- является анахронизмом, ведь монархией мы называем один из типов государств Нового времени. Специфически средневековую форму, из которой развилось современное государство, можно, например, именовать державой, которая бывает раздробленной или автократической.
Со временем, по мере роста сил государства, по мере редукции родовых структур, перемешиваемых феодализмом, это правило (“этнической юрисдикции”, “персонализации права”) становится все менее обязательным. Наступает эпоха империй, когда государство обладает достаточной силой, чтобы навязать себя даже иноплеменной территории. Законы становятся все более универсальными, римское право, основанное на общности закона для большой территории, возвращается, - вновь возникает территориальное право. После национальных монархий наступает время абсолютных монархий, или империй Нового времени. Вслед за этим наступает современный этап, когда средства насилия оказываются столь доступными, что любой народ может претендовать на получение государства в собственное пользование, претендовать на самоопределение. Это - время демократических государств.
Конечно, подобная схема рисует лишь один аспект отношений; здесь не показаны влияния территориальных связей, власти, основанной на земельной собственности, феодального устройства, стирающего прежние племенные грани. Однако описанный аспект государства - распределение права на насилие, проблема кровной мести - имеет самое существенное значение, поскольку связан с чувством справедливости, корнем и нервом любого явления сферы права. Рассматриваемая государственная сфера по преимуществу имеет дело с регуляцией насилия в социуме. Можно вспомнить определение известного американского социолога Парсонса (1998): “Эффективная государственная монополия на применение силы является одним из главных критериев интегрированности высокодифференцированного общества”. Описывая внутреннюю динамику регуляции насилия намеренно выпущен из виду аспект внешнего насилия, войн и т.д. - эти процессы оказывают на спецификацию общества в государственном аспекте меньшее (а главное, менее специфическое) влияние, чем аспекты внутреннего устройства. Известно, что завоевания могут сплавлять народности побежденных (бриттские племена) и победителей (англы и саксы), могут создавать новые народы. Несомненно, эти влияния сильно изменяют предложенную выше простую схему, но не отменяют ее; отношения, построенные на регуляции внутреннего насилия, продолжают действовать.
Слияние в XV в. государственности и народности - Волна становления национальных государств
Как же возникли реалии, являющиеся содержанием современных понятий нации и государства? В XIV-XV веках на западе Европы между Францией и Англией идет Столетняя война (1337-1453). Во Франции она отягощена крестьянскими восстаниями, самое крупное из которых - Жакерия, в Англии эта война продолжена войной Роз (1455-1485), гражданской войной между сторонниками Йорков и Ланкастеров. В XV веке войны заканчиваются, и на историческую арену выходят новые образования; вместо вошедших в войну феодальных держав и в Англии, и во Франции появляются национальные монархии. Во Франции при Людовике XI (1461-1483) происходило восстановление после Столетней войны, расчетливая политика этого короля привела к захвату части Бургундии, так что Франция стала приобретать современные границы. Консолидация страны происходила под впечатлени ем недавней войны, авторитет королевской власти вырос, она стала пониматься как выражение национального единства, - новый по сравнению с феодальной Европой момент. Для появления этой точки зрения во французском народе многое сделала Святая Жанна. Взаимодей ствие нового представления о национальности, понимание ценности центральной власти, духовное воздействие Жанны привело к рождению новых исторических образований - национального французско го государства и французской нации.
Государство в современном смысле этого слова возникло именно в это время, в середине XV века. Говорить о государстве до XV в. - значит использовать анахроничное название, называть знакомым нам словом до некоторой степени похожую, но принципиально иначе устроенную реальность. Точно на тех же основаниях люди Средневековья думали о времени жизни Иисуса Христа в терминах своей реальности, называя апостолов рыцарями, приписывая им одежду и нравы XII, XIII вв. Говорить о прошлом в современных терминах, несомненно, удобнее - но не истиннее.
Почему эти образования, государства Англия и Франция, вышедшие на историческую арену после Столетней войны вместо английской и французской держав, - почему их следует считать чем-то новым? Конечно, монархии XVI, XVII веков гораздо более централизованные образования, чем королевства Средневековья. Однако в разных культурных регионах за многие века истории человечества не раз проходили циклы интеграции-дезинтеграции политических образований. Из отдельных самостоятельных владений складывались более менее централизо ванные обширные образования - “ранние империи”, некоторое время существовали и затем раскалывались, разрушенные завоевателями и поделенные между наследниками. Разница в степени централизации лишь количественная, да и она не абсолютна. Империя Цинь Ши-хуанди была более централизованной, чем Франция при Людовике XI. В строении государств, этих новых феноменов, впервые появившихся в истории, можно обратить внимание на некоторые моменты.
Во-первых, государства Нового времени являются значительно более устойчивыми, более централизованными, у них более выделены, специализированы органы государственного аппарата. Эти особеннос ти в полной мере проявились не в XV, XVI вв., а гораздо позже, но зачатки этих явлений можно различить уже в самом начале Нового времени. Так что разница состоит в степени специализации органов государственной власти, а тем самым - в качестве целостности самого государственного образования.
Современное государство есть тотальное высокоустойчивое образование. “Государства” Древнего мира имеют совсем иной характер. Это были (за исключением, может быть, Римской империи) рыхлые, неустойчивые, постоянно расчленяемые и вновь собираемые в силу военных и династических авантюр образования. Марру (1998) называет их “игрушками судьбы”, которые “…не обладают авторитетом, нужным для того, чтобы сообщить человеку глубинную духовную основу, ту, которая придает смысл миру и жизни”. Древние государства действительно не придавали смысла человеческой жизни, он брался из иных источников. Зато современные государства совсем не таковы, государственные чувства, ими вызываемые, очень сильны, и государственная идеология является сейчас одной из самых распространенных идеологий в мире; множество людей видят смысл своей жизни в силе государства. Характерно не только отличие древних государств от современных, но и отличие людей: в древности никому бы в голову не пришло искать смысл жизни в существовании “игрушек судьбы”, а современный историк видит в этом недостаток древнего типа общественного сознания.
Не только греческие полисы, вольные города Средневековья или территориальные племенные союзы не являются типичными государствами, но и такие образования, очень похожие на современные государства, как “ранние империи”. На ряд важных отличий государств Нового времени от этих империй можно будет указать в дальнейшем изложении, а сейчас обратим внимание на принципиальную их нестабильность; многоплеменные и многонациональные, чрезвычайно разнородные в области культурной и экономической сфер, эти “квазигосударства” быстро распадались и были много менее устойчивыми, чем современные государства. При этом сравнивать надо не абстрактную длительность существования, скажем, Аббасидского халифата или империи Карла Великого с современными государствами, а длительность относительную, поскольку история идет с различной скоростью на разных своих этапах. Современная история по отношению, скажем, к истории Средних веков является ускоренной и десять лет сегодня означают для исторического процесса нечто совсем иное, чем десять лет в VIII в. Востоковед Адам Мец писал: “Существование мировых империй всегда обусловлено наличием гениального властелина или особо жесткой касты и во всех случаях противоестественно”. Для истории до Нового времени это верно, и показателем противоестествен ности служит кратковременность существования ранних империй. Мы сможем чуть позже коснуться некоторых аспектов, сопровождающих специализацию государства, а сейчас обратим внимание на другой аспект происходящего.
XIV-XV вв. - эпоха формирования европейских наций. В это время появились в качестве национальных единств англичане и французы, венгры, валахи… Появились и соответствующие государства. На примере Англии, как островного государства, с особенной отчетливостью прослеживается процесс образования наций. Еще в конце I тысячелетия по Р.Х. территорию современной Британии населяли десятки народов. Кроме упомянутых выше англов, фризов, саксов и проч., там жили скандинавы - будущие шведы и норвежцы, датчане, исландцы, а также ирландцы, валлийцы. Отношения их были очень сложны; так, исландские конунги, захватывая куски Ирландии, через пару столетий забывали исландский язык, и их вторжения на территорию Британии были вторжениями ирландской речи. В начале II тысячелетия шло складывание английской народности : еще в XII в. короли Англии обращались к своим подданным как к “французам и англичанам”, а к концу XII в. норманны почти слились с англичанами, английский стал разговорным языком почти всех сословий, кроме высших феодалов и королевского двора. С XIV в. общеанглийский язык становится народным, разговорным и литературным, на нем говорят уже все сословия. С 1362 г. на нем ведутся прения в парламенте. В конце XIV в. Уиклиф перевел Библию на английский язык, Чосер создал литературный английский (по крайней мере тот его вариант, который просуществовал до “Библии короля Якова”). Эти факты можно считать симптомами возникновения английской нации, которая сложилась именно к XV в.
Сходные процессы происходили в Испании, Италии, Германии, хотя и с некоторым отставанием. В центре Европы идет подготовка к сложению наций: рушатся племенные связи, складываются народности. Существовавшие до эпохи войн XIV-XV вв. государственные образования не были основаны на принципе примата национальности. Завоевания и системы наследования позволяли государям владеть чрезвычайно разнородными в этническом отношении землями и, что важно, протеста против “иноплеменного” властителя практически не было: достаточно вспомнить империю Карла Великого, Священную Римскую империю и ту верность, с которой служили английской короне во время Столетней войны ее французские вассалы - гасконцы и бретонцы. Все государственные образования Средневековья относились к типу “ранних государств”, феодальных королевств: в них не было выделенного и дифференцированного аппарата управления. При этом империя Карла Великого раскалывалась не на этнически однородные блоки; Нейстрия, Австразия, Бургундия, Аквитания - исторически сложившиеся области, но не моноэтнические, почти в каждом из этих блоков жили, помимо бургундов или аквитанцев, кельты (бритты), галло-римляне, а также бретонцы, б