— А в Нью-Йорке очень шумно?
— Шумно? — я улыбнулся. Интересное слово она выбрала. — Ну, вообще-то жизнь там кипит. А дома очень высокие. Некоторые такие высокие, что их называют небоскрёбами.
— Потому что они скребут небо?
— Делают вид, что скребут.
— Ну, хватит, Беатрис. Наверху тебя ждёт няня. — Миссис Джонс повернулась ко мне. — Она такая любознательная — наверняка когда-нибудь станет детективом, как её папа. Попрощайся с мистером Чейзом.
— Спокойной ночи, мистер Чейз.
И девочка послушно вышла из комнаты.
Я обратил своё внимание на Элспет Джонс. У неё, как я сразу отметил, было очень много общего с дочерью, хотя волосы были острижены коротко, с чёлкой на лбу, а в причёске было что-то греческое. Она показалась мне человеком очень заботливым, спокойным, рассудительным. Одета просто: платье бледно-розового оттенка, пояс, высокий воротник, украшений я не заметил. После ухода Беатрис она полностью сосредоточилась на мне.
— Мистер Чейз, — заговорила она. — Очень рада вас видеть.
— Взаимно, мадам, — ответил я.
— Выпьете грога? — Она показала на кувшин и три стакана, стоявших на медном подносе около камина. — Кажется, эти зимние ночи никогда не кончатся, а пока ждёшь мужа, так хочется согреться.
Она разлила настойку по стаканам, и мы сидели в несколько неловкой тишине, которая наступает всегда, когда люди встречаются впервые, и каждый плохо представляет, по какому маршруту двигаться дальше. Но тут появилась горничная и сказала, что ужин готов, мы расположились за столом и почувствовали себя уютнее. Служанка подала очень неплохо приготовленное жаркое, жареную говяжью шейку с морковью и пюре из репы, всё это было куда вкуснее того, что мне предлагалось в «Гексаме», и пока Этелни Джонс разливал вино, его супруга старательно вела беседу в предпочтительном для неё направлении. Она была прирождённым, искренним собеседником, при этом весь следующий час мы и словом не обмолвились о полиции. Она расспрашивала меня про Америку — что там едят, что представляет собой американская культура, какие там люди. Ей было интересно узнать, видел ли я кинетоскоп Томаса Эдисона — устройство, которое наделало шума в английской прессе… К сожалению, похвастаться тут мне было нечем.
— Как вы находите Англию? — спросила она.
— Лондон мне очень нравится, — ответил я. — Скорее напоминает Бостон, нежели Нью-Йорк, по числу художественных галерей, музеев, по замечательной архитектуре, магазинам. Разумеется, здесь на каждом шагу — живая история. Я вам даже завидую. Будь у меня побольше свободного времени… Всякий раз, как иду тут по улице, вижу столько интересного.
— Может, соблазнитесь и останетесь у нас подольше?
— Не могу такую возможность совсем исключить, миссис Джонс. Мне давно хотелось посетить Европу… и мои родственники об этом мечтают. Многие американцы ведь родом отсюда. Если расследование, которое я веду с вашим мужем, закончится успешно, я могу попросить своё руководство об отпуске.
Я впервые упомянул дело, благодаря которому мы с Этелни Джонсом познакомились… служанка, которая появлялась, словно ниоткуда, и так же быстро исчезала, принесла дымящийся хлеб и пудинг, а наш разговор тем временем коснулся более щекотливой темы.
— Я должен кое-что рассказать тебе, дорогая, — начал Джонс. — Тебя это касается, а в газетах всё равно скоро прочтёшь…
Сделав такое вступление, он описал ей события сегодняшнего дня, нападение на Скотленд-Ярд и мою роль в том, что произошло. Как мы и договорились, он ничего не сказал о том, куда именно подложили бомбу, и что вследствие взрыва погиб его секретарь Стивенс.
Элспет Джонс молча слушала его, пока он не поставил последнюю точку.
— Много людей погибло? — спросила она.
— Раненых было достаточно, — ответил Джонс.
— Невозможно даже предположить, что кто-то замыслил напасть на лондонскую полицию, тем более, воплотить замысел в жизнь, — сказала она. — И это сразу после невероятных событий в Хайгейте. — Она повернулась и посмотрела на меня пристально своими яркими глазами. — Простите меня, мистер Чейз, но получается, что за вами из Америки сюда прибыли какие-то силы зла.
— Кое с чем я не могу согласиться, миссис Джонс. Это я прибыл вслед за ними.
— Но события стали разворачиваться после вашего приезда.
— Мистер Чейз тут ни при чём, — пробормотал Джонс с лёгкой укоризной.
— Знаю, Этелни. И если в моих словах прозвучал намёк на вину мистера Чейза, я прошу прощения. Но возникает вопрос: а должна ли этим делом заниматься полиция? Может быть, следует привлечь власти более высокого уровня?
— Вполне возможно, их уже привлекли.
— «Вполне возможно» — в данном случае не ответ. Погибли сотрудники полиции! — Она остановилась. — Бомба была близко от твоего кабинета?
Джонс помешкал.
— На нашем этаже.
— Предполагаемой мишенью был ты?
Он тщательно обдумал ответ.
— Сейчас рано делать выводы. Рядом с местом, куда подложили бомбу, находятся кабинеты нескольких инспекторов. Теракт мог быть нацелен на любого из нас. Умоляю тебя, дорогая, давай оставим эту тему. — К счастью, в эту минуту появилась служанка с кофе. — Перейдём в другую комнату?
Мы поднялись из-за стола и вернулись в ту часть гостиной, где в камине подрагивал огонь. Когда мы уселись, служанка принесла хозяйке какой-то свёрток в обёрточной бумаге, и миссис Джонс передала его мужу.
— Не хочу беспокоить тебя, Этелни, но, может быть, прогуляешься до миссис Миллс?
— Сейчас?
— Тут её постиранное бельё и книги для чтения. — Она повернулась ко мне и тут же продолжила: — Миссис Миллс из нашего прихода, она недавно овдовела. В придачу к этому несчастью ей нездоровится, и мы делаем для неё, по-соседски, что можем.
— А не поздно? — спросил Джонс, держа свёрток в руках.
— Нет. Спит она мало, и я сказала ей, что ты заглянешь. Она была очень рада. Сам знаешь, как она тебя любит. Прогулка перед сном тебе в любом случае не повредит.
— Хорошо. Может быть, Чейз сходит со мной?
— Мистер Чейз ещё не допил кофе. Пока тебя не будет, он составит мне компанию.
Её замысел был очевиден. Она хотела поговорить со мной наедине и всё для этого устроила. Весь вечер я с любопытством наблюдал за тем, как ведёт и как чувствует себя мой друг Этелни Джонс в домашней обстановке. Решительный и полагающийся на себя во время расследования, в обществе супруги он был намного тише и неприметнее. Их близость была неоспоримой. Они понимали, о чём молчат, читали наперёд желания друг друга. В то же время в их дуэте она явно была сильнее. Рядом с ней Джонс терял немалую часть своего авторитета, и я подумал, что даже Шерлок Холмс не был бы такой звездой сыска, надумай он жениться.
Джонс поднялся. Взял свёрток, нежно поцеловал жену в лоб и вышел из комнаты. Она подождала, пока за ним захлопнется входная дверь. Потом взглянула на меня совершенно по-иному, отнюдь не взглядом гостеприимной хозяйки, и я понял: она оценивает меня, решает, заслуживаю ли я её доверия.
— Муж рассказал мне, что вы давно работаете в агентстве Пинкертона, — начала она.
— Так давно, что и не упомнишь, миссис Джонс, — ответил я. — Но, строго говоря, я не детектив, а следователь. Это не совсем одно и то же.
— В чём разница?
— Мы действуем более прямолинейно. Совершено преступление. Мы его расследуем. Но в большинстве случаев это вопрос чисто процедурный, то есть, в отличие от англичан, мы меньше занимаемся какими-то обобщениями и измышлениями.
— Вам нравится ваша работа?
Я ненадолго задумался.
— Нравится. В мире есть плохие люди, которые несут большое зло, другие люди от них только страдают, и злодеев надо остановить — мне кажется, что это правильно.
— Вы не женаты?
— Не женат.
— Соблазн никогда не возникал?
— Вижу, вы человек прямой.
— Надеюсь, я вас не обидела. Просто хочу узнать вас получше. Это для меня важно.
— Я вам отвечу. Конечно, соблазн возникал. Но я с детства привык к одиночеству, и в последние годы позволил работе поглотить меня целиком и полностью. Сама идея брачного союза мне близка, но я не уверен, что это состояние идеально мне подходит. — Мне не очень нравился оборот, который принимала наша беседа, и я попробовал поменять тему. — У вас прекрасный дом, миссис Джонс, и чудесная семья.
— Мой муж очень к вам расположен, мистер Чейз.
— Я ему за это благодарен.
— А что, хотелось бы знать, вы думаете о нём?
Я поставил чашку с кофе на стол.
— Не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
— Он вам симпатичен?
— Вы действительно хотите, чтобы я ответил на этот вопрос?
— Иначе бы не спрашивала.
— Он мне очень симпатичен. Я чужестранец, а он встретил меня по-настоящему тепло и был исключительно добр ко мне, хотя не сомневаюсь, что другие на его месте чинили бы мне препятствия. Могу также сказать, что он наделён блестящими способностями. Скажу честно, детектива такого калибра я в своей жизни пока не встречал. Его методы сыска совершенно уникальны.
— Он вам кого-нибудь напоминает?
Я помолчал.
— Он напоминает мне Шерлока Холмса.
— Да. — Внезапно в её голосе прозвучал холод. — Шерлока Холмса.
— Миссис Джонс, вы специально сделали так, чтобы муж ушёл, — это совершенно ясно. Я не знаю, зачем вам это понадобилось, и обсуждать его в его отсутствие с моей стороны невежливо. Может быть, вы просто скажете мне, что у вас на уме?
Она ничего не ответила, только внимательно посмотрела на меня… На её лице поигрывали блики каминного огня, и я вдруг увидел, что она удивительно красива. Наконец она заговорила.
— У мужа наверху кабинет, — сказала она. — Он иногда там уединяется, когда ведёт дело. Хотите на него взглянуть?
— Очень.
— Я с удовольствием вам его покажу. Кстати, можете не беспокоиться. Мне разрешено заходить туда, когда пожелаю, и мы пробудем там всего пару минут.
Я вышел за ней из комнаты и проследовал наверх мимо акварелей — в основном с изображением птиц и бабочек, — висевших в простых деревянных рамках на полосатых обоях. Мы поднялись на первую площадку и вошли в маленькую, без ковра, комнату, выходившую в садик позади дома. Я сразу понял — это и есть рабочий кабинет Джонса. И в то же время главным в этой комнате был не он.