А потом в один прекрасный день вьюга разжала свои страшные лапы и вой смолк, никто не знает почему.
Наш бедный домик два дня скрипел от боли. Это и правда был славный дом, смелый и гордый, и мы каждый день благословляли его строителя, деда Сигура.
Когда наконец его жалобы смолкли, на нас обрушилась тишина, почти такая же невыносимая, как и прежний оглушительный гвалт. «Ну вы же сами могли эту тишину нарушить!» – скажите вы. Именно так мы и сделали, вернувшись к обычному ходу нашей необычной, но уже ставшей привычной жизни. Ари – к своим сказкам и резным фигуркам, отец – к воспоминаниям, а мама – к праздничной шубе из лисьих шкурок.
Мага быстро выздоравливала, но по-прежнему была немного не в себе. Она разгуливала по дому с улыбкой, распущенные волосы падали ей на плечи, частенько она напевала и пританцовывала. Она поглаживала нас и с нежностью обнимала. Иногда же, наоборот, часами простаивала неподвижно без единого звука, будто большая тряпичная кукла. Я больше не держал на нее зла, куда там. Я, как и все, смотрел на бедняжку с сочувствием.
Мага все еще была немного не в себе
Кормить ее приходилось с ложечки, мама и Дизир занимались этим по очереди, а еще нужно было следить, чтобы она не раздевалась. Ходить голышом – это, кажется, признак легкого помешательства.
На дворе стоял март. Близилось лето, которое у нас начинается в апреле. Я знаю, что на юге бывают промежуточные сезоны, весна и осень, но в наших северных странах таких полутонов не различают. Это я поясняю для иностранца, если когда-нибудь он прочтет эти страницы.
Снаружи очевидно теплело. Вьюга, надо думать, сопротивлялась из последних сил, но мы ее больше не слышали. Наши сердца наполнялись надеждой.
– Думаю, мы легко отделались, – радовался пастух Друнн.
– И я так считаю, – соглашался отец. – Еще немного терпения, и снег растает. Да, дети, с вьюгой скоро будет покончено.
– Благодарю тебя, Господи! – повторяла мама и опускалась на колени с молитвой.
Сигрид и ее младшая сестричка – сказал ли я уже, что ее звали Лала? – на минуту позабыли о своей стеснительности и пустились в пляс, а Дизир тут же принялся подпевать и хлопать в ладоши.
Какой человеческий порок самый тяжкий? Злоба, эгоизм, коварство, корыстолюбие, скупость?.. Я вот думаю, это – наивность.
Как могли мы подумать, что такой враг, как вьюга, которая поклялась покончить с нами, так быстро сдаст позиции? Вот-вот, как мы решились поверить в это хоть на минуту?
6Ледяной воин
Я помню вечер 13 марта так, будто это было вчера. Мы все собрались у очага, и отец, сидевший немного поодаль, приступил к чтению.
Речь шла о битве против воительниц из Аггафьорда, это северные районы страны, которые вечно бунтовали против королевской власти. Интересный сюжет, скажете вы. Так и есть, но папа, который очень заботился об исторической достоверности, решил скрупулезно описать маршрут армии Харальда, которым она добиралась на поле боя. Он не пропустил названия ни одной деревеньки, ни даже крохотного хуторка. Мы узнали имена всех соратников Харальда, а также их родителей и прочих предков.
Сперва эти бесконечные рассказы, честно сказать, наводили на нас тоску. Но теперь каждый нашел какое-то дело для рук: кто-то вырезал и раскрашивал фигурки, кто-то шил, и никто уже особо не вслушивался в чтение. Бедный папа.
В тот вечер я играл в шашки с Инге под бдительным оком Сигрид. Старшая из немых сестер все чаще преодолевала свою робость и присоединялась к нашим играм. На самом деле она искала моего общества, я хорошо это чувствовал. Она следила за мной неотрывно, пока я не поднимал на нее глаза, – тогда она мгновенно отворачивалась, и ее веки бились, как крылья бабочки, а сама она резко краснела.
Моя младшая сестричка перед каждым ходом подолгу думала, так уж она привыкла. Наверно, я слегка задремал, и вдруг у меня над самым ухом заорали:
– Снег!
Голос, который выкрикнул это слово, был мне незнаком. Я поднял голову и увидел Сигрид с круглыми, словно плошки, глазами: она показывала пальцем в дальний конец зала, туда, где была территория Гуннара.
– Снег! – воскликнула она еще раз.
Это был первый раз, когда с ее губ сорвались понятные звуки, она заговорила впервые в жизни. Но никто не успел порадоваться этому чуду. Потому что из темного конца зала появилась гигантская белая фигура, нависла над моим отцом и нанесла ему страшный удар в спину. Эйрик рухнул со своего высокого кресла (это был единственный предмет мебели, который оставался у нас в целости и сохранности) и больше не встал.
Существо, стоявшее перед нами, очертаниями походило на человека, но тело его было ледяное. Руки заканчивались двумя длинными пиками, двумя ледяными мечами. На ледяном лице блестели красные глазки, крохотные и страшные.
Его руки заканчивались двумя длинными пиками
Схватив меч, полутролль Дизир бросился на врага.
– Зажгите свет! – приказал он.
Немые сестры занялись лампами, а мама с Инге пытались на четвереньках подобраться к отцу, чтобы ему помочь.
Гуннар, схватив секиру и щит, ринулся на подмогу Дизиру. А я на минуту застыл в нерешительности, просто стоял как вкопанный. Набрав в грудь воздуха, я поборол свой страх, сжал в руке Кусандру и последовал за братом.
Ледяной воин наносил своими мечами удары с дьявольской точностью и быстротой. Дизир дрался как лев, но уже явно проигрывал. И все же он до последней минуты отказывался от нашей помощи.
– Отойдите вы оба! – задыхаясь кричал он. – Я зам збравлюзь!
Мы с Гуннаром оставались с ним рядом, не слушаясь его указаний. И нам представилась возможность приглядеться к этому невообразимому воину, белому рыцарю вьюги. У него не было щита, но меч его левой руки явно служил для защиты, а правый – для нападения. Понаблюдав за ним, я заметил, что он повторяет пять выпадов, примерно одних и тех же.
Пока усталый Дизир отбивался, я попытался запомнить эти пять выпадов и придумать надежный отпор.
Полутроллю пока не удалось даже оцарапать белого воина, а сам он был ранен в плечо и в руку. Раны кровоточили.
– Готовимся, – шепнул я Гуннару.
– Тебе лучше не соваться, – презрительно ответил мне брат.
Дизиру, кажется, удалось немного оттеснить противника, и его движения стали уверенней. Вот тут белый воин вдруг ускорил одно из пяти движений – он бросился в атаку. Дизир был захвачен врасплох, и враг пронзил его мечом в районе бедра.
Дизир рухнул с криком:
– Ду и удар!
Отделавшись от полутролля, посланец вьюги бросился на женщин. Мы с братом преградили ему дорогу. Он оглядел нас красными глазками и вскинул свои пики, словно бросая вызов. Стукнул одну о другую: клац! – и полетел в атаку на нас, несчастных воителей двенадцати и тринадцати лет.
Нас было двое, и он изменил свою тактику. Ударов, которые я запомнил, больше не было, теперь оставалось действовать не раздумывая. Так я и сделал.
Гуннар сражался с правой рукой воина и тут же получил один удар, за ним – другой. Мне повезло больше: я пока справлялся с защитой, но не находил у врага ни малейшего промаха. Мои атаки, довольно осторожные, он отражал без труда.
– Зердце! – крикнул Дизир. – Метьте в зердце!
Бедняга держался за бедро: сжимал его изо всех сил, чтобы не потерять много крови.
Всмотревшись в грудь белого воина, я разглядел слабый свет. Как будто золотая рыбка в заледенелых глубинах зимнего озера.
Так вот что: у воина вьюги есть сердце! Но как пронзить его? Наш враг был слишком силен!
Вскоре Гуннар остался без щита: он раскололся надвое, а секундой позже его секира взлетела в воздух и приземлилась на другом конце зала. Он уклонился от смертельного выпада – слава Годину или христианскому богу, уже неважно, – и бросился за своим оружием. Но по дороге мой брат упал на колени, он обессилел и не мог больше сделать ни шагу.
Я остался один.
– Зердце! – повторил Дизир умоляющим голосом.
7Вьюга говорит со мной
Мои мысли были прикованы к двум ледяным лезвиям, я неотрывно следил за ними. Было ясно: любая промашка будет стоить мне жизни. Я хорошо защищался. В моем теле пылал странный жар: я горел изнутри, и от этого становилось спокойней. Жар давал мне силы…
Я заметил, что ледяной рыцарь временами сдавал позиции, особенно если в пылу схватки ему приходилось приближаться к огню.
«Он не любит тепла», – понял я.
И с этой минуты я изо всех сил старался прижать его к очагу, что получалось неплохо. Движенья моего противника замедлились и утратили точность, в его ударах не было прежней силы. Я улучил момент и сделал резкий выпад, попал ему в руку в районе локтя. Из раны хлынул прозрачный голубоватый поток. Посланник вьюги терял не кровь, а воду.
Я был доволен пусть крохотной, но победой, нашим первым преимуществом в борьбе с белым врагом.
– Зердце, дёрд бодери! – взвыл Дизир.
Я понял свою ошибку. Боль разбудила врага, и он отскочил от огня, сражаясь с удесятеренной силой. С подобным существом умнее было целиться только в сердце, ведь случай пробить его оборону представлялся очень редко.
«Ну вот, упустил свой шанс!» – в испуге подумал я.
Тем временем дуэль продолжалась. Я дрался как ошалелый, подпрыгивал, пролетал на другой конец зала, но враг больше не давал мне шанса напасть, к нему вернулись все его силы и много злости.
«Браво, Бьёрн! – услышал я голос у себя в голове. – Знаешь, мне никогда не встречался воин твоих лет, который мог бы сражаться как ты! Молодец, мальчик, да-да, молодец!»
От этого незнакомого голоса в жилах стыла кровь.
«Я рада, что ты так отважен, Бьёрн! Когда я тебя проглочу, а это случится скоро… ты будешь моим. И будешь сражаться на моей стороне, а не против! Как старый добрый Торстен Медвежья Шкура!»
«Какой еще Торстен Медвежья Шкура?» – спросил я мысленно.
«Какой Торстен? Да это же твой ледяной противник. Который вот-вот проткнет тебя! Ха-ха-ха!»