– Я спал, – сказал Челобитский, поднимаясь на ноги. – Ничего не слышал. Никого не видел.
– Это ты будешь следователю рассказывать, в гестапо, – похлопал его по плечу Косов. – Там спешить некуда, послушают. Только мой тебе совет: когда начнешь колоться, а по моим расчетам это произойдет после второго удара табуреткой, не бери на себя все сразу, включая подготовку взрыва Останкинской телебашни. Соглашайся только на десяток-другой серийных убийств.
– Что же мне делать? – пролепетал несчастный Долматин.
– Мохандас Ганди утверждал, что каждый политический деятель должен посидеть в тюрьме, – ответил Косов. Его вдохновляло смятение Челобитского, теперь можно было извлечь из этого пользу. – Ты не должен уклоняться от его заветов, если хочешь достичь вершин или хотя бы задней ножки президентского кресла. Сама судьба пошла тебе навстречу и готовит парашу. Радуйся, честолюбивый отрок!
– Я не хочу в тюрьму! – захныкал "отрок". – У меня вздутие мочевого пузыря.
– Это без разницы, суд у нас состоит не из медиков. В крайнем случае, вырежут. Ты бы пока носки и кальсоны складывал, не теряй времени.
Почувствовав, что Челобитский дозрел и готов вновь впасть в анабиоз, Косов дал задний ход.
– Но я могу тебе помочь, – задумчиво произнес Геннадий Семенович. Он тщательно прикрыл дверь и увел будущего каторжанина на кухню. – Если ты расскажешь мне все.
– А что тебя интересует? – заискивающе спросил тот. Будь у него где-нибудь в банке с крупой припрятаны планы стратегических ядерных шахт, он не задумываясь выложил бы их на стол.
– Прежде всего, ты знал, что дом рухнет?
Заданный в лоб вопрос заставил Челобитского измениться в лице: оно пошло пятнами и стало напоминать заснеженную площадку для выгула собак.
– Догадывался, – нехотя пробормотал он.
– И молчал. Никого не предупредил. Какая же ты сволочь, Челобитский. А ещё в управу лезешь! Впрочем, там только таким и место. Или тебе его обещали именно за то, чтобы молчал?
Кивнув, Долматин потянулся к бутылке пива, но получил по рукам.
– Потом, – сказал Косов. – Еще не время. А кто тебя надоумил копать под "Оникс"?
– Никто. Так вышло. Все сходилось само собой, – нервно ответил тот. Видишь ли, когда мне дали всю техническую документацию на этот дом, список жильцов и страховые полисы…
– Кто дал? – перебил Косов.
– Жена, это ведь по её ведомству.
– Ну, понятно. ДЭЗ заинтересован в том, чтобы их поскорее выселили.
– Им плевать. Дом уже перешел под опеку "Оникса". Тут очень сложная схема. В казну окружной управы идет лишь квартплата и деньги от сдачи внаем пустующих квартир – для временно прописанных.
– То есть ты хочешь сказать, что там в последнее время жили, в основном, беженцы?
– Ну да! В том-то и дело. И старики со старухами, которым податься некуда. В новые районы они бы уже не доехали, рассыпались бы по дороге. Хотя им и предлагали квартиры.
– И поэтому их нечего жалеть, так?
– Я этого не говорил, – сказал Челобитский, отодвинувшись на всякий случай подальше.
– Ясно, – произнес Геннадий Семенович. – Беженцы – тоже люди беззащитные, они любой страховой полис подпишут, любую бумагу, лишь бы не трогали.
– Я тебе и толкую, – согласился Челобитский. – А кроме того, все они мои избиратели. Я обязан позаботиться об их будущем.
– Позаботился, ничего не скажешь… Выходит, очищаешь Москву от лишних элементов. И никакого особого шума. Подумаешь, каких-то два десятка полубомжей-беженцев да пенсионеров, которым и так пора на кладбище!
– Я не знал, что все произойдет так быстро. Я думал, у меня ещё есть время, чтобы остановить…
– Какое время? Что ты хотел остановить, не гони гониво! Деньги ты мечтал содрать с "Оникса". Страховую компанию устроит любая удобная версия: оползень, взрыв газа, просадка грунта, а те получат бабки. Плюс выплата по индивидуальным полисам, которая уйдет в черную дыру, уверен. Да новенькие квартиры, которые теперь можно спокойненько продать, причем наверняка с юридического согласия управы. И главное, наконец-то освобождается площадь для быстрого строительства крематория. Чертово место, иначе не скажешь! И всем очень удобно: "Ониксу", управе, "Августину" и Челобитскому. Ты-то как в это влип?
– Я должен был вести определенную работу среди жильцов как представитель управы и кандидат, – выдавил Челобитский. – Там был один представитель корпорации "Оникс", который объяснил мне суть дела. Другой, работник страхового агентства, вручил полисы. Нет, тогда я ещё ни о чем не догадывался, все выглядело вполне пристойно. Но я задумался: почему мне надо уговаривать старух повременить с переездом, хотя для "Оникса" вроде бы выгоднее было, наоборот, ускорить этот процесс? Что-то не так.
– Погоди, а как звали человека из страхового агентства?
– Шепталов. Юрий, кажется.
Косов кивнул. Он знал его по работе в "Августине".
– Потом только я понял суть этой аферы с новыми квартирами, куда не надо будет никого вселять. Это – раз. Второе: мы как-то принимали с женой гостей, и её подруга – она тоже работает в ДЭЗе, только на другом конце Москвы – рассказывала, что у них рухнула "хрущоба", которая была передана под опеку "Оникса". И что потом стало. А в ихней управе даже лишние средства появились. Вот тут-то меня что-то и стукнуло в голову. Я начал собирать сведения обо всех обвалившихся зданиях, и всюду фигурировал "Оникс" либо его дочерние организации. Короче, вскоре для меня все встало на свои места. Изобличающих материалов у меня конечно же не было, если не считать этих страховых полисов, но я все равно встретился с Шепталовым и этим, Мокроусовым, из "Оникса", который был в управе советником по строительству.
– Ты что же, выложил перед ними все карты? – спросил Косов.
– Я похож на дурака? – возмущенно ответил тот. – Просто намекнул, что у меня кое-что имеется. Я хотел подождать… дождаться, когда…
– Когда дом взорвется? – подсказал Косов. – И уж тогда бы ты смог припереть их по-настоящему, да?
– Думаю, что смог бы, – кивнул Челобитский, налив все же в стакан пива.
– Ты не похож на дурака, – согласился Геннадий Семенович. – Потому что на тебя из зеркала глядит круглый идиот. Тебя бы пристрелили гораздо раньше. Удивляюсь, как ты ещё держишь в руке стакан и пьешь пиво. Это, должно быть, твои последние глотки. Я не знаю, что здесь произошло, но приходили явно по твою душу. Просто маленькая отсрочка, в связи с какими-то техническими накладками. Даже на космической станции случаются сбои, но самое забавное в том, что…
Он не успел договорить: за спиной раздался тихий хлопок, стакан выпал из руки Челобитского, разлетевшись на осколки, а сам он удивленно и как-то нехотя сложился вдвое, прислонив голову к батарее центрального отопления. На переносице образовалась черная точка, будто Долматин действительно вступил в клуб рериховцев. Косов обернулся – в дверях стояла девушка в серой куртке, держа в вытянутых руках пистолет с глушителем. Она удивительно походила на Галину Бескудникову – такие же золотистые волосы и миловидные черты лица. Только выглядела она чуть старше.
– Так что же самое забавное? – спросила она, продолжая держать дуло на уровне глаз Косова, очевидно, намереваясь сделать из него ещё одного "индуса".
– То, что количество трупов, насколько я понимаю, должно увеличиться, – ответил Косов.
– И тут вы совершенно правы, – сказала девушка, но выстрелить не успела.
Адрианов, попросив Галину немного подождать, сходил в свою квартиру и вернулся со старым рюкзаком. Бросил его на пол.
– Собираемся в турпоход? – спросила девушка. – Или за кизяками? Тара подходящая.
– Вот! – сказал Алексей Викторович, вываливая к её ногам содержимое рюкзака – десять сотен стодолларовых купюр. – Собственно говоря, они ваши. Это гонорар киллерам, который вы прихватили из дома. Вместе с портфелем.
– Значит, вы все-таки нашли его? Я почему-то так и думала, что оставила "дипломат" где-то на лестнице.
Свалившиеся на пол деньги не произвели на девушку особого впечатления. Наверное, она видела суммы куда более значительные.
– Вы нашли, значит, они ваши, – сказала она. – Я к ним никакого отношения не имею.
– Но позвольте! – строго возразил Адрианов. – Это вы их свистнули, вам и тратить.
– Что значит "свистнула"? Я схватила то, что первым подвернулось под руки и огрела этим Вадима. Не хочу к ним даже прикасаться. Уберите! Что вы тут намусорили?
– А вам Косов приказал, чтобы в его отсутствие вы навели здесь порядок. Вот и подметайте!
Надувшись, девушка отвернулась. Адрианов скрестил на груди руки. Помолчав некоторое время, он не выдержал:
– Может быть, отнести эти деньги наверх, киллерам? Не зря же они стараются, ищут вас.
– Делайте что хотите! – огрызнулась Галина.
– А характер у вас не сахар, – промолвил Адрианов. – Как у моей покойной супруги, царствие ей небесное.
– Уж не вы ли сами и довели её до могилы?
– Ну, вы и язва! Ваш новый муж тоже захочет вас убить. Берегитесь. Я вам как отец говорю. Как пророк Моисей своим чадам.
– Спасибо, папа, но пошел ты к черту!
– А ну живо собери эти вонючие деньги! – заорал вдруг Алексей Викторович, чего с ним никогда не случалось. Как ни странно, это подействовало. Галина испуганно вскрикнула, села на корточки и стала поспешно сгребать доллары обратно в рюкзак. Потом по-собачьи снизу посмотрела на Адрианова, словно ожидая новых приказаний.
– Вот так-то лучше, – миролюбиво сказал он. – И чтоб больше меня не злить.
– Слушаюсь, мон дженераль, – козырнула она. – Ладно, а что с ними делать дальше? Может, дождемся Геннадия Семеновича и закатимся в ресторан, гульнем напоследок? Или отправимся в кругосветный круиз, втроем? Канары, Рио-де-Жанейро, Флорида… Вадим так ни разу и не удосужился меня никуда свозить. Или купим маленький домик на берегу Ладожского озера и будем жить тихо и скромно, ловя рыбу.
– Тоже втроем?
– Ну… если вы желаете, то Косову прикупим домик на другом берегу. А встречаться станем посередине озера, на яхтах.