нии централизации, “замораживает” и формализует наличное на момент усиления централизации обычное право. Во Франции право “схватило” социум, в котором уже не было развитого крепостного права, в задержавшейся с социальным развитием (или в поспешившей с государственным строительством) России “схвачена” была стадия, которая характеризовалась выраженными крепостными отношениями.
В таком случае вопрос о том, было ли в Европе “настоящее” крепостное право - это спор о словах: ну назовем мы это “феодальной зависимостью жесткого типа”, “крепостным обычаем” или “частным крепостным правом” - суть от этого не изменится. В Западное Европе в условиях частного права крепостная зависимость формировалась постепенно, составлялось из многих феодальных повинностей, не столько узаконивалось, сколько выплеталось из системы прав, обычаев, требований и сопротивления этим требованиям. Разлагается крепостное право тоже очень постепенно: в Западной Европе идет многовековое ослабление феодальной зависимости, и если лично крепостной-виллан был свободен к концу XIII - началу XIV вв., то последние феодальные зависимости во Франции уничтожила только Великая революция. В этом смысле распад крепостного права во Франции длился 600 лет - с момента первого кризиса в XII в. до Революции.
На Востоке (в Индии, Китае, Японии и т.д.) крепостного права в типичной форме не существовало, крестьяне несли повинности перед “протогосударством”, а не являлись собственностью частных лиц. Некоторые сходные с крепостным правом явления иногда имели место, но были достаточно слабыми и не определяли общий характер отношений. Так, общей проблемой обществ восточного типа был уход крестьян-налогоплательщиков с земли. Меры властей были одинаковы на всем пространстве от Византии до Японии. В начале правления Токугава Иэясу в Японии и в конце власти Токугава принимались сходные законы. Так, в 1841 г. был издан “Указ о принудительном возвращении в деревню”. Такую же земельную политику вели и византийские императоры. Император Константин в IV в. запрещал крестьянам переезжать в город (“ни на минуту”, как говорится в указе, не смеют крестьяне отлучаться от деревни, к которой они приписаны), и дал разрешение местным землевладельцам заковывать в цепи беглых арендаторов. Император Валент запретил крестьянам продавать свои земельные наделы без ведома землевладельца. Аркадий запретил крестьянину возбуждать судебное дело против хозяина земли. Поскольку от налогов можно было уйти еще одним способом, в V в. последовал запрет крестьянам принимать духовный сан без разрешения землевладельца. С IX в. в Византии установился такой порядок налоговых сборов, когда община платит налоги централизованно и отвечает за отсутствующих членов, так что не только государственные установления, но и соседи мешают крестьянину покидать тягло. Однако все эти “восточные” меры против исчезновения податной базы государства не составляют крепостного права, зависимые (подчас достаточно сильно) от государства крестьяне не были частной собственностью какого-либо лица. Прикрепление землевладельца к земле не касалось в Византии членов его семьи. Напротив, сидящие на частных землях арендаторы-парики пользовались правом перехода.
В Византии крепостное право стало устанавливаться примерно с IX в. и обладало значительными отличиями от привычной для России формы. Рабство - наследие Римской империи - еще существовало, но вырождалось, военнопленных предпочитали селить в качестве пограничных землепашцев-воинов, рабы сохранялись как домашние слуги и было их относительно немного. Подобие крепостной зависимости было не у частных крестьян, сидевших на землях сеньоров, а у государственных, которым запрещалось покидать тягло. Наследственные арендаторы, византийские крестьяне - парики (присельники) - могли землю продать или обменять. Государственные крестьяне жили соседскими общинами, существовала налоговая круговая порука, соседи платили за выбывшего, поэтому существовало прикрепление к земле, но родственники хозяина не были обязаны перед казной, и зависимость не распространялась на личность крестьянина.
Более того, в определенном смысле в Византии частная собственность на землю была почти не развита. Согласно патристической концепции IV-V вв., частная собственность на землю столь же немыслима, как на воздух и свет. Поэтому земля передавалась наместнику Бога - императору. Действительная частная собственность не могла возникнуть в результате покупки земли, а только как личный дар императора. Любая покупка была условной собственностью, имела силу до тех пор, пока император не захотел эту собственность получить. При таком положении вещей отношения частной собственности на обрабатывающих землю людей развиться не могли.
Такое положение связано с общей концепцией права собственности, свойственной Средним векам. Законодательное право было слабо развито в связи с упадком письменной культуры. Господствовало обычное право - право обычая. Человек жил по обычаям своей местности и своего народа. В Италии XII в. тяжущиеся могли выбирать подходящий им правовой кодекс, и даже менять его по ходу дела в зависимости от того, насколько выгодными для них были статьи данного кодекса. Повинности образовывались из обычаев. В начале IX в. монахи Сен-Дени подарили королю двести мюи вина - и с тех пор от них стали требовать этого в качестве ежегодного взноса. Раз оказанная услуга стала рассматриваться в качестве правовой нормы. Развитие обычного права привело к узаконению насилия: в Каталонии при вступлении в пользование землей указывалось, что земля уступается со всеми правами, которыми пользовался ее владелец “безвозмездно или насильно”. Документы феодальной эпохи редко говорят о собственнос ти, там чаще встречается понятие “сейзины” - владения, узаконенного временем. Тем самым около рубежа Нового времени произошла смена представления о собственности. Мы живем в мире, где собственность регулируется законодательно, писаным правом, контрактами и судебными решениями, вне зависимости от того, кто ею в данный момент распоряжается. В Средние века люди жили в ситуации, когда кто чем на данный момент владеет, тот и имеет это “в собственности”. Проще говоря, доверенность на вождение автомобиля в Средние века давать бы не стали: достаточно было бы полгода поездить на этой машине, чтобы приобрести на нее права.
Развитие собственности в современном понимании шло параллельно развитию законодательства, прежде всего государственного, параллельно развитию писаного права, также прежде всего государственного, параллельно развитию правового мышления. Помимо того, оно развивалось в связи с развитием личного самосознания; для того, чтобы сказать “моё!”, человек должен до какой-то степени осознать, какому “я” это “моё” принадлежит. В Средние века развитие самого человека было еще не таково, чтобы сказать “моё!” в том же смысле, в каком это выражение употребляет современный человек. Современный человек подразумевает, что категория “моё” непротиворечива и исключительна, то есть нет других субъектов права, способных с той же или даже большей обоснованностью заявить права собственности на данный предмет. Эти свойства собственности - непротиворечивость (в идеале) и исключительность - берутся из представления о целостности и единственности человеческой личности. Поскольку “Я” едино и неделимо, то и “мое” будет обладать теми же чертами. Но “Я” в Средние века выглядело иначе, потому и собственность тогда представала совсем иной, чем в более позднее время. “Действительно, почти над всеми землями и над многими людьми тяготело в то время множество всевозможных прав, различных по своей природе, но считавшихся каждое в своей области равно достойным уважения. Ни одно из этих прав не характеризовалось той строгой исключительностью, какая характерна для собственности римского типа. Держатель, который - обычно из поколения в поколение - пашет и снимает урожай; его прямой сеньор, которому он платит ренту и который в определенных случаях мог отобрать участок; сеньор его сеньора - и так далее, во всю длину феодальной лестницы, находилось множество людей, каждый из которых мог с равным основанием заявить: “Моё поле!”…” (Блок, 1986: 177). Кроме феодальной иерархии, на землю имела права сельская община (после снятия урожая), семья держателя, в некоторых случаях - соседи, а также члены семей вышестоящих сеньоров. Отсутствие развитого права собственности, и тем более развитого права собственности на человека, отделяет общества Востока от западных обществ. Рабство, классическое крепостное право - это западные явления, та самая “плата за свободу”. На Западе выстраивалась длинная и сложная иерархия зависимости людей, на Востоке действовала в принципе одноэтажная иерархия: перед владыкой все были равны. Разумеется, это сильное огрубление реальной ситуации, но оно отражает те полюса, между которыми развивалось человечество.
Крепостное право в России
Во времена патриархального крепостного права в России мы также находим несколько категорий зависимых людей - смерды, холопы, закупы; холопы были полные (обельные) и неполные. Эти и многие другие сословия и сословные группы пришли из дофеодальных времен, их разнообразие как раз и отражает медленное сплетение крепостной зависимости из частных прав, традиций, обычаев и тягла, которое несла конкретная земля, доставшаяся землевладельцу. Права зависимых людей существенно различались, они имели разные шансы попасть в полную и наследственную зависимость от господина. Унаследованные от дофеодальных времен “свободные” общинники, входившие в крестьянский мир (вервь), также являлись с XIII-XIV в. крепостными, хотя положение их было легче, чем у холопов. Сходство с положением “крестьянского мира” в средневековой Германии полное, в обоих случаях мы имеем дело с патриархальным крепостным правом. Уже в XIV-XV вв. в России крестьяне (не холопы) делились на церковных, боярских и государевых, что имеет полную гомологию с принятым позднее ранжированием типов крепостной зависимости. Как и всегда при феодализме, зависимой от господина считалась при патриархальном крепостном праве в первую очередь земля, а уж потом - работник. Поэтому имела место передача земли с повинностью, различные формы договоров крестьян с землевладельцем. При наличии феодальной раздробленности и множества свободных земель крестьяне могли убегать от наиболее жестких форм зависимости. К XV-XVI веку такое бегство чрезвычайно усилилось: с поражением Орды для заселения открылась степь, и множество крестьян покинули свои земли (и своих господ), уходя на юг. Это также общее явление: крепостное право ослабло в Испании времен Реконкисты, поскольку появлялись свободные земли, куда крепостные могли бежать. Так же обстояли дела в Германии в эпоху “внутренней колонизации”. Наличие свободных земель, пригодных для обработки, подрывает крепостную зависимость, а отсутствие таких земель закрепляет работника на земле. Фактически патриархальное крепостное право в России начало разлагаться. В процессе миграций на свободную землю появились казаки и украинский этнос.