Моровое поветрие — страница 35 из 75

Владлен больше ничего не сказал, и Луке только и оставалось, что завернуться в шкуру и попытаться уснуть.


Глава 14. Ярина


Когда Ярине становилось невыносимо слушать ведьм, она уходила к лесу с козой. Та совсем перестала бояться Бурую, даже заигрывала с ней, подбегая к самой морде медведицы. Бурая козочку не трогала, только ворчала. Кормили ее исправно, потому съесть маленькую подружку Ярины она не пыталась.

Сама же Ярина ела все меньше, таяла словно свеча, день ото дня становясь все худее. Душица замечала это и пыталась украдкой накладывать добавку за столом, Чеслава же ничего дальше собственного носа не видела.

Но кусок в горло не лез, Ярина все чаще думала о том, во что ввязалась, и каждый новый рассвет становился все темнее в ее глазах. Она не могла отделаться от мысли, что ничем хорошим для нее дружба с ведьмами не закончится – еще и черт повадился всюду за ней ходить. Смотреть она не могла на его рожу после того, как узнала, откуда он облик человеческий взял.

Думалось ей раньше, что оборотничество в крови у чертей, что, как и ведьмы, могут они в кого угодно обращаться, но оказалось, в человека он смог перекинуться только после того, как убил ни в чем не повинного парня.

Какими только словами не обозвала его Ярина, куда только не послала! А он лишь смотрел на нее из-под темной челки, сложив руки на груди. Она запретила ему приближаться, но чувствовала взгляд черных глаз, куда бы ни пошла.

Вот и сегодня, сидя на земле в густых зарослях, Ярина ощущала присутствие черта, но упорно делала вид, что не замечает его. Мысли ее были далеко от этого места, там, за высокими стенами Ярилова града.

Этой ночью Ярина должна была лететь с ведьмами, хоть и не желала этого. Спорить с Чеславой было себе дороже: двоедушница из себя выходила мгновенно, ярилась, как зверь, кидалась в драку. Пару дней назад, когда Ярина попыталась отказаться, Чеслава вцепилась в ее рыжие кудри и принялась их рвать. Душица с трудом оттащила сестру от Ярины, но Чеслава успела хлестнуть ее когтями по лицу.

Вспомнив об этом, Ярина прижала ладонь к щеке и еще сильнее приуныла.

Как же она ошибалась, когда думала, что обрела семью! Оказалось, ведьмы вовсе не добрые, одной рукой они помогают людям, а другой – проклинают их и калечат. И если Чеслава проклята была от рождения, то женщины, которые шли за ней, по своей воле приняли эту долю.

Душица не казалась Ярине такой же, как остальные, виделась в ней добрая душа, но почему-то не отказывала она сестре, упорно поддерживала ее и оберегала. Может, любила по-своему, не могла пойти против зова родной крови. Ярина не знала этого, но порой чувствовала горечь, обиду, когда Чеслава кидалась на нее, а Душица не вступалась.

– Только ты у меня осталась, – прошептала Ярина, поглаживая Бурую по носу. – Что бы я без тебя делала?

Одна беда – медведица не умела говорить, да и человеческие терзания оставались ей чужды. Ярина чувствовала ее мысли и немного понимала, но не поговорить со зверем диким, не услышать от него дельного совета.

Был еще черт, конечно…

– Выходи, где бы ты ни был! – крикнула она.

И черт явил себя: сидел в траве неподалеку, облокотившись на ствол. Он успел сменить одежду, раздобыл где-то рубаху с вышитым воротом и штаны из кожи с грубыми накладками на коленях. Волосы его отросли немного, кудри почти на плечах лежали, из глаз исчезло плутовство, черными углями они горели на бледном лице.

– И долго ты будешь хвостом за мной виться? – недовольно спросила Ярина.

– Пока сердце твое бьется, – ответил черт.

– Одежду тоже с покойника снял?

– Нет, украл в каком-то дворе.

– И на том спасибо.

Они замолчали, Ярина прожигала черта взглядом, а тот делал вид, что не замечает этого.

– Одиноко тебе, – сказал он. – Чую ведь, что выговориться хочешь.

– Ты знаток душ человеческих, как я погляжу.

– Твои слова меня не ранят, не старайся.

– Потому что сердца у тебя нет!

– Сердце есть, – спокойно возразил черт.

– А душа?

Черт исчез и тут же появился за спиной Ярины. Прижался губами горячими к ее уху и прошептал:

– Я и есть душа.

Вскочив, она обернулась, готовая драку затеять, а черта уже и след простыл. Ярина заозиралась и увидела, что он сидит на прежнем месте под деревом как ни в чем не бывало.

– Прекращай свои шутки! – крикнула она.

– А что еще мне делать? Моя природа такова, я люблю шутить с людьми.

– И убивать их, – зло бросила Ярина.

– Порой приходится, – согласился черт. – Но делаю я это без удовольствия.

– Врешь.

– Откуда тебе знать? Много ты чертей встречала? Может, говорила с кем-то из моих братьев? Или книги о нас читала?

– Мне хватило с Чеславой под одной крышей пожить, чтобы понять, что такое…

– Чеслава – двоедушница, – перебил черт. – Вештица. Злобная ведьма, если тебе так понятнее. При рождении проклятая, она взяла самое худшее и из человеческой своей половины, и из бесовской. Ее вины в этом нет, такие дети рождаются время от времени, и никто помочь им не может.

– Каков ты тогда? – Ярина снова села, с опаской поглядывая на черта. – И почему народ вас хает? Ни одного слова доброго я о чертях не слышала.

– Может, потому мы и становимся тварями злобными? – Черт хмыкнул. – Назови человека свиньей сотню раз, на сто первый он захрюкает, слыхала?

– Больно ты умный.

– Тебе бы тоже не помешало уму-разуму набраться.

Ярина покраснела, щеки обожгло румянцем. Ишь какой! Учить ее вздумал!

– Расскажи тогда, зачем убил парня? Неужто не было иного пути?

– Не было. Виноватить меня можешь сколько угодно, но я впервые в жизни поднял руку на человека. Агриппу мой облик устраивал, она никогда не просила являться ей в ином виде.

– И я не просила!

– Так ты себя винишь? – вдруг понял черт.

Он вновь исчез, чтобы появиться рядом с Яриной. Теперь сидел близко, но плечом ее не касался, только смотрел внимательно темными глазами.

– Я убил мальчишку не из-за тебя, – сказал черт, помолчав. – Ему недолго оставалось, он каждый день молил богов забрать его, а старики все цеплялись за сына, ведающих и волхвов приглашали. Он лежал в постели десять лет, после того как лошадь копытом его ударила. Отчаялся, стал к силам темным взывать. А я мимо шел. На том и договорились.

Ярина смотрела на черта недоверчиво, пытаясь понять, не лукавит ли он. А тот смотрел в ответ, хлопая черными ресницами.

– Так ты еще и услугу ему оказал?

– Выходит, что так.

– И я поверить должна?

– Можешь сходить в его дом. Старики до сих пор горюют; если спросишь, расскажут тебе о сыне, наверное.

Груз с плеч Ярины не упал, но дышать стало легче. Как узнала она, что черт убил кого-то ради того, чтобы являться к ней в приятном облике, спать не могла. Все думала о том, кем был тот парень, как жил и чего лишился.

– И почему тогда все чертей дурным словом поминают? – спросила она.

– А все люди добрые, как считаешь?

– Нет конечно.

– Значит, и не все черти злыми должны быть?

Ярина пожала плечами. Загадки эти ей не нравились, она понятия не имела, какие бывают черти, знала только одного, и то плохо.

– Мы рождаемся из пламени, – вдруг заговорил черт, – и летим по небу, оставляя за собой яркий след. Не помним, кем были раньше, не знаем, зачем созданы, падаем на землю и учимся жить среди людей. Кто-то остается в лесах и полях, кто-то в деревни и села перебирается. Время идет, мы меняемся. Кто остался в болотах, превращается в водяного, кто в лесу – в лешего.

– А ты? – спросила Ярина.

– А меня Агриппа подобрала на вересковой пустоши.

– И не испугалась?

– А чего ей бояться было? Твари ростом в аршин, с переломанными ногами?

Ярина задумалась. Смогла бы она черта в дом притащить? Лохматого, черного, окровавленного…

– Она была бесстрашной, выходит.

– Твоя бабка? А то! И бедовой.

Черт ухмыльнулся, а глаза его пеленой затянуло, будто вспоминал он что-то давнее, радостное.

– И долго ты с ней жил?

– Долго. Она подобрала меня еще до замужества, а как посватался к ней твой дед, велела мне прятаться. Я жил в углу, за печкой, по ночам помогал чем мог: чинил одежду, горшки разбитые, даже крышу латал как-то. Наверное, мог и домовым стать, да не вышло. Так и остался хромым и рогатым.

Непрошеные слезы затуманили взгляд Ярины. Она ничего не знала о бабке, а печальнее всего было то, что и не желала выяснять.

– Знаешь, что страшнее всего было? – вдруг спросил черт.

– М?

– Видеть, как она угасает. Как сильное тело становится немощным, как с каждым днем все больше морщин на ее лице появляется. Человеческая жизнь всего лишь миг для нечисти, мы-то жить можем сколько угодно. Я сидел в своем углу и смотрел, как исчезает спасшая меня девица, как на ее месте появляется сгорбленная старуха, потерявшая мужа и детей. Муж-то хотя бы помер, а вот дети сами от нее отказались.

– Она… – Ярина проглотила горький ком. – Печалилась об этом?

– Каждый день, но никогда не говорила об этом. А знаешь, как она рада была, когда ты приходила?

Так больно в груди стало, что Ярина прижала ладонь к сердцу, будто оно могло закровоточить, словно открытая рана.

– Так вот почему ее последняя воля так важна для тебя, – сказала она, поглядывая на черта из-под ресниц. – Ты ее любил. По-своему.

– И только благодаря ей не стал злобным духом, – подтвердил тот. – Человеческая любовь способна чудеса творить, но все меньше ее в этом мире.

– Почему ты сразу не рассказал мне об этом? Почему не защитился, когда я прогоняла тебя?

– Когда я должен был начать защищаться? Когда ты меня по хребту лупила или когда под дупу пнула? – черт хмыкнул.

Ярина снова покраснела, да так, что уши запылали. Ей было сложно поверить, что черное лохматое существо, которое она из бабкиной избы выгоняла, сидит сейчас перед ней в облике бледного, но красивого парня.