– Допустим, – согласился Адрианов. – Но я вот о чем думаю. Вадим, которого мы уже достаточно неплохо знаем… Нет, не та это величина, чтобы продумывать такие комбинации. Скорее всего, это – яркая ширма, красивая обертка для начинки. Представительская фигура. Некто стоит за его спиной, более умный, дальновидный и изощренный.
– Я тоже так думаю, – ответил Косов. – И мы можем рассчитывать на Марго, только выяснив, в каких отношениях она с этим "некто". Поэтому я и не стал всего выкладывать при ней. В конце концов, Долматина украсила дыркой именно она. Правда, на его совести погибшие жильцы, и он получил "по трудам", но кто мешает ей отправить в вечную мерзлоту к мамонтам и нас? Какую роль во всем этом играет она? По-моему, ей больше всего хочется вытащить из этой истории свою сестру, а на остальное – плевать.
– Не забывай, что на неё тоже спустили гончих псов.
– В данной ситуации это меня больше всего и радует. Но с Вадимом она может как-то договориться. Или с тем, другим, главным. И тогда нам не помогут даже эти сто тысяч долларов. Уж слишком глубоко влезли. Сняли слой краски с Моны Лизы, а там – старуха с серпом. Не навострить ли нам лыжи в сторону Заполярного круга?
– Это кто тут готовится к зимнему сезону? – спросила Галина, входя в комнату и сладко потягиваясь. – Я думала, вы спите.
– Мы не имеем привычки спать вместе, – ответил Косов, отходя к окну и делая знак Адрианову, чтобы тот молчал. – Так над чем вы ещё работали в своем ФИАНе, Алексей Викторович? Вот и девушка послушает, может, наберется ума-разума, не станет больше вляпываться во всякие сомнительные замужества и вляпывать в них других, совершенно посторонних мужчин пенсионного возраста.
Адрианов смущенно улыбнулся столь прозрачным намекам, но Галина держала удар мастерски.
– Это вообще-то не ваш огород, вы мне парники не ломайте, – сказала она. Посмотрев на Алексея Викторовича, спросила взглядом: правильно?
Тот как-то неуклюже кивнул – вроде бы ни да, ни нет. И начал рассказывать:
– Про Сахару вы уже знаете. А это происходило в Подлипках, в НПО "Энергия", у академика Грушко. Мы там в середине восьмидесятых смастерили высокочастотный генератор специальных физических полей. Торсионные, микролептонные и другие частицы обладают колоссальной проникаемостью. И могут корректировать огромные массы населения. Главная задача, поставленная нам Совмином, – экологическая чистота этого биотропного оружия "Лава-7". А уж какое воздействие он оказывает на генетический аппарат, не важно. Мы всегда отличались подлинным гуманизмом, особенно по отношению к неграм. Так вот, психотропное или любое наркотическое вещество можно донести до биологического объекта торсионным полем. А если аппаратуру "Лава-7" вывести на космическую орбиту, то она сможет охватить своим "лучом" территорию, равную Уральской области. У американцев эта программа называлась "МК-ультра", помните, когда в Гайане покончила с собой тысяча человек? Чего-то у них там с гуманизмом плоховато. Впрочем, сейчас у нас нисколько не лучше. Ну, ладно! Это так, к слову. Наверное, нашу "Лаву-7" уже прибрали к рукам или растащили по коммунальным квартирам. Поскольку это очень удобно – отправить надоедливую соседку в психиатрическую больницу. Стоит лишь повернуть СВЧ-генератор к стенке и модулировать луч голосом, а соседка будет слышать то, что звучит прямо в мозгу. Радиоакустический эффект. Кащенко гарантирую. Но мы из Подлипок экспериментировали на более значительных расстояниях. Вплоть до Мытищ. Я сидел в своей лаборатории, а Оппенгеймер – в своей, за тридцать километров, а генерал-лейтенант Ханциров, у себя, в ГРУ, а в Кремле кисло думали, кому это все вообще надо, хотя постоянно шли параллельные испытания, дающие самые положительные результаты…
– Погоди, – остановил его Косов, поскольку Галина уже начала откровенно позевывать, а Адрианов ничего не замечал и расходился все больше и больше. Вспоминая прошлое, он садился на своего любимого конька и мчался прытью.
– А что, не интересно? – удивился он. – Сам же просил что-нибудь рассказать. А вам?
– Я балдею, – честно ответила девушка.
– Особенно от секретной информации с грифом, – добавил Косов.
– Да кому она нужна! – махнул рукой Алексей Викторович. – Сами же гэбэшники, поди, все и продали.
– Оппенгеймера-то зачем приплел? – спросил Косов. – Проводники у тебя, что ли, перегорели?
– А мы так называли одного физика, приятеля моего, Панагерова Мишку, отозвался Адрианов, решив, коли его не слушают, добраться-таки до этого "последнего глотка" из бара.
– Позвольте! – неожиданно произнесла Галина. – Я уже слышала эту фамилию. Не могу вспомнить… Ну, конечно! В разговоре Вадима с одним бородатым карликом.
Она радостно хлопнула в ладоши, а Косов с Адриановым молча переглянулись.
В двадцати семи километрах от дома, где жила Марго, если двигаться по кратчайшей прямой от улицы Красных бань до Онежской, два человека тщетно пытались привести в чувство проклофелиненного Жору. Его обливали водой из чайника, хлопали по ушам, прижигали ему сигаретой пятки, но он ни на что не реагировал, только сонно мычал.
– Второй раз сегодня приезжаю в этот квартал, а зачем? – риторически спросил Вадим, глядя в окно на разрушенную "хрущобу" и суетящихся спасателей в желтых комбинезонах. – Делать мне, что ли, больше нечего?
– Может он, блин, ужрался и названивал спьяну? Шутник! – сказал один из телохранителей, пнув носком ботинка Жору в ребро.
– Хряк жирный! – добавил другой и вдавил каблук в Жорин живот.
– Нет, тут что-то произошло, – вдумчиво произнес белоснежный красавец. – Голос у него был совершенно нормальный. Он сказал, что у него на крючке ещё кто-то. Выясните, кто хозяин квартиры. И разыщите.
Самый молодой из барбосов бросился выполнять указание.
– Этого – в ванную, пусть мокнет, пока не придет в себя, – продолжал Вадим. – Чередуйте холодную воду с кипятком. Сделайте мне из него моржа и рака одновременно. Пройдитесь по соседям, всегда найдется какая-нибудь сволочь, которая все про всех знает, все видит и слышит. – Он вышел на балкон и вернулся с лисьей шубой в руках, очень довольный. – Я знал, что она была тут, чувствовал! Значит, так. Перерыть здесь все. Залезьте в соседнюю квартиру, может быть, они ушли через балкон. Когда коротышка очухается – ко мне. Я уезжаю. Обо всех подробностях сообщать немедленно. В квартире останетесь ты, ты и ты. Если до утра никто не явится – все облить бензином и сжечь.
Швырнув шубу на пол, Вадим направился к двери, брезгливо отряхивая и без того чистые руки, а за ним торопливо последовал один из телохранителей. Но на пороге Вадим остановился, будто вспомнив что-то, и медленно произнес:
– Мне нужен Клон. Найдите его любой ценой, не теряя времени, – и только после этого удалился, оставив в квартире аромат дорогого французского одеколона.
Примерно в тридцати двух километрах, ближе к Садовому кольцу, находился обычный жилой дом, в одной из квартир которого не было ничего ни мебели, ни телефонного аппарата, ни даже простого чайника, всего лишь вылинявшие и ободранные обои да единственный стул, возле которого расхаживал человек. Квартира была однокомнатная.
Открыв входную дверь своим ключом, в комнату вошла девушка в серой куртке. Человек немедленно сел на стул, очевидно решив, что место могут занять. Человек имел генеральские погоны, но всю жизнь ходил в штатском. Вместо приветствия он кисло улыбнулся и протянул Марго вечернюю газету, где уже расписывались все ужасы катастрофы на Онежской улице. Девушка приняла подарок, но уронила его на пол, как увядший цветок.
– Рассказывайте, – вздохнул штатский генерал, почесывая мочку уха. Ушки у него были замечательные – чуть оттопыренные и нежно-розовые, как у молочного поросенка, что вовсе не соответствовало его характеру.
Выслушав Марго, он задумался. Потом, словно опомнившись, встал и начал расхаживать. Девушка уселась на стул, также посчитав, что свято место пусто не бывает.
– Это чудесно, что вас наконец-то решили ликвидировать, – с искренней радостью произнес генерал в штатском, щелкнув пальцами. И повторил: Просто замечательно, – потирая при этом руки, словно, произойди эта ликвидация прямо сейчас, на его глазах, он возликовал бы ещё больше. – Кому наступают на пятки, тот всегда огрызается. Вопрос: кто сильнее в этом заинтересован – первый, второй или оба вместе? Впрочем, если оба, мы бы сейчас здесь не встретились.
Марго посмотрела на "увядший цветок", представив его в другом, подобающем месте. И усмехнулась.
– Не думаю, что это как-то связано с вашим заданием, – продолжил, между тем, мужчина. – Скорее, внутренний взаимозачет. Но теперь он пойдет ва-банк, чтобы прибрать к рукам все. Начинается война, так что готовьтесь. И очень скверно, что именно в это время ваша сестра нашлась. Лучше бы она исчезла.
– Я так не думаю, – сказала Марго.
– Разве? – удивился генерал в штатском. – Забавно. Я не подозревал, что у вас так сильно развиты родственные чувства. Но я имел в виду, что она могла бы погулять где-нибудь подольше.
– А вы не могли бы отправить её за границу?
– Только в тюрьму, – жестко ответил тот. – Во временную изоляцию. Впрочем, много чести.
– Давайте придумаем другой вариант.
– А почему бы ей не вернуться к Бескудникову? Гроза прошла, а мы бы её подстраховали.
– Догадывалась, что вы предложите именно это. Еще одна подставная утка?
– Это семейная черта, – мило улыбнулся мужчина. – Решать вам. К вашей же выгоде, заметьте.
– Я подумаю, – ответила Марго.
– Теперь об этих субъектах. Справки наведем, но боюсь, мы действительно имеем дело с элементом случайности. Этакие блуждающие молекулы, залетевшие в наш синхрофазотрон. Проще всего было бы вывести их из игры, чтобы не спутали нам карты. У нас выбывают не только проигравшие.
– Но они уже сидят за ломберным столиком, – подсказала Марго.
– К сожалению, сидят, – согласился генерал. – И даже пробуют думать, что ещё огорчительнее. А может быть, и они нам подыграют?