймса Стерлинга имел целью сделать противозаконным «мошенническое, жестокое или преступное» поведение по отношению к коренным народам колонии. Несмотря на это расширение правовой защиты, колониальные управленцы и поселенцы не смогли осознать центральное значение земли в духовности и культуре познания народа ньюнгар. В результате напряженность – особенно из-за скудных ресурсов и прав собственности – сохранялась, а насилие по отношению к коренным народам усиливалось. Например, в 1832 году вождь коренного народа по имени Яган и его отец Миджгуру были арестованы и обвинены в «убийстве» поселенца. Яган убил поселенца по имени Эрин Энтвисл, но только после того, как другой поселенец, Томас Смедли, застрелил члена его племени, когда они собирали картофель. Таким образом, согласно закону ньюнгар, убийство считалось оправданным. Яган и его отец избежали заключения, но они оставались в списке разыскиваемых преступников. В 1833 году колония предложила значительное вознаграждение за их поимку и (или) смерть; через несколько месяцев Яган и его отец погибли от рук поселенцев[392].
В следующие два десятилетия презрение и неуважение поселенцев к народу ньюнгар росли по мере ухудшения мирных отношений. В 1834 году колония создала полицейские силы для защиты поселенцев от «разграблений туземцами», несмотря на то что большинство жертв насилия в колонии были коренными жителями. Колониальные чиновники поручили полиции разработать «регистр» всех коренных групп в регионе и предоставлять губернатору ежемесячный отчет об их передвижении. К концу 1850-х годов большинство ньюнгаров были вынуждены жить на периферии колонии, где они работали в рабских условиях на аванпостах и ранчо поселенцев[393].
Во многих отношениях мир, в котором «Эдвин Фокс» оказался в 1858 году, был историей двух тюрем: Фримантл для заключенных из Британии и ее окрестностей и Роттнест для заключенных-аборигенов с фронтира колониальной Западной Австралии. В обоих случаях принудительное перемещение и транспортировка были неотъемлемой частью карательного режима. Но если они и были похожи по форме, то служили определенным, но различным целям. Для британских заключенных наказанием за их преступления – большие или маленькие – была утрата права жить среди друзей и семьи и изгнание, часто пожизненное, в невероятно отдаленное и неизвестное место на другом конце света. Целью было исправление и реабилитация; сопутствующей выгодой для империи был их труд, который в немалой степени способствовал колониальному проекту. Для аборигенов-заключенных наказанием за их преступления – реальные или выдуманные – было изгнание в место, известное народу ньюнгар как «Ваджемуп», что означает «место за водой, где обитают духи», где они питались вареной капустой и всем, что могли поймать для себя по воскресеньям, в день «отдыха». Они трудились от восхода до заката, что должно было привить чувство викторианского трудолюбия. Целью было приобщение к цивилизованности, но высылка их из родных мест также служила колониальному проекту. Как для британских, так и для аборигенов-заключенных путешествие и заключение – эксплуатация их труда, жизни и земли – служили всеобъемлющим потребностям капиталистической имперской системы, в которую они оказались втянуты.
Если рассматривать систему транспортировки осужденных и комплекс тюремного заключения аборигенов в Западной Австралии вместе, то можно увидеть красноречивые параллели. Преступления, которые совершали эти люди, часто граничили с абсурдом. Рассмотрим дела Ганса Янссена и Дурдена. Янссен, мужчина из Кента, был приговорен к десяти годам тюрьмы и ссылке за кражу трех пустых мешков; Дурден, мужчина из племени ваджук-ньюнгар, получил шесть месяцев каторжных работ в Роттнесте за хранение пустой бутылки из-под джина. Правонарушения также часто были пугающе похожи: Уильям Грэм, браконьер из Лонгдейла, был отправлен во Фримантл не за браконьерство, а за нападение на егеря по имени Томас Симпсон; Парду Пэдди, мужчина из племени минанг-ньюнгар, арестованный за получение частей украденной овцы, был приговорен к трем годам каторжных работ в Роттнесте за нападение на констебля – коренного жителя по имени Бобби. И обе системы иногда налагали суровые наказания на очень молодых. Так было с Чиллипете, 14-летним мальчиком из племени джуат-ньюнгар, приговоренным к трем годам за разжигание лесного пожара – традиционная практика племени ньюнгар, – и Уильямом Ходжкинсоном из Ноттингема, 16-летним учеником сапожника, приговоренным к шести годам каторги за взлом и проникновение в дом соседа[394].
Наконец, обе системы нанесли психологический урон своим жертвам. Так было с Томасом Бушеллом, полуграмотным ирландским солдатом. Бушелл участвовал в Крымской войне, после чего, находясь на Мальте, был арестован за нанесение удара старшему офицеру, предан военному суду и приговорен к пожизненному заключению и высылке в Западную Австралию на борту судна «Эдвин Фокс». (Бушелл был одним из девяти осужденных на рейсе «Эдвина Фокса» 1858 года, приговоренных военными судами в различных британских имперских аванпостах, включая Маврикий, Барбадос и Канаду.) Когда Бушелл прибыл во Фримантл, то первоначально его направили на работу в тюремную кухню. Однако через два месяца он был наказан одиночным заключением за «умышленное уничтожение тюремного имущества». С этого момента дела пошли еще хуже. Бушелл напал на охранника, и когда последующие наказания стали невыносимыми, он попытался покончить жизнь самоубийством. Это последнее «нарушение» привело его в местный сумасшедший дом. Оттуда Бушелл был переведен в 1865 году в британскую тюрьму для заключенных на острове Роттнест, где он ударил надзирателя в плечо 13-дюймовым ножом для теста. Он был явно невменяемым, но его приговорили к смерти и повесили три дня спустя, что положило конец его мучительному существованию[395].
За несколько лет до этого, также на острове Роттнест, инженер-строитель по имени Генри Тригг, нанятый для строительства маяка с использованием труда аборигенов, заметил о своих рабочих-заключенных следующее: «Заключенные будут сидеть и горько плакать, особенно старики или те, у кого остались жены и дети на материке. Когда они видят дым костров там, где они привыкли встречаться, когда были без оков и свободны, их воспоминания устремляются в давно минувшие дни, которые кажутся чрезвычайно живыми для утративших свободу и сокрушающихся о своей неволе»[396].
Одним из заявленных намерений начальства тюрьмы на острове Роттнест было «постепенное обучение заключенных-аборигенов привычкам цивилизованной жизни». Как известно, тюремное заключение коренных народов шло рука об руку с процессом колонизации. Колониализм и тюремное государство не существуют отдельно друг от друга, а представляют собой две стороны одной медали, и этой медалью в середине XIX века были глобализация и империализм.