Что-то враждебное жизни в том виде, в каком ее знают люди? Оутс был опытным профессионалом и настоящим прагматиком. Он прикусил губу. Даже он ощутил присутствие подводных течений, в которые ему не хотелось соваться до поры до времени. Так что он подавил свои дурные предчувствия и спокойно подвел беседу с деканом к концу. Позже он обсудит все это с медэкспертом. Они встретятся с глазу на глаз, и холодный профессионализм доктора вернет желанное равновесие его собственным мыслям.
Оставалось еще найти ответ на вопрос о том, кто сегодня покопался в тормозах его машины. Уж это наверняка человеческих рук дело. Хватит с него фантазий декана и Холройда. Ноздри Оутса вздрогнули от сдерживаемого смеха, стоило ему вспомнить шефа аркхэмской полиции, когда тот услышал о его расходах на починку автомобиля. Долго он пыхтел на тему различий между бюджетами полиции города и штата. Это воспоминание помогло Оутсу слегка ослабить напряжение, прежде чем он снова погрузился в трясину текущего расследования.
Его размышления прервал срочный телефонный звонок доктора. Уже совсем стемнело, когда Оутс прибыл в полицейский участок Оук Парк на самом краю города, и зеленоватые светляки, словно ядовитые миазмы, уже колыхались над приморскими болотами. И снова лягушачий ор показался ему чрезмерно громким и угрожающим в этом богом забытом месте. И снова Оутс подивился, с какой это стати городские власти решили построить здесь такой мощный участок, снабженный не только камерами предварительного заключения, но и прозекторской, и даже моргом.
Однако ответом на все его вопросы было лишь недоуменное пожатие плеч. Аркхэм был тогда на подъеме, к тому же поблизости произошла железнодорожная катастрофа, из-за которой полиция и медики города напрягали все силы. Да и отцы города надеялись расширить его границы за счет строительства нового жилья — проект, которому не суждено было сбыться. Вот и стоял просторный полицейский участок, в котором работали всего один сержант и еще два полицейских, а морг использовали в крайне редких случаях. У доктора Ланкастера была, правда, на этот счет своя теория, но он ею пока с ним не делился. однако результаты аутопсии сделали его более разговорчивым. Морг в этом удаленном уголке на полпути между Аркхэмом и Инсмутом открыли, чтобы избежать дальнейшего внимания прессы. Хотя нельзя сказать, чтобы она их очень баловала: абзац-другой, вот и все, что напечатали по этому делу местные газеты.
Власти замяли смерть Конли, и его труп был перевезен сюда с такой поспешностью, что ни один журналист его и увидеть не успел, как оно уже покинуло территорию пруда. Когда Оутс подъехал к участку, от него как раз отъезжал автомобиль, за рулем которого сидел сержант, приветствовавший детектива ленивым взмахом руки: капитан ответил ему тем же. Он ломал голову, что такого срочного могло произойти, из-за чего Ланкастер не мог подождать со своим звонком до утра.
По узкой цементной дорожке он добрался до двери приемной, где худощавый рыжеволосый офицер тихо беседовал с кем-то по висевшему на стене старинному телефону, в который надо было говорить, сильно вытягивая шею. Оутс откинул крышку конторки и прошел за нее, в служебный, крашенный зеленой краской коридор, где за дверями с наполовину закрашенными стеклами угадывались шкафы каталогов, а тусклые лампочки в простых металлических патронах лишь подчеркивали бесприютность этого одинокого форпоста законности и порядка.
Доктор Ланкастер ждал его сразу за дверью морга с озабоченным выражением лица. Он был в уличной одежде и начал без долгих предисловий.
— Я зашел прибраться и закончить отчет около часа тому назад, — сказал он. — Здесь было закрыто, Халлоран за это место не отвечает.
Халлораном звали сержанта, с которым Оутс столкнулся на выезде с участка.
— И что? — спросил Оутс, напряженно глядя в лицо доктору. У того побледнели щеки, и в глубине глаз крылась серьезность, которой не было там раньше.
— Я как раз хотел, чтобы вы взглянули сами, — сказал Ланкастер.
И он повел детектива между прозекторскими столами в дальний конец морга, где из крана в фарфоровую раковину с меланхолическим звуком капала вода, нарушая тишину.
Задняя дверь косо висела на петлях, в воздухе пахло горелым. Оутс даже вскрикнул от изумления, когда присел и увидел расплавленный металл петель и дверного замка.
— Любопытно, не правда ли? — серьезно спросил его врач. — Кому могло прийти в голову обворовать это место?
Оутс встал и отряхнул брюки на коленях.
— Значит, отсюда что-то унесли?
— О, да. Вещественное доказательство.
Оутс проследил взгляд доктора, направленный на странные следы на бетонной дорожке, как будто что-то тяжелое проволокли по ней в лес на окраине болота. Он прошел по следам, держась в луче света из покореженной двери и чувствуя едкую вонь. Заметив слизь на краю бетонной тропы, он снова ощутил тошнотворный запах. К нему подошел доктор.
— Незачем туда ходить, — сказал он устало. — Эта дорога ведет только в одно место — в трясину. Туда они и уволокли Джеба Конли.
Детектив поднял на него глаза, онемев от изумления.
— Труп? — наконец выдавил он. — Но кому нужен труп?
Пожав плечами, Ланкастер пошел назад, к освещенному убежищу полицейского участка.
— В здравом уме — никому. Но мы имеем дело с анормальным. Тело — вещественное доказательство. Доказательство чего-то ненормального. Теперь оно исчезло.
Оутс ничего не сказал. Он смотрел на клочок бумаги, который протягивал ему доктор. На нем неграмотной рукой было нацарапано какое-то предложение; Оутсу с трудом удалось разобрать: «НЕ ЛЕЗЬ В ТО, ЧТО ТЕБЯ НЕ КАСАЕТСЯ».
Он уже протянул руку за листком, чтобы рассмотреть его более тщательно, но тут откуда ни возьмись налетел небольшой ветерок, который застал мужчин врасплох. Клочок бумажки выпорхнул у них из рук на полпути от доктора к детективу. Его тут же унесло в темный лес, и больше они его не видели. Оутс сначала поджал губы, а потом решил рассказать доктору об инциденте в библиотеке. Образ человека со шрамом мгновенно всплыл у него перед глазами.
Но он передумал рассказывать. Разве это что-нибудь даст?
Вместо этого он сказал:
— Пойдем-ка сочиним что-нибудь осмысленное для отчета, — и зашагал назад, к полицейскому участку.
Доктор еще помешкал, вслушиваясь в лягушачий ор и вглядываясь в зеленые огоньки над болотом.
Потом прерывисто вздохнул.
— Какая разница, что писать, капитан? Все равно никто нам не поверит.
Первым в провал под крестом спустился Беллоуз, с профессиональной уверенностью ведя за собой целый отряд здоровых парней в полицейской форме, так что весь круглый подземный зал вскоре ожил от их присутствия и пришел в движение.
Декан очень желал спуститься вместе со всеми, но Оутс, разглядев какую-то странность в поведении ученого, велел ему оставаться наверху. Нескольких дюжих ребят из числа полицейских тоже пришлось оставить, так как происходящее в кампусе не могло не привлечь к себе внимания, однако присутствия большого числа полицейских автомобилей и дощатых ограждений хватило, чтобы удержать любопытствующих на расстоянии.
Полицейские начали передавать по цепочке мощные электрические фонари, часть которых предполагалось установить через равные промежутки в тоннелях с целью обеспечить постоянное освещение на время исследований. При их свете Оутс не однажды замечал странное выражение на лице Холройда. Тот сильно переменился со вчерашнего дня, и капитан-детектив не однажды задавал криптологу вопрос, все ли с ним в порядке.
— Разумеется, — отвечал тот, как подметил Оутс, с раздражением. — С чего бы мне не быть в порядке?
Теперь Оутс покачал головой.
— Просто вы неважно выглядите, — прокомментировал он. — Вчерашние события здорово потрясли вас.
Холройд пожал плечами. Он не смотрел на Оутса, но детектив видел, как дергаются мышцы на его худом горле. Ученый показался детективу не слишком надежным исполнителем для той работы, которую им, возможно, придется осуществить, и он решил на всякий случай держаться к нему поближе.
Прежде всего он провел короткое совещание в центре круглого зала, на котором еще раз напомнил полицейским их задачу. Каждому был выдан свисток, с помощью которого любой из них условленным сигналом мог вызвать подкрепление или помощь. Убедившись, что полицейским ясны их задачи, он велел им стоять на месте до тех пор, пока небольшая партия не закончит повторную разведку центрального тоннеля. Холройд и Беллоуз твердили ему, что он полностью блокирован обломками камня, но упрямый полицейский хотел сам в этом убедиться.
Оутс, Беллоуз и Холройд в сопровождении капитана и шести полицейских в форме вошли в центральный тоннель.
Там было светло как днем — трое полицейских несли электрические фонари, которые светили во всю мощь, — и вся группа продвигалась вперед быстрыми, уверенными шагами. В отличие от первой прогулки под землей, которую Беллоуз предпринял с деканом, эта разведка происходила очень быстро; уже через несколько минут они достигли завала из камней, как вдруг вскрик, сорвавшийся с губ землемера, заставил всех остановиться.
— Что случилось? — резко спросил Оутс, осматривая преграду впереди.
Беллоуз обернул к нему изумленное лицо.
— Этого не может быть.
— Не понимаю.
Не обращая на него внимания, Беллоуз бросился вперед и стал шарить пальцами по каменной стене.
— Завал из необработанных камней полностью преграждал проход в прошлый раз. А сегодня здесь ровная каменная кладка, которая выглядит так, словно была тут всегда. Это же невозможно…
Он казался искренне пораженным.
Волосы на затылке у Оутса зашевелились, но, задавая землемеру следующий вопрос, он сумел сохранить нормальный вид:
— Вы уверены? Вы не могли ошибиться? Ведь в прошлый раз у вас были лишь слабые фонари, если не ошибаюсь…
Беллоуз яростно затряс головой.
Оутс и капитан полиции переглянулись. Оба заметили нарастающее напряжение людей в форме