– Господин Берт сказал, я плохо имитирую лорда Тэйри, слишком мягок, – невозмутимо ответил я, – стараюсь исправиться.
Провалиться мне на месте, если Берт при этом не спрятал улыбку! Браво, Каэн!
– Дражайший, вы что-то хотели, – напомнил я ошалевшему от моей наглости Скину.
– Узнать, как вы долетели. Не было ли в пути чего-нибудь… особенного?
Это он о десятке смертельных заклятий? Так для меня это дело привычное!
– Встречный ветер был слишком холодный. Леди совсем замёрзла. Дикая идея – лететь зимой в открытом экипаже.
Берт со Скином переглянулись. Я воспользовался паузой и доел мясо. Попросить добавки – удобно или нет? С осуждением воззрился на девицу, вяло ковыряющуюся вилкой в тарелке и думающую о чём угодно, только не о еде. Кормить таких – добро переводить!
– Леди Гион, – позвал девушку Берт, – не хотите ли прогуляться в город? Мы с лордом Тэйри идём в храм Неназываемого.
– Хочу, – с небывалой готовностью быстро согласилась та, прикинув, что-то в уме.
В её положении я, невзирая на любые посулы, уносил бы отсюда ноги со скоростью бегового строга. Деньги есть, наняла бы карету – и фьють! Алерия большая, затаиться места хватит. Или девица до сих пор строит планы на счастливую супружескую жизнь с принцем? Тогда она даже глупее, чем о ней отзывались вояки.
Мне даже захотелось пожалеть её, но… Я вспомнил, как хладнокровно она предложила мне переспать с ней, зная, что завтра меня убьют – с её помощью, кстати. Да, я являлся всего лишь копией того, кого она любит, но ласкать и целовать она собиралась меня – не его! Одну ночь – последнюю в моей жизни. Иногда меня, тварь Бездны, от людей, Божьих созданий, оторопь берёт, право слово.
С сожалением облизнувшись на оставшееся мясо и так и не осмелившись попросить добавки, я вслед за Бертом поднялся и направился к выходу. Уже у самых дверей меня нерешительно окликнули:
– Господин!
Я узнал голос Зенты и оглянулся с приветливой улыбкой, слишком поздно сообразив, что теперь я в другом облике. Но великаншу моя любезность ободрила:
– Господин, – робко продолжила она, – простите… Но с вами был слуга, мальчик. Худенький такой, совсем прозрачный. Он не пришёл ужинать. Я подумала… Если он наказан… Я хотела… Можно отнести ему еду?
– Каэн сопровождает моего друга, – ответил я доброй женщине, – не переживайте, его накормят. Жаль, что он не попробовал вашего чудесного мяса, оно восхитительно.
Великанша расцвела и низко склонилась:
– Благодарю вас, господин. Простите моё поведение… Такой славный мальчишечка! Глаза сияют, словно два солнышка.
Вот тут я вздрогнул и огляделся. Берт и леди Гион вышли во двор. Надеюсь, они не услышали! Одно дело – знать, что перед тобой морфа, другое – уметь определить.
– Каэн, солнышко! А почему твои глаза иногда загораются? Переливаются, мерцают – и вдруг как вспыхнут!
Я краснею. Вот люди странные! Спросите ещё, почему я смеюсь и плачу!
– Это эмоции так отражаются. Когда мне плохо, глаза темнеют.
– А если светятся?
– Значит, кто-то нравится… Чайра, это неприлично спрашивать!
– Не сердись, родной. Я же горожанка неотёсанная, откуда мне в древних разбираться… А учёные люди про это знают? Жрецы?! Так же вас опознать в любом обличии можно!
Хмурюсь. Мне ничего об этом не говорили, но по сиянию глаз действительно легко понять, кто перед тобой…
Хорошо, что мне так редко нравятся люди!
– Зента, – прошептал я, – ради всего святого… Если не хочешь, чтобы у Каэна были неприятности, никому не говори про эту его особенность.
Великанша посмотрела на меня с удивлением и недоверием.
– Господин, – неожиданно произнесла она, – а вам я своё имя не называла.
Всё, Каэн. Попался.
Иногда я совершаю какие-то вещи, словно по наитию. Потом не понимаю, что именно заставило меня так поступить, но обычно никогда о сделанном не жалею. Вот и сейчас я смотрел на высоченную молодую женщину с огромными мягкими и ласковыми руками и думал о том, что такие, как она, и примиряют меня с людьми.
Зента вдруг тихо ахнула. Я приложил палец к губам.
– Вы прекрасно готовите, – честно повторил, глядя ей в лицо. – Благодарю вас за то, что о простом мальчике вы заботитесь не меньше, чем о высокородном лорде.
Её пальцы, складывающиеся в знак Святого Берге, передумали и расслабились. Зента вгляделась в моё лицо… догадываюсь, что она видела. Но то, что она потом совершила!
Она погладила меня по голове. Знатного лирийского лорда, или симпатичного парнишку кучера, или, действительно, великанша поняла, кто перед ней, – только женщина приласкала меня очень нежно для таких здоровых рук. И ничего не сказала, ещё раз низко поклонилась и ушла, оставив меня с трепещущим сердцем и светящимися глазами.
Морфы, которым облик не важен, видят ауры. Наверно, потому мы и влюбляемся в душу, определяющую эту ауру. Мог бы я влюбиться в человека, если его душа столь же прекрасна, как у Зенты?
В поисках ответа я вышел на улицу к нетерпеливо поджидающим меня Берту и леди Гион.
– Вы заставили нас ждать, – недовольно протянула брюнетка.
– Я разговаривал, – сухо бросил я.
– С прислугой? – изогнула тонкую бровь девица.
– С человеком, – огрызнулся я. – Для нас, дражайшая леди, ваши титулы не имеют значения.
– То есть вам всё равно, высокородный ли перед вами лорд или невежественная кухарка?
– Все люди для перворождённых – мусор, – вырвалось у меня сгоряча. – Вы, леди, разбираете отбросы на классы?
Нет, я так не думаю! И не считаю. Но очень хотелось поставить её на место! Я своего добился: Гион онемела от злости. Берт, который молчал и прислушивался, посмотрел на меня с одобрением, странно вяжущимся со смыслом моей фразы. Или он оценил провокацию? Во всяком случае, он вовремя предложил руку разгневанной девице и повёл нас на прогулку – или, правильнее сказать, на встречу с моими убийцами.
Нападений я не боялся. Тихонько призвал ветер, создавший вокруг меня защитную стенку, незаметную окружающим, и пошёл любоваться видами. В Шерхе я был очень давно, почти сто лет назад, и мне стало любопытно, как за это время изменился город. Тогда он активно строился, ратуша только возводилась, а памятник Святой Алтее перед будущим зданием больницы сверкал обманчивым золотым блеском свежеотлитой бронзы. За прошедшие годы Шерх раздался вширь и ввысь, трепетные саженцы на аллеях превратились в раскидистые деревья. Ратуша обзавелась дополнительным этажом и спряталась за плющом, к больнице добавились многочисленные пристройки, а много повидавшая Алтея стыдливо прикрылась зеленоватой патиной. Старые заведения и лавки я не надеялся увидеть, и потому был приятно поражен, когда мой любимый ресторанчик приятельски подмигнул мне огнями знакомой вывески.
Храм Неназываемого в Шерхе был сооружением новым и солидным, потеснившим соседние дома и часть центральной площади, оставив по бокам лишь узкие проходы. Несмотря на все вопли сумасшедших фанатиков, в храмы я захожу частенько, и Бог людей не возражает. Может, оттого, что раньше он был единым Богом для всех рас, о чём люди благополучно предпочли забыть? Внутри приятно, прохладно, тихо и торжественно, мерцают магические огоньки, поют высокими, чистыми голосами невидимые юные жрицы. Стыдно сказать, я многие священные гимны знаю наизусть, уж очень красивы. А ещё я, создание Бездны, всегда опускаю пару золотых в ящик для пожертвований. Эти деньги обычно идут на сиротские приюты и школы для малоимущих. Чайра водила меня в одну из них, где исчадие ада исправно постигало чтение и письмо. Моё образование – это вообще предмет отдельного рассказа, однако свою первую школу при храме я вспоминаю с теплотой и благодарностью.
Этим вечером храм в Шерхе стал центром всеобщего внимания, несомненно, связанного с ожидаемым посещением королевских особ. Как секретность ни соблюдай, слухи просочатся обязательно. Толпа жаждущих зрелища облепила здание со всех сторон, о том, чтобы протиснуться внутрь, нечего было и мечтать. Берт предусмотрительно подвёл нас не к главному входу, а к незаметной двери за колоннами – место, удачное как для посетителей, старающихся проникнуть в храм незамеченными, так и для злоумышленников. Я честно пытался сохранить невозмутимость, но улыбка возникала сама собой одновременно с желанием развернуться поудобнее для облегчения моим убийцам их непростой задачи.
Очевидно, вояка думал о том же самом. На его суровое лицо то и дело набегала тень угрызений – чего не скажешь о девице. Госпожа Гион не скрывала своего безразличия к судьбе нанятого чудовища, лишь старалась держаться на расстоянии. Я не стал просвещать её на тему длины радиуса смертельных заклятий, в Бездне демоны объяснят. Зато брюнетка жадно высматривала кого-то в людской массе, постоянно приподнимаясь на цыпочки и заглядывая поверх голов. Наблюдая за ней, я почти пропустил первый удар, опомнился лишь тогда, когда моя защитная стенка предупредила об опасности.
Дальше было чертовски весело! Меня атаковали, я стоял со скучающим видом, изучал кончики ногтей и позёвывал. Магия против морфы! Смешно. Никто и никогда не побеждал нас в прямом бою. Брали хитростью и обманом, вязали во сне, обменивали на жизнь наших детей… потом равно сжигая и тех, и других. Но в честном сражении у людей нет шансов. Даже юные и необученные, мы способны успешно защищаться, я же потратил четверть века, чтобы изучить магию в полной мере, и учитель мне попался из разряда необыкновенных. Хоть и нападал всего пару раз в жизни, предпочитая оборону или такое вот откровенное издевательство над противниками. Отражая всё более сложные и изощрённые заклятия, я гадал, когда моим горемычным убивцам надоест позориться. Мелькнула мысль спросить у Берта – может, мне притвориться? Картинно рухнуть, зажимая дыру в груди, завопить, слёзно покаяться в грехах и испустить дух? А что! Актёр из меня хоть куда, в университетском театре Дорха ни одной постановки не проходило без моего участия.