Такие “университеты” существовали и в восточном Средиземномо рье, - в самом начале нашей эры. Наиболее известными центрами образования были Александрия, Бейрут, Антиохия, Константинополь, Афины. В эти “университетские города” приезжали учиться со всей Империи, учащиеся веселились, посещали бега и другие зрелища, постигали науки и конфликтовали с полицией. Римская империя, которая по степени развития государственности была в наибольшей степени подобна современным государствам, в первые века нашей эры стала уже достаточно чиновной и тоталитарной, чтобы начать контроль за образованием. Проявлялось это в подборе преподавателей и организации внутренней жизни “университетов”. В до-имперские времена Мусеи кормились за счет частных пожертвований и попечителей, но в связи с кризисом полисного сознания эти источники доходов иссякли, и университеты перешли на государственное дотирование.
Однако все эти многочисленные сходства с современным образованием и образованием XV, XVI вв. должны увязываться с истинными истоками этой восточносредиземноморской “высшей школы”. “Университеты” выросли из мусеев и академий, из философских школ Древней Греции. Древним типом образования являлись личные отношения учителя и ученика. Отсюда то изумление и негодование, которое вызвало первый опыт образования на коммерческой основе, произведен ный софистами. Идея торговли знанием была столь нова и неприятна, что реакция была подобна ответу на другую ситуацию, где тоже личные отношения сменились коммерческими - отношению к ростовщичеству.
Александрийский Мусей и несколько находящихся вне Александрии организаций того же типа должны быть признаны аналогами, а не гомологами высшего образования в Древнем мире. Сходств с университетами действительно насчитывается много. Мусей II-III вв. по Р.Х. имел медицинский и юридический “факультеты”, при нем располагались ботанический и зоологический сады, способствующие ученым занятиям, а также знаменитая Библиотека. Однако если бы мы стали всерьез классифицировать Мусей, пользуясь современными терминами, мы должны были бы его обозначить как научно-исследовательское, а не образовательное учреждение. Занятия со студентами в нем велись нерегулярно, главной, “профилирующей” деятельностью было именно изучение мира, а не распространение знаний о нем. Мусей возникал и рос как научно-философская школа, куда съезжались ученики - вовсе не обязательно юные и начинающие - чтобы работать вместе с Учителем.
Со временем образовательная составляющая деятельности “высших школ” античности росла, ученые - сотрудники Мусея - все чаще брались за преподавательскую деятельность, в нем появились даже постоянные лекторы по различным дисциплинам. Однако набор “студентов” совершался не на основе экзаменов и вообще не носил регулярного характера. Мусей развивался исходно из организации типа религиозного братства или сообщества философов. Основателям школ - Платону и Эпикуру - приносились жертвы, в их честь устраивались празднества. Образование поначалу строилось как эзотерическое, учитель личным образом общался с учениками, год за годом отбирал среди них наиболее способных, отсеивая остальных; эти остальные уходили в “обычную жизнь”, становились врачами и юристами - но это был не результат работы такого учреждения, а его “отбросы”, “двоечники”. Лучшие ученики, отобранные Учителем, занимались с ним 20, 30, а то и 40 лет, чтобы стать “совершенными людьми”. В связи с таким характером обучения и речи не могло быть о “конкурсе”, регулярном отборе, “праве” на обучения в таких учреждениях. Вспомним, и преподавание в этих учреждениях Древнего мира строилось на очень личной основе - это были беседы учителя с учениками, часто во время дружеских пирушек. Университеты Средних веков и Нового времени имеют прежде всего образовательную функцию и выпускают полезных обществу специалистов; “университеты” Древнего мира не были образовательными учреждениями по преимуществу и выпускали специалистов в качестве побочных отходов своей деятельности. Можно сказать короче: наши университеты выпускают специалистов, а в древнем мире они выпускали людей.
Именно личный по преимуществу характер античного образования и безличный, организационно-специализированный - в Новое время, и препятствует объединению этих явлений под общим названием “университетов” или “высшего образования”. Само образование было иным в Древней Греции, и учебные заведения времен Империи еще в значительной степени унаследовали черты этого древнего образования. В самом деле, зачем так заорганизованы наши университеты, зачем все эти бесчисленные программы и планы, спускаемые “сверху”? Затем, что по окончании университета специалист получает диплом о высшем образовании, который является документом о квалификации и в соответствии с которым специалиста берут на работу. Диплом есть свидетельство о профессионализме. В Греции и Риме дипломов не было, документов о квалификации либо не выдавали, либо они играли совсем другую роль - престижную, а не организационную. Человек, окончивший Мусей, никуда “на работу” не “устраивался”. Если он хотел быть врачом или юристом, он становился учеником одного из практикующих в этом деле людей, и со временем мог обучиться и даже унаследовать его практику, однако к образованию это непосредственного отношения не имело. Инженеры, моряки, врачи, землемеры учились своему делу так же, как за тысячу лет до того и тысячу лет после - знания передавались “от отца к сыну”, от мастера к ученику. В Мусее и Академии учились, чтобы образовать душу, а не для того, чтобы занять достойное место в обществе. Школа для греков и еще в значительной степени для римлян представляла собой маленький кружок друзей и почитателей, объединившийся вокруг Учителя, собранный его авторитетом. Такая школа по своим импульсам ближе к “научным школам” нового времени, к тому, что называется “незримым колледжем”: за то, что человек ХХ в. участвует в кружке, объединенном авторитетом какого-либо профессора, работу ему не предоставляют, и хотя таким путем приобретается истинное, а не формальное образование, всерьез “университетом” научную школу не называют. То есть Мусей или Академия были не университетом, по своему смыслу эти явления следует сопоставлять скорее с семинаром Нильса Бора в Копенгагене.
Заметим при этом, что дело не в том, что античность вовсе не знала преимуществ специализации и потому не догадывалась готовить в своих “университетах” специализированные орудия для использования в общественной жизни. И в античности были более специализированные профессии - прежде всего врачи. И именно на примере врачей можно видеть, что дело не в незнании выгод специализации, а в отношении к специализации. Греки полагали специализированного профессионала недоделанным человеком, относились к нему с презрением: специалист низводит себя до статуса раба, меняет всечеловеческую универсальность на роль орудия. Греки очень хорошо понимали ценность именно неопределенного, неспециализированного характера своего культурно го идеала. Хорошо воспитанный и образованный человек обладает душой такого качества, что может легко преуспеть в любой специальной области. Это - греческий идеал; варварством же для греков было воспитание человекоорудий, калечение свободных граждан собственного государства, когда они становятся только врачами, только инженерами, военными или кораблестроителями. Медики античности с чувством собственной неполноценности неустанно подчеркивают, что “медик тоже философ” (как наши специалисты с гордостью заявляют, что они не философы и не болтуны, а “люди дела”) и стремятся соединиться с общей, неспециальной культурой - культурой риторики и философии. Именно с тех времен, с времен эллинизма, возникло понятие “общая культура”, родившееся в противопоставлении к культуре специальной, к набору технических знаний в какой-либо области. Такого понятия не было в более древние времена, поскольку тогда не существовало даже возможности выбора и все обладали этой самой общей культурой. Когда появился выбор, греческий мир выбрал общую культуру в качестве престижного образца вместо специальной. Затем мир еще не раз менялся, специализация требовала все большего внимания к себе, пока уже в Новое время, через тысячи лет, не были сломаны последние преграды на пути специального образования - разбита система преподавания уже никому не нужных классических языков и образование все, снизу доверху, стало техническим - приспособленным для выпуска технических специалистов в любой сфере.
Спорт
Спорт является новообразованием Нового времени - как бюрократия, туризм или наука. До Нового времени спорта не было. Положение это может показаться абсурдным, ведь сразу вспоминаются Олимпийские игры. Однако греческий “спорт” (аналогично е современному спорту явление) должен быть сближен с воинским искусством. В отличие от современного спорта более тысячи лет в Греции удерживается постоянный состав соревнований, восходящих к воинскому искусству: бег, прыжок, метание копья, диска, борьба, которые составляют пентатлон. Достаточно ясно, что тренировки воинов - нечто совершенно отличное от профессионального спорта современности. И можно видеть, что то, что мы воспринимаем сегодня у греков как “спорт”, является именно некоторым видоизменением древних воинских упражнений.
Современный спорт отличается не только профессионализмом, но и условностью, игровым характером. Это неудивительно: если греческий “спорт” вырос из воинских упражнений, то современный спорт происходит от игры. Слово “sport” произошло в английском от “desport” - “развлечение”, в ирландском языке заимствованное “spoirt” сохраняет первоначальное значение как основное. Так зарождаются сейчас все новые виды спорта - из игр, в которые играют люди. Игра становится профессиональной деятельностью, и возникает новый вид спорта - явления, похожего разом на несколько известных в истории феноменов, - на зрелище, ритуал, воинские упражнения, но не сводимого ни к одному из них.
Физическое совершенство, физическая культура были развиты в Греции удивительным образом и составляли основу образования. Это наиболее яркая и долго существующая (до III-IV вв. по Р.Х.) черта греческой жизни - атлетические упражнения в палестре. Атлетика делает грека греком, отличает от варваров. Главное в греческом образовании - развитие тела атлетическими занятиями. Греки были в этом отношении, в отношении развития и красоты человеческого тела, совершенно особенно одаренным народом. Подобно тому, как римляне - народ, одаренный юридически и политически, - в эпоху, не знавшую государства, построили структуру, в наибольшей степени во всей Древней и Старой истории напоминающее то, что мы сейчас называем государством, так и греки в области своих дарований разработали нечто, почти не имеющее аналогий в древности