ера, тогда она будет выглядеть как явление с центральной симметрией, стремящееся распространиться из центра на периферию Европы.
“Русская реформация” и Раскол. Имело ли место событие, подобное Реформации, в России? Мы уже видели, каким видоизмененным
образом сказались в России события, отражающие тот же глубинный процесс, что и европейское Возрождение. С поиском гомолога Реформации, правда, дело обстоит несколько легче. События российской истории того времени отражались прежде всего в религиозной и политической жизни, а не в сфере искусства и науки, поэтому возрождение искусств в России отразилось очень слабо, а вот изменение религиозной жизни произошло и было одним из значительнейших событий русской истории.
Таким событием был церковный раскол XVII века, связанный с никоновской реформой и исправлением богослужебных книг. Исправление книг и обрядов происходило в рамках рационализации религии, и тенденции такого рода стали проявляться в православной церкви задолго до раскола, с XV века, что легко видеть по историческим свидетельствам. В конце XV века возникла ересь жидовствующих, которые протестовали против наличия священников, церковной иерархии, церковного землевладения, требовали равенства всех людей, то есть возвращения к “первохристианству”. Затем по вопросу церковного землевладения возник спор последователей Нила Сорского и Иосифа Волоцкого. Этот спор собор 1502 г. разрешил в пользу иосифлян. В XVI в. в Новгороде распространилась ересь стригольников, которые полагали, что вера будет стоять крепче, если будет опираться на разум. Этот ряд явлений религиозного инакомыслия можно гомологизировать с теми направлениями, которые мы встречаем в западноевропейской Реформации. Все эти русские “предреформации” вылились в огромное по значимости явление церковного раскола.
Главным направлением развития общественной мысли в России XVI в. является секуляризация культуры, апелляция к разуму, а не к традиции, при решении мировоззренческих вопросов (Ф.И. Карпов, И.С. Пересветов, Башкин). В литературе достаточно освещены многие подробности никоновской реформы - и ее осознанная ориентация на возвращение к первоначальной чистоте обрядов и богослужебных книг, и ее рационалистический характер. В результате можно утверждать, что подобно тому, как в Западной Европе возникла реформа вероиспове дания, во главе которой стоял Лютер, так и в России возникло подобное движение, также победившее, и во главе этого движения стоял патриарх Никон. Поэтому Никон гомологичен Лютеру, эти историчес кие фигуры делали одно и то же действие каждый в своем культурном регионе. Эти события датируют кризис душевной жизни, знаменующий переход к Новому времени, и раскол церкви является завершающей стадией этого процесса - так же, как на Западе раскол церкви в связи с Реформацией явился завершением Ренессанса. В России реформа шла независимо, как самостоятельное следствие той же причины, и прошла позже, что заставляет предположить, что изменение строения души шло в России медленнее, чем в Центральной Европе.
Ссылки на “старую” греческую традицию для сторонников реформы служили оправданием новации - точно так же, как в западной Реформации сходную роль играли ссылки на общины первохристиан. Новое в борьбе с традицией маскируется под более древнюю традицию, однако эта более древняя традиция, как не существующая в данный момент в данном месте является не-традиционной, оказывается новацией по отношению к существующей традиции. Ссылка на древнюю традицию является, говоря языком психоанализа, рационализа цией для новации. В этом смысле русский Раскол гомологичен Реформации, роль католиков в нем исполняли староверы, последователи Аввакума, а роль протестантов - победившая никоновская церковь. Победившее никонианство говорило, конечно, не языком скромных новаторов, “уговоривших” народ сменить древнее благочиние, отчую веру на правильный канон. Когда старообрядцы жаловались, что их за различия в крестном знамении жгут и пытают, церковь устами патриарха Иоакима изрекла: “Мы за крест и молитву не жжем и не пытаем, - жжем за то, что нас еретиками называют и не повинуются святой церкви, а креститесь как хотите”. Я, кстати, в силу позорной неосведомленности в делах церкви, не слышал, чтобы современная православная церковь покаялась за то, как она себя вела во времена Раскола и позднее по отношению к христианам-старообрядцам; проклятие, возложенное на старообрядцев, снято только в 1971 г. Старообрядцы же, насколько я знаю, до сих пор не изрекают ничего более светлого, чем то, что сказал Аввакум: “До нас положено, лежи оно так во веки веков”. Кстати, Петр прекратил жестокие преследования раскольни ков, объявивши, что “над совестью людей властен один Христос”. Это дополнительные штрихи к портретам традиционно скромной и благочинной православной церкви и жестокого разнузданного царя.
Но это не значит, что сегодняшнее православие есть протестан тизм или гомологично ему. Ветви христианской религии разделились много раньше, и, например, борьба за свободу индивидуального чтения Библии в православии была бы забавной. Ситуация значительно сложнее: сами воззрения Никона на роль клира и патриарха дают ясные гомологии католицизму. С другой стороны, воззрения староверов, которые, в силу сложившихся обстоятельств, отказались совсем или значительно редуцировали роль священства в жизни христиан, гомологичны - на новом уровне - протестантизму. Не современное православие как факт гомологично протестантизму. Ситуация иная; обе ветви христианства, католицизм и православие, почти одновременно вошли в исторический период, связанный с изменением души человека, и в результате в них независимо (с разницей в сто лет) произошли сходные процессы - с разным результатом. Точно так же, как в Западной Европе, изменение души произошло в России у всех людей, независимо от того, стали они староверами или “новыми православными”. Здесь важно изменение сознания, а не результат, к которому пришли люди в связи с осмыслением тех или иных церковных проблем. Само появление этих проблем есть важнейший факт. Символом этого единства, вовлеченности и сторонников, и противников реформы церкви в общий процесс является тот факт, что в 40-х годах XVII в. Никон и Аввакум вместе состояли в “Кружке ревнителей древнего благочестия”. И старообрядчество, и никоновское православие имеет единый корень - переосмысление традиции, осознание ее, а различаются эти течения выбором конкретного решения стоявших перед ними задач.
Содержательно “новое” православие не гомологично протестантиз му, но по отношению к гомологичному для обоих регионов явлению - изменению отношения к вере, ознаменовавшемуся на Западе Реформацией, а на Востоке - Расколом, они гомологичны, занимают сходное положение. Это можно видеть, если сопоставить суть требований стригольников (и тем самым рациональное зерно протестантизма) и позицию послениконовской православной церкви: исправление книг и богослужебного чина было проведено в согласии с требованиями разума, как это и должно быть в Новое время. (Здесь соблазнительно вспомнить Макса Вебера с его идеей о том, что капиталистическое развитие вызывается индивидуалистическими ростками, посеянными якобы Реформацией, и потому свойственно только странам Северной и Центральной Европы, - но критика исторических концепций в столь пунктирном изложении, какое здесь мной приводится, была бы неуместной).
Важно отметить, что указанная гомологичность никонианства и протестантизма имела совершенно разные духовные последствия. Протестантизм в значительно большей степени секуляризировал церковную жизнь, чем православие, значительно сильнее индивидуализиро вал религиозную жизнь верующих. Это означает, что заключенный в русском Расколе импульс Нового времени, импульс самосознающей души, был значительно слабее, чем в Западной Европе. Соответствен но и наша “Реформация” (Раскол) произошла позднее, и ее “нововременной” характер выражен совсем не так отчетливо, как на Западе. Мы видим, что позиции в отношении изменения души в России до некоторой степени обратны тем, что мы находим в Центральной Европе: наш “победивший протестантизм” - нынешнее православие - все же в значительной мере традиционно и церковно, и напротив, наше “проигравшее католичество” - раскольники-староверы - отделено от общей церковной жизни. Так же различны отношения этих групп к хозяйственной жизни. В Западной Европе протестанты в соответствии с некоторыми особенностями их культуры, унаследованными от прошлых времен (схоластика), отличаются особенным трудолюбием и аккуратностью в работе и хозяйственной жизни. Хозяйственная жизнь протестантов в сравнении с католиками четче, суше и деловитее, как-то математичнее и механистичнее, зато она и более эффективна. В России, напротив, подобными чертами отличается хозяйственная жизнь староверов, а тот стиль хозяйствования, который производит победившая православная церковь, более схож с типом хозяйствования в романских (католических) странах. Эта серия сближений показывает, насколько неоднозначны и сложны проявления духовных импульсов, как тонко и многозначно они входят в реальную жизнь, и потому недопустимо огрублять их до топорных положений, объявляя русскую религиозную жизнь либо католической, либо протестантской, либо не имеющей никакого касательства ни к той, ни к другой.
Индивидуация религиозной жизни
Идея о том, что причиной многих крупномасштабных историчес ких процессов является изменение самого субстрата истории, изменение людей, которые в ней участвуют, не является новой. Однако такая идея всегда наталкивается на глубоко укоренившееся недоверие к самой постановке вопроса. Люди в глубине души, несмотря ни на какие доводы, убеждены, что как бы ни менялись обычаи и нравы, техника и быт, сам человек остается в истории неизменным, и сорок тысяч лет назад люди были в принципе такими же, как сейчас - уж в психическом смысле совсем такими же, они так же любили, боялись, завидовали, стыдились, радовались… Эта убежденность имеет глубокие корни и сама по себе связана именно с изменением душевной жизни. Были времена, когда люди думали прямо противоположное, но это было в глубокой древности. Затем наступили эпохи, когда представле ние об историзме умерло. Хорошо известно, что в Средние века люди представляли себе античность по аналогии с современностью. Знаток средневековой психологии М.И. Стеблин-Каменский пишет: “Отличие прошлых эпох от настоящего начали сознавать только в эпоху романтизма… Но медленнее всего происходило осознание несходства в психике” (1984: 7). Сейчас вновь появляется возможность осознать отличия людей разных эпох.