Морфа — страница 19 из 31

Я вздохнул. И предельно честно ответил:

– Мы не умели убивать. И не хотели. Каждого из нас воспитывали в уважении к любой разумной жизни… а людей мы пусть и презираем, но считаем себе подобными.

– Солнышко, – подбоченилась Зента, – хоть нам-то ты голову не морочь… Это ты-то людей презираешь?! Да Святая Алтея рядом с тобой – кичливая зазнайка!

Рядом фыркнул Лейк. Берт подмигнул ему. Демоны, у меня теперь что – два телохранителя?!

– Пойдёмте-ка лучше обедать, – властно заявила Зента.

Дом в столице, два охранника, потрясающая кухарка, собственный выезд… давно мер о себе не напоминал! И как я всё это буду содержать? Вернее, на что?

– Лей, – повернулся я к винари, – после обеда надо поговорить.

* * *

– Ух ты! – Я аж присвистнул.

– Наш кабинет, – просиял перворождённый. – Нравится?

Обведя восхищённым взглядом ряды книжных шкафов, солидный стол полированного дерева, два великолепных кресла за ним и несколько поменьше, но, несомненно, тоже удобных – перед, я оценил старания друга. Плотные занавеси на окнах, мягкий ковёр в тон на полу.

– Лей, ты волшебник, – в порыве благодарности я бросился обнимать винари. – Когда ты успел?!

Юноша задрал нос:

– Пока ты с королевой общался! Вот зачем ты к ней один попёрся? И не сказал ничего!

Я нахмурился:

– Потому, что в Шерхе почувствовал в ней угрозу. И не хотел втягивать тебя. Надеялся договориться…

Лейк вспыхнул, не дослушав:

– Что значит – не хотел втягивать?! Каэн, мы партнёры, напарники, друзья, наконец! Когда ты перестанешь видеть во мне мальчишку?! Если я не владею магией, это не значит, что я бесполезен!

– И я в этом не раз убеждался, – примирительно кивнул я, – Ревил, Сайде, Парза… Список мест, где ты спасал мою шкуру, можно продолжить до бесконечности. Лей, везде, где мне угрожают люди, твоя помощь необходима и бесценна. Но Вилена – смесок, в Шерхе я это только заподозрил, сейчас удостоверился. Она сильная, словно винари, притом наделена человеческой подлостью и жаждой власти. От такой в любой момент можно ожидать удара в спину. Я защищён заклинаниями и давно привык о подобных мелочах не волноваться. А если со мной будешь ты, придётся отвлекаться на то, чтобы заботится о твоей безопасности.

– Лишний раз подумать обо мне тебе не повредит, – надулся Лейк.

– Предпочитаю думать о тебе в более спокойной обстановке, – улыбнулся ему я. – Мне хотелось бы обсудить с тобой другой вопрос.

Мой друг посмотрел на меня с любопытством.

– Лей, я никогда не спрашивал… В этом, как и во всём остальном, я доверяю тебе безгранично. Но сейчас наступил такой момент, когда хотелось бы понять, как нам жить дальше, чем мы с тобой обладаем…

– Ты – всеми мыслимыми и немыслимыми способностями, – перебил меня Лейк. – Я – умением драться, соблазнять и улаживать дела… Каэн, ты меня пугаешь! Неужели ты решил расстаться со мной?!!

– С ума сошёл?! – уставился я на него. – Как тебе такая глупость в голову пришла? Мера перегладил?!

– Просто я постоянно боюсь, – буркнул перворождённый, – что тебе надоест моё общество и в один страшный день ты исчезнешь… Я буду искать тебя по всем королевствам, нанимать сильнейших магов, собирать слухи – и никогда не найду. Окажусь рядом – и не узнаю, пройду мимо, так и не поняв, что та девушка или парень – это ты, и опять разминусь на годы! Каэн, если ты хочешь бросить меня из-за моих… притязаний…

– Успокойся, – я постарался придать голосу строгость, иначе винари сейчас совсем разнюнится, вон уже слезинка повисла на пушистых ресницах, – никуда я от тебя не денусь. Если хочешь знать, я от тебя завишу в гораздо большей степени, чем ты думаешь.

– Честно?! – расцвёл Лейк.

– Ты же за меня решаешь все бытовые вопросы, к которым я абсолютно не приспособлен. Только с тобой я стал нормально есть, спать, неплохо зарабатывать… Про это я и хотел спросить. Мы с тобой теперь не одни, надо содержать наше хозяйство. Дом, строги, люди… Лей, у нас есть хоть какие-то сбережения?

Перворождённый неожиданно широко ухмыльнулся:

– А как ты думаешь?

– Надеюсь, пара тысяч…

– А сто не хочешь? – усмехнулся Лейк. – Если с точностью до монеты – сто три тысячи пятьсот шестьдесят два золотых. Ты – весьма прибыльная морфа, Каэн!

Я настолько опешил, что «морфу» пропустил мимо ушей:

– Лей, быть не может! Нам никогда столько не платили! К тому же мы все эти годы прекрасно жили, ни в чём себе не отказывали! Ты в свободное время грабил банки?!

– Не грабил, – снисходительно заулыбался юноша, – а вкладывал. В коммерческие предприятия, выгодные предложения… Арелия активно торгует с Кассией, та с Лирией, и все тайком – с Орхиллом, а мы часто переезжали и оказывались в гуще событий и в курсе последних новостей… Я прислушивался и приглядывался. И использовал полученные данные, зачастую секретные, с пользой для нас. Покупал ценные бумаги, финансировал перспективные проекты. Ты зарабатывал джоли и отдавал мне их, не глядя, никогда не интересуясь, что я с ними делаю. Я мог бы промотать всё на попойки и весёлые дома – ты и тогда не сказал бы мне ни слова! Я пустил деньги в рост, Каэн. Счёт в банке, кстати, оформлен на твоё имя.

Мне пришлось обновить роскошное кресло. Ноги отказались держать.

– Лей, но банк требует отпечаток пальца, слепок ауры…

– Так ты всё это предоставил – в Сайде, помнишь? Твой первый крупный гонорар, семьдесят джолей. Заказ градоправителя.

Я с трудом отыскал в воспоминаниях тот давний-давний случай. Да, кажется, Лейк оттащил меня тогда в местное отделение какого-то очень внушительного торгового дома…

– Лей, ты же ведь шутишь? Вещи, о которых ты говоришь – это же крупным дельцам не всегда удаются! Спрогнозировать события, верно рассчитать прибыль… Где ты этому научился?! Ты как-то обмолвился, что даже в школу не ходил… – я запнулся.

– Верно.

Винари сел рядом со мной, закинул ногу на ногу – прекрасный и утончённый перворождённый, идеальный от ровных кончиков ногтей до носков щегольских сапог.

– Каэн, знаешь, что в тебе больше всего привлекает? Ты не лезешь в душу. Особенно когда чувствуешь боль. За тридцать лет ты не задал мне ни одного вопроса, который задел бы меня за живое. Ни разу не поинтересовался, откуда я, где мои родные, почему я оказался в той жуткой камере в Пехте… И за это я тебе бесконечно благодарен! Потому, что, если бы ты спросил раньше, я не смог бы солгать, а потом от стыда перерезал бы себе вены.

– Лей, я и сейчас ничего не хочу знать! – живо вставил я. – Мне вообще на твоё прошлое плевать! Это я про школу так, сдуру! Забудь!

– Нет.

Юноша повернулся ко мне и решительно вздёрнул подбородок:

– Я давно собираюсь тебе рассказать. Ты ведь сам никогда не спросишь… и не узнаешь, кого ты пригрел рядом. Я очутился в той камере смертников потому, что я убийца. И убил я не одного человека, в порыве ярости защищая свою жизнь, а хладнокровно вырезал всю семью высокородных… своих хозяев.

Лейк смотрел на меня, не отрываясь, и в глубине чистых бездонных глаз разгорался злой огонь.

– Я был рабом, Каэн. Сколько себя помню. Не помнил иной жизни, не знал семьи. Я – чистокровный винари. Как я оказался у людей? Купили меня? Украли? Меня держали, как мера, – для собственного удовольствия. Красивую зверушку для ублажения господ. Постельную игрушку. Совратили в таком возрасте, когда даже тело моё было детским, не то что душа. Ты не представляешь, через что я прошёл, сколько унижений испытал… За непослушание меня наказывали магической плетью, не оставляющей следов на коже. Внешне меня уродовать не хотели, а то, что я испытывал, никого не интересовало.

Он на мгновение остановился, глотнул воздуха дух и продолжил:

– Высокородным и в голову не приходило обучать меня чему-нибудь, помимо плотских утех. Но один из них в шутку или прихоти ради научил меня читать. Я стал хорошим учеником, Каэн! Прочёл все книги, имеющиеся в доме, а этот дом принадлежал лорду Гирезу. Успешному коммерсанту, совладельцу банка, хитрому и предприимчивому дельцу. И книги были соответствующие – торговое дело, финансы, коммерция. В постели со своим… домашним питомцем он зачастую обсуждал с женой свои дела. Я слушал. Это было лучше, чем думать о том, что со мной вытворяют. Я жадно впитывал знания. Гирез обладал выдающимися способностями, умел получать выгоду из всего. Извлекал джоли прямо из воздуха без помощи магии! Если бы ему сказали, что раб, ублажая своего хозяина, одновременно перенимает его науку, он посмеялся бы…

Мне было больно смотреть на Лея, во власти воспоминаний дрожащего от ярости. Я никогда не видел друга таким – ожесточённым и безжалостным.

– А потом… я начал взрослеть. Люди очень мало знают о нас. Так и не поняли, почему мы в неволе не доживаем даже человеческого века. Всё очень просто, Каэн. После первых ста лет младенчества просыпается родовая память, включаются навыки тела, появляется влечение, способности к магии и древние инстинкты. Это сложный и мучительный процесс, наверно, в нормальных условиях его как-то контролируют старшие… Я провалился в это безумие один, мне было плохо и днём и ночью, выворачивало наизнанку, всё болело, в голове звучали голоса, захлёстывали картины прошлого, не моего – моих предков… Тогда я и узнал, что я – винари, услышал своё имя, вспомнил, что значит – убивать… Хозяину было безразлично, что со мной происходит, его волновало только собственное удовольствие. Меня буквально насиловали, снова и снова… И я сорвался. Я разорвал ему горло, Каэн, голыми руками… Потом, словно взбесившийся каес, прошёл по дому, оставляя за собой трупы. Ты знаешь, древние чтят жизнь! Кодекс винари, родовая честь, совесть… Кровь, кровь на руках, на губах, багровая пелена перед глазами… везде. Я плохо помню, как и когда меня схватили. Били, требовали признаться, сказать, кто меня подкупил, пытали, опять били… Я уже не понимал, чего от меня хотят, сознание покинуло, остались бесконечная боль, ледяной холод и тьма… Из которой меня вырвал свет. Глаза, сияющие во мраке камеры. Руки, несущие тепло – твои руки, Каэн. Ты стал для меня жизнью, моим избавлением, а потом и опорой, не давшей сломаться под грузом со