Так я оказалась на этом хлипком мостике, который был перекинут через ничего — мистер Совершенство не стал напрягаться и придумывать какую-никакую пропасть у меня под ногами. Зато думать про Веста было куда проще — я уже злилась за свою дурацкую идею, на себя злиться было грустно, и я со всей самоотдачей злилась на него.
Я даже не перестала злиться, когда уже оказалась во сне Веста. Точнее, я не сразу это поняла, просто мостик вдруг закончился, и я очутилась в кромешной темноте. Даже испугалась поначалу, а потом сообразила, что Вест тоже мог видеть кошмары. Почему бы нет? И вот в такой кошмар я и попала.
И я, конечно, немедленно успокоилась. Потому что чужие кошмары — это пустяки, если только ты не в роли главного чудовища, конечно. Я снова было забеспокоилась, когда меня неожиданно залил свет. Я зажмурилась, запоздало сообразив, что кто-то открыл дверь в мое временное пристанище.
- Чудесно. Я подозревал, что ты однажды свалишься мне на голову, но обнаружить себя в собственном сне, да еще и в собственном шкафу — это пять! - заявил Вест весело, пока я пыталась открыть глаза и увидеть что-то большее, чем цветные пятна.
- Дорогой, кто там? - издалека раздался приятный женский голос.
- Никто, мама, - откликнулся Вест. Я даже не обиделась. Увидь я во сне или наяву в шкафу даже лучшую подругу, я бы предпочла ответить также.
Вместо того, чтобы выпустить меня из шкафа, Вест сам забрался внутрь и захлопнул дверцу. Я почти успела испугаться — я не боюсь шкафов или замкнутого пространства, но только когда оно всё замкнуто со мной одной, а не с кем-то еще, как он дернул за невидимую мне веревочку и зажглась лампочка.
Когда-нибудь я обязательно спрошу Веста, почему ему снятся такие забавные шкафы. Но не сейчас.
- Ну, раз ты не испугалась возможности снова серьезно влипнуть и забралась в мой шкаф одной забавы ради, а не для какого-то дела, я думаю, это значит, ты готова, - с самым серьезным лицом произнес Вест. А я уже знала, что такое лицо у него, когда внутри он просто погибает от смеха. Вот теперь и правда страшно стало.
- Я готова? - повторила я за ним, чтобы потянуть время.
15 глава
- Я готова? - вот так и спросила я, нервно кусая губы. У меня уже вся тонкая кожица с них была объедена, но я не могла остановиться. И потом, ногти-то я уже все сгрызла!
Вест закатил глаза и прищелкнул пальцами.
- Ты спрашиваешь уже шестой раз, но я буду душкой и снова отвечу. Да, ты готова, - ответил он. - Хватит трястись, я тебя подстрахую. В крайнем случаю выдерну тебя на крючке как рыбу.
Хотя нет, он сказал «как Рыбу». Это была интересная история. Сначала я думала, что прозвище «Рыба» закрепилась за старостой группы Веста за холодные руки, потом — что за её безжалостное спокойствие по отношению к чужим. Но на деле всё выходило куда интереснее.
Когда-то на далеком для них втором курсе Рыба залипла в индивидуальный сон, как сейчас я. Это был не кошмар и смерть ей не грозила, но это розовое липкое нечто, что сновидцем определялось как романтический сон, её порядком сводило с ума. Нет, сначала она даже гордилась тем, что какой-то сновидец так влюбился в неё, что снит почти ежедневно, водит кормить единорогов сладкой ватой и посыпает лепестками роз, но потом ей стало не до смеха. Это никак не заканчивалось, и сама она выбраться оттуда не могла.
И вот тогда было придумано специальное средство, которое выдергивало несчастную пленницу из сна, позволяя тому сохраниться и не завершиться при исчезновении главной героини. Дыра во сне медленно, но затягивалась, заменяя облик сноходца чем-то другим, и всё это время Рыба оставалась на крючке, зависнув в шаге от требовательного жадного сна.
Эксперимент прошел на ура, его с тех пор проводили еще пару раз, в самых запущенных случаях, но прозвище «Рыба» закрепилось за первопроходцем. Разумеется, это был тот вариант, которого я всеми силами жаждала избежать. Так что предстояло приложить все усилия и всё мое умение убеждать.
- Ты готова, - без напоминания повторил Вест. - Давай!
«Наверное, так инструктора скидывают начинающих парашютистов», - успела подумать я, но в этот момент тянущее неудобство, которое преследовало меня все последние недели превратилось в силу, способную перетянуть слона, а я им не являлась, и потому с головой ухнула в сон.
И едва удержала равновесие, оказавшись в крошечной хлипкой лодке. В ней едва-едва хватало места нам с Андреем, а уж из чего она была сделана, я и думать не хотела. Просмоленная парусина или что-то в этом духе.
Зеленая почти до черноты вода медленно двигала нашу лодку, но мне было некогда размышлять, что нас ждет сегодня — пороги или огромная рыбина, питающаяся исключительно вот такими лодками.
- Яндра, - я решила сразу брать быка за рога, не желая болтаться потом на крючке как какая-нибудь приманка. - Сегодня я пришла в последний раз. Попрощаться.
Лицо сновидца вытянулось, и он даже, кажется, стал меньше светиться. В который раз я с досадой подумала, что из него мог выйти отличный морф. Он чувствовал свои сны как никто другой!
- Ты так долго не появлялась, а теперь меня бросаешь, - заявил он обиженным тоном. - Она говорила правду. Все вы одинаковые!
Я на всякий случай ухватилась за бортики начавшей раскачиваться лодчонки и уточнила:
- Кто говорил?
На самом деле в глубине души я догадывалась, что услышу, но правда оказалась совсем печальной. Лучше бы я его не расспрашивала.
Как оказалось, реальная жизнь Яндры не слишком значительно отличалась от его снов. Разве что чудовищ и разнообразия было поменьше. Судьба наградила его тонкой и влюбчивой натурой, но с девушками ему никогда не везло. Во снах он выглядел несколько моложе, чем в жизни, поэтому я и ошибалась, полагая его ненамного старше себя. В жизни он разочаровывался куда дольше. Его постоянно бросали девушки, друзья не звали на вечеринки и в походы, и только мама неизменно оказывалась рядом с ним. Всегда поддерживая и утешая.
Она же и помогла ему понять, что так будет всегда — и никто кроме нее не останется с ним навсегда. А те, кто его бросил — лучше бы они умерли. И эта ранимая душа, нежный поэт совершенно естественно считал, что в этом мама права. Вот и мои «смерти» были лишь отражением реальных уходов.
- Вот и ты тоже уйдешь, - вяло закончил Андрей, и у меня по спине пробежал холодок. Похоже, сейчас я обеими ногами ступила в то, чего мы с Вестом так пытались избежать. Судя по всему, Андрей не делал разницы между теми, кто ушел от него и теми, кто умер. А выглядел таким милым юношей... Я отчаянно пыталась придумать, что сделать.
- То есть, ты хочешь, чтобы каждый, кто ушел от тебя, умер? - уточнила я, стараясь смотреть прямо в глаза Андрею, а никак не поверх его головы, где за его спиной вставала огромная волна.
Мне даже показалось, что в волне я вижу женское лицо со смутно знакомыми чертами. Впрочем, эти черты немедленно исказились, сменившись жабьей мордой, а потом собачьей. Волна пошла рябью, напоминая змеиное тело. Что-то такое я и подозревала — эта милая женщина, мать Андрея, всегда незримо присутствовала в его снах, избавляясь от любых конкуренток.
Как я и надеялась, Андрей смутился и попытался отвести глаза. Я попала в яблочко! Он относился к тем приятным и людям и тонким натурам, которые предпочитали, чтобы всё происходило без и участия. Мне теперь нужно было лишь сильнее надавить.
- Ну они бросили меня... - пробормотал он, не зная куда деть руки и склоняя голову. Я наклонилась еще ниже, почти к коленкам, чтобы поймать его взгляд.
- Бросили, ушли, - ласково произнесла я, сама поражаясь своему голосу. - Как им умереть за это? Хочешь, чтобы их сплющило от столкновение с грузовиком? Или их раздутые от воды трупы должно прибить к берегу? И чтобы рыбы объели их тела за их предательство? Ты этого хочешь?
Я знала, что рискую, но знала и другое — в глубине души Андрей не был злым. Слабым и запутавшимся — может быть, но не злым. Совсем другое дело его мать, но и она могла оказаться всего лишь матерью, защищающей своего ребенка. Мои мама с папой ради меня самой старались как могли избавить меня от необходимости думать, что происходит вокруг меня. И пусть я хотела быть журналистом, но в мечтах освещала я всякие невероятные вещи, а не что-то вроде того, что происходило в жизни каждого из нас. Что случалось у моих подруг, у одноклассников. Даже у самих родителей.
- Н-нет, - промямлил Андрей, сцепив руки. Похоже, я немного перестаралась. Мельком я глянула на бурлящую над нами воду — как утопят меня за то, что обидела ребенка!
- А что ты хочешь? - как можно ласковее спросила я.
- Чтобы они не уходили. И ты... - он снова сел прямо и уставился на меня щенячьим взглядом. И вот в него я влюбилась! Кошмар. Стыдно-то как!
- А ты просто представь, что они не ушли. Никто из них, - мною овладело вдохновение. - И все кучей торчат у тебя под окнами, лезут в двери, мешают ходить по улицам, знакомиться с новыми людьми...
Андрей вздрогнул. А я словно услышала, как где-то хохочет невидимый и неслышимый на самом деле Вест. Ну да, кошмар нарисовался отличный. И свеженький такой, главное.
- Нет, этого я не хочу, - пробормотал Андрей.
- Кто-то уходит не потому что тебя бросает, а потому что больше ничего не может дать тебе. А ты ему, - мне слегка сводило скулы от произносимого шаблонного пафоса, но Андрею оно ложилось прямо как откровение — глаза у него вытаращились, рот приоткрылся — прямо говори и говори! Я снова мельком глянула на волну, нависшую над нашей лодкой и продолжила: - А что до правоты мамы... Она тебе часто говорит, что она всегда будет рядом?
Андрей кивнул.
- А ты, - я знала ответ, но мне нужно было услышать от него. - Ты часто говоришь ей, что ты всегда будешь с ней, кто бы еще не появился в твоей жизни?
Как печально и как ожидаемо. Андрей помотал головой.
- Ну вот видишь, сколько у тебя дел, - всплеснула я руками, осторожно следя за волной. - Тебе пора просыпаться. Помаши мне рукой. Приятно же знать, что где-то есть такая как я?