Дэйри помолчал, взглянул на нас в упор:
– Каэн… Ты ведь сильнее Кайхи.
Я криво усмехнулся:
– Зато моложе и глупее. Она подловила меня так, что, если б не уроки учителя, жгли бы не морок, а меня.
Таир горячо стиснул мою руку.
– Тем не менее мне придётся тебя просить, – продолжил морфа. – Я попробую поговорить со смеском. Одно королевство – тоже неплохо. Пусть в облике принцессы правит Алерией.
– Тебе не жаль Агнию? – поморщился я. – Девушка ни в чём не виновата. Тэйри ты тоже собирался «подменить»… Иначе говоря – убить.
– Ради мира между королевствами! Таир, в отличие от Тэйри, никогда не развязал бы войну!
– Как замечательно – прикрывать громкими словами жестокость… Уничтожать во имя благих намерений. Жрецы Неназываемого истребляли морф, борясь со злом. Мы начнём им подражать? Скрываясь за благозвучными формулировками?
Дэйри растерялся:
– Каэн, тебе не безразличны… люди?!
– Я не считаю нас лучше их. Мы сильнее, могущественнее… но не имеем право смотреть на них свысока. Тем более решать за них, кому жить, а кому умирать.
Теперь на меня с изумлением смотрел Таир:
– Каэн, помнишь… ты говорил о кострах.
– Так костры способны зажигать не только люди! – вскинулся я. – И не буквально! Костры – это жажда уничтожить всё, чего не понимаешь, не приемлешь, боишься… или просто то, что мешает. Дэйри, Таир рассказал мне о своём отце. Я тоже хочу доказать, что мы сможем жить вместе – винари, и люди, и даже морфы… Хотя бы те, что остались. Я хочу потушить костры навсегда!
– Малыш, – печально склонил голову Дэйри, – Майерк за свои идеалы отдал жизнь… которую мог бы прожить со мной и нашим ребёнком. Ты готов вторично лишить Таир любимого?
– Нет. Но я не хочу жить в мире, где мы с ним обязаны скрывать свой облик, происхождение, бояться за будущее наших детей. Если ради этого надо убивать… наверно, я готов. Но заранее обрекать на смерть Агнию, оттого что кого-то обуяла жажда власти, – подло! Подло, как бить неспособных сопротивляться, жечь тех, кого поймал обманом… Дэйри, я действительно сильнее Кайхи. Если честно, не обижайся, я превосхожу и тебя. И смесок мне очень неприятна! Но это не значит, что я пойду и придушу её… хотя очень хочется.
– И откуда ты такой… – устало вздохнул морфа. – Род уничтожили, семью сожгли…
– Солнышко, пусти уже…
Чайра слабо отбивается.
– Нет, мама! Донесу! – я смеюсь, держа её одной рукой – такую хрупкую и слабую, усохшую за годы. – Ты же меня носила!
– Когда то было, – улыбается женщина. Морщинки разбегаются от глаз, словно лучики. – Каэн, ты хорошо живёшь? Кушаешь нормально? Худенький какой!
– Мам, это облик, – приходится мне повторить в сотый раз, – я Пай, уважаемый профессор, преподаю в Дорхе, в университете. Немолодой – по человеческим меркам.
– И чему ты учишь? – уважительно спрашивает Чайра.
– Магии, – усмехаюсь я, – защитной и охранной. Мам, я Мелии привёз те амулеты, которые она просила. И сам на них заклинания наложил, так что точно помогут. Потом сбегаю.
Рука – тоненькая, одни косточки! – ласково гладит по голове:
– Солнышко… схоронили мы Мелию.
Я сбиваюсь с шага:
– Как же… как так… Она же настолько моложе тебя…
– Мне скоро сто пятьдесят стукнет, малыш. Для тебя это – совсем ничего, а люди столько не тянут… Мелия вспоминала тебя. Говорила, что никто больше так славно со строжатками не управлялся.
Мне очень хочется завыть. Громко, в голос. Люди, почему вы живёте так мало?!
– Каэн, пришли уж. Давай, ставь на ноги. Доковыляю.
– Мамочка, может, ты всё-таки со мной в Дорх отправишься? Я хороший целитель…
– Нет, солнышко, – качает она головой, – хочу уж здесь дожить. Тут все мои дети в земле лежат, внуки… Правнуки ещё остались, только видимся редко. Главное – что у тебя всё в порядке… Ты точно хорошо питаешься? Я тебе сама крендельков сейчас спеку. Девочка, которую ты нанял, справно готовит, но тебе, помню, мои больше всего нравятся.
– Твои самые вкусные, – я прячу слёзы.
Чайра тихонько целует меня в макушку, и я осторожно опускаю её на землю.
Вся моя магия, вся сила морфы неспособна изменить неизбежное.
В следующий раз в Рейск я приехал лишь затем, чтобы рыдать на свежей могиле.
– Считай, что я – неправильная морфа, – воспоминания вызвали невольный блеск глаз.
Таир пристально посмотрел на меня – и обнял:
– Мама, Каэн всех жалеет. Даже таких, как Кайха.
– Это не жалость, – возмутился я было, но Дэйри уже растроганно вздыхал:
– Майерк пришёл бы от тебя в восторг. Он мечтал, что однажды появится кто-то, кто продолжит наводить мосты между расами… Один мост он уже проложил, – морфа взглянул на Таира, – между нами и винари.
– Мои родители утверждали, что мы не скрещиваемся ни с кем, – оживился я, – ни с винари, ни с людьми.
– Мой муж был великим учёным, – с гордостью произнёс Дэйри. – Ему в голову пришла мысль, что если морфа не может иметь детей от винари, то она вполне способна стать винари сама. Когда нас было много, Каэн, подобные вопросы не волновали древних. Мы слишком кичились чистотой нашей крови… Но времена изменились. Мы оказались перед угрозой полного истребления. Нас – меньше двух десятков…
– Что?!! – вырвалось у меня.
Дыхание перехватило.
Я – не последний! Бездна и все её демоны! Святой Кристоф, благодарю тебя за чудо! Святой Берге, Святая Хэлэна, Святая Алтея… Да я Неназываемому пойду и вознесу хвалу!!
– Малыш, – участливо склонил голову Дэйри, – ты не знал?
– Откуда… Ты – первый, кого я встретил живым и свободным!
– Бедный ребёнок, – простонал морфа, – так ты считал, что единственный?!
Я всхлипнул и уткнулся в плечо Таира. Любимый нежно поцеловал меня в висок. В голове сразу возникли сказочные воспоминания о посольских комнатах в королевском дворце Айгера.
– Мама, – спросил Таир, – у нас с Каэном будут дети?
– Вы сами – дети! – возмущённо ответил Дэйри. – Надеюсь, хоть лет пятьдесят вы потерпите?!
«Подожди хотя бы годик!» – увещевала Чайра свою пятнадцатилетнюю дочь, скоропалительно выскочившую замуж. Смысл и интонация были те же самые.
– Дэйри, это значит – да?! – напрягся я в ожидании ответа.
– Конечно же да, малыш. Майерк тысячу раз перепроверил. В этом отношении Таир – совершенно нормальная морфа. Способности разве усечённые, и волосы… Я, честно признаюсь, уже присмотрел ему пару в Орхилле…
Мы с Таиром дружно возмутились. Причём, хотя я выругался на арелийском, а любимый – на лирийском языках, смысл высказываний совпал. Дэйри умоляюще выставил ладони:
– Дети, дети! Ни одна морфа никогда не посмеет возразить против истинной пары! А уж тем более такой, как ты, Каэн. Ах, как жаль, что Тэйри прилюдно убили! Вы могли бы спокойно жить во дворце под моим присмотром…
– Дэйри, – я стал очень серьёзен, – жить под личиной – жалкая доля. Даже если это облик короля. Я надеюсь вернуть морфам право зваться своими именами. Особенно сейчас, когда у меня появилась надежда на будущее. Своих собственных детей я хочу растить, не скрываясь.
Морфа долго молчал и смотрел куда-то вбок. Проследив за его взглядом, я увидел карту королевств. Арелия, Лирия, Кассия, Орхилл, Герейза…
– Мир, который мы утратили, не имел названия. Древние в нём не нуждались. Жили, лелея собственное превосходство над соседями… – Дэйри посмотрел на меня со странным выражением на лице – человеческом на данный момент. – Каэн, правда, что твой друг, ради которого ты рисковал жизнью, – винари?
– Да.
– А Таиру ты готов был помочь, когда он изображал человека?
– Верно. Я влюбился в его ауру.
– В ауру человека?!
Дэйри недоверчиво уставился на меня. Я пожал плечами:
– Я уже говорил, что неправильная морфа.
– Мне начинает казаться, что неправильными были мы, Каэн, – усмехнулся тысячелетний представитель моего рода. – И тебе придётся исправлять наши ошибки, малыш. Что ж, я сделаю всё, чтобы тебе помочь. Пойдём, поговорим с Кайхой. Обещаю, я не позволю причинить зло Агнии… Ты действительно способен разорвать пространство отсюда до Айгера?! И перенести нас двоих?
– Троих, – поправил я, – Таира я от себя не отпущу ни на секунду. Поставлю защиту, накрою невидимостью, но он будет рядом. Самое безопасное место сейчас – возле меня.
– Я тебе это сразу сказал! – хихикнул любимый.
Дворец в Айгере, куда я попал уже третий раз за этот бесконечный день, не стал раздражать меня меньше. Понимаю Фернара! Мне это бестолковое здание за одни сутки поперёк горла стало, а ему здесь жить приходится.
– Думаю, Кайха спит и сладкие сны видит, – проворчал я.
– Разбудим, – многообещающе отозвался Дэйри. – Долго спать вредно для здоровья.
– А совсем не спать? – провокационно спросил Таир.
Мы оба повернулись к нему с такими лицами, что он быстренько нырнул за мою спину.
Смесок не спала. Нас, прошедших через стену, – меня и Дэйри в настоящем облике, Таира, скрытого невидимостью – она встретила полностью одетой, в кресле у неразобранной кровати, с раскрытой книгой на коленях.
– Как чувствовала, – поморщилась Кайха. – Вы, морфы, так предсказуемы! За любого из своего племени готовы на костёр пойти…
Тут она разглядела меня и поёжилась:
– Какая живучая… морфа. Мстить пришла?
– Разговаривать.
Я, как и в прошлый раз, развалился на облюбованном диванчике. Дэйри остался стоять, лишь зажёг ещё пару магических огоньков. Кайха оглядела его с любопытством:
– Ты не изменилась.
Дэйри окинул взглядом королеву:
– Не могу того же сказать тебе. При нашей прошлой встрече ты выглядела куда лучше. И прекрати обращаться ко мне в женском роде! Знаешь же, что я этого не терплю!
– Волосы до задницы, рожа бабская, детей рожаешь, – Кайха откровенно нарывалась, – и хочешь, чтобы я тебя мужчиной считала? Да я скорее вон его, – она кивнула в мою сторону, – мужиком назову.