[740]. После того как «Эдвин Фокс» месяц простоял на причале № 4 доков Ост-Индской компании, его выставили на продажу: он «хорошо перевозит груз и плавает, находится в хорошем состоянии». Его рейтинг A1 был действителен еще два года. Дополнительные сведения можно было получить у судоходных аукционистов «Джон Томас энд сан». Объявления появлялись до 27 июня 1884 года[741].
«Шоу, Сэвилл энд Албион лайн» (ШСА) – конгломерат, созданный в ноябре 1882 года путем слияния «Шоу, Сэвилл энд компани» и базирующейся в Глазго «Албион лайн», – купила стареющее судно за 2500 фунтов стерлингов, что намного меньше 13 150 фунтов стерлингов, за которые оно было продано три десятилетия назад. «Эдвин Фокс» был одним из семи судов «Шоу, Сэвилл энд компани», не сразу принятых новой компанией, и Уолтер Сэвилл пытался разгрузить его с момента возвращения из колонии Новая Зеландия в 1883 году. Только после того, как будущее торговли замороженным мясом стало ясным, компания осознала полезность судна и приобрела его у Сэвилла[742].
Прежде чем судно «Эдвин Фокс» могло отправиться в плавание, его должны были осмотреть. В целом оно было «в хорошем и эффективном состоянии» и могло сохранить классификацию A1, но достойный старый барк был изуродован. На главной палубе теперь было зияющий провал площадью 600 квадратных футов между носовым и главным люками, где четыре палубных бимса были разрезаны, и к ним огромными гайками и болтами были прикреплены железные балки. Пространство было покрыто водонепроницаемой обшивкой толщиной полдюйма и окружено толстым железным комингсом[743]. Приведение судна в рабочее состояние заняло целый год.
Наконец 24 июня 1885 года «Эдвин Фокс» под командованием бывшего первого помощника Уильяма Паттерсона в последний раз покинул Англию. Два дня спустя его видели у мыса Святой Екатерины на острове Уайт. Корабль в последний раз покидал Великобританию. Путешествие через Атлантику прошло гладко. 20 июля к юго-западу от островов Зеленого Мыса и к западу от Монровии (Либерия) он обменялся сигналом «все хорошо» с другим судном[744]. Но после прохождения мыса Доброй Надежды он попал в «высокие горообразные волны», которые заставили капитана Паттерсона пролежать в дрейфе 18 часов, в течение которых судно «потеряло несколько парусов»[745]. 15 октября 1885 года, после весьма мучительных 116 дней в море, потрепанное судно было отбуксировано через отмель в Отаго-Хедс пароходом «Плаки». Таможенный паровой катер встретил его в нижней гавани Порт-Чалмерса, и как только таможенный инспектор, некто Р. Т. Макдоннелл, дал добро, он пришвартовался у железнодорожной пристани[746].
Из всех многочисленных грузов, которые «Эдвин Фокс» перевозил за предыдущие три десятилетия – рис, пиво, хлопок, чай, древесина, солдаты, кули, заключенные и эмигранты, – этот был самым необычным. Под новым металлическим покрытием палубы, как наборы «Лего» в натуральную величину, стояли два современных холодильных агрегата «Белл-Коулмэн». Их собирали и запускали в работу прямо на судне, и они дали «Эдвину Фоксу» еще 20 лет продуктивной трудовой карьеры – еще два десятилетия, в течение которых он продолжал вносить вклад в продолжающийся процесс глобализации.
Когда в октябре 1885 года «Эдвин Фокс» прибыл в Порт-Чалмерс, в Новой Зеландии насчитывалось 16,6 миллиона овец, что было значительно больше 9,7 миллиона, которые бродили по полям колонии, когда корабль доставил туда первую партию поселенцев в 1873 году. К 1906 году их было более 20 миллионов[747]. Животные паслись на обширных лугах, изначально сосредоточенных на Южном острове, но все больше и больше пастбищ появлялось на Северном[748]. Когда в 1895 году обанкротившийся Марк Твен посетил колонию во время тура с лекциями, продолжавшегося 39 дней, он бродил по «обширным ровным зеленым просторам, заснеженным овцами», около Инверкаргилла, на самом юге колонии. Он называл Новую Зеландию «младшей Англией» и так описывал свои впечатления: «Приятно смотреть. <…> Зелень глубокая и очень яркая; иногда не столько яркая, сколько нежная и прекрасная»[749].
То, что описывал Твен, не было естественной средой этого места. В Новой Зеландии не было обширных местных лугов. «Ограниченные участки английских трав» были искусственным ландшафтом, намеренно и кропотливо созданным волнами поселенцев, которые прибывали с 1840-х, включая тех, кто прибыл на «Эдвине Фоксе» между 1873 и 1880 годами[750]. Амитав Гош назвал это «терраформированием» – процесс, посредством которого «большие участки земли были преобразованы так, чтобы напоминать европейские образцы и соответствовать европейскому образу жизни». Терраформирование также «неизбежно влекло за собой подрыв и уничтожение образа жизни» коренных народов. Это было достигнуто посредством особой формы войны, «в которой вмешательство в окружающую среду и нечеловеческие сущности играли центральную роль <…> биополитические конфликты, в которых целые популяции подвергались формам насилия, включающим в себя массовые биологические и экологические нарушения»[751]. Гош обсуждает Америку, но эта концепция в равной степени применима и к Новой Зеландии.
Будучи управляющим поместья Левелз, Уильям Солтау Дэвидсон внес свой вклад в этот процесс. Местная высокая трава была «непригодна для корма овец», поэтому он затеял опасное предприятие по ее выжиганию. Он вспомнил случай, когда внезапно пришедший ветер застал его врасплох: «За очень короткое время вся сельская местность с ее высокими холмами и изрезанными оврагами была охвачена ревущим стремительным пожаром, великолепие которого, особенно после наступления темноты, я никогда не забуду. Время от времени, когда пламя охватывало грубую растительность в болотистом овраге, к шипению и потрескиванию огня добавлялись визги несчастных диких свиней, которые не могли выбраться из своих логов. Все прошло хорошо, и на следующий день я с удовольствием смотрел на тысячи акров совершенно черной поверхности»[752].
В конце концов гамбит Дэвидсона увенчался успехом: поместье в итоге могло похвастаться 40 000 акров английской травы[753]. А технический и финансовый успех плавания «Данидина» в 1882 году даже сильнее подтолкнул этот процесс. В период 1880–1890 годов площадь «сформированных пастбищ» удвоилась и удвоилась еще раз к 1914-му, когда поселенцы «вырубали и выжигали леса, расчищали земли, заросшие кустарником, осушали водно-болотные угодья, периодически выжигали участки, покрытые кочками, чтобы стимулировать рост аппетитных и питательных побегов, возделывали ровную и холмистую землю для подготовки к посеву травы под пастбища и разбрасывали семена пастбищных растений на более крутых и высоких участках». В ходе этого процесса в значительной степени исчезли коренные экосистемы[754].
Рост торговли замороженным мясом, помимо прочего, изменил социальную экологию. Дэвидсон говорил, что заметил это еще в 1870 году: «Мелкие фермеры начали присматриваться к фермам, и все хорошие арендные земли», такие как крупные поместья, контролируемые «Кентербери энд Отаго ассосиэйшен», «оказались под угрозой»[755]. В частности, в 1890-х годах, когда либеральные правительства осуществили ряд благоприятных политических мер – то, что историк Филиппа Майн Смит назвала контрактом с поселенцами, – мелкие и средние фермы стали доминировать, особенно на Северном острове, где в 1911 году их было в три раза больше, чем в 1896-м. В конце XIX века правительство приобрело еще больше земель маори, выкупило земли у крупных скотоводов, ввело 999-летнюю аренду и стало предоставлять поселенцам дешевые кредиты[756].
В 1870–1900-е годы потребление мяса в Великобритании увеличилось в пять раз, но новозеландским производителям пришлось убеждать британских потребителей, что их колониальный продукт был необходим. Несмотря на то что в 1891 году комитет Палаты лордов пришел к выводу, что «среднее качество импортного мяса выше, чем отечественного», сохранялись сильные предрассудки, в том числе опасения, что производители используют для кормления стад больных животных и даже «вареных человеческих младенцев», и убеждение, что жидкость, образующаяся при размораживании мяса, означает, что оно теряет питательные вещества[757]. В первые дни торговли один из импортеров, Новозеландское кредитно-торговое агентство, предложило инструкции, как готовить эту странную новую пищу.
Замороженное мясо, как и английское, улучшается при подвешивании. При прохладной погоде задняя четверть может храниться в течение недели, переднюю четвертину можно приготовить раньше. Поскольку при размораживании баранина имеет тенденцию выделять сок, ее следует подвешивать таким образом, чтобы воспрепятствовать этому. Заднюю четверть, бедро и ногу следует подвесить за пашины костяшками вниз, почечную часть седла и седло – также за пашины, придавая им горизонтальное положение. Это мясо следует не замачивать в воде с целью размораживания (как предполагают некоторые), а подвешивать в кладовой или другом сухом, продуваемом месте и в сырую погоду время от времени протирать сухой тканью. Муку использовать нельзя, так как она может скиснуть. Во время приготовления толстую часть ноги или седло следует выставить на огонь или в самую горячую часть духовки на несколько минут, чтобы поджарить отрезанную часть и таким образом запечатать ее, сохраняя жидкость в суставе