– Мы кое-что о ведьме узнали, о Чеславе. – Владлен сел на лавку и устало взлохматил челку пальцами. – Не знаю, поверишь ты или нет, но…
– Ближе к делу, чего мямлишь? – Рыж нахмурился.
– Люди умирали не от хвори, батя, а оттого, что ведьма их сердца крала. Знаю, странно звучит, но…
– Вештица! – Рыж вскочил. – Это вештица, чем угодно поклясться готов!
Владлен опешил и уставился на батюшку расширившимися от удивления глазами. Волкодлаки аж вперед подались, чтобы лучше Рыжа слышать, а Лука руки перед собой на стол положил и всматривался в лицо старшего охотника.
– Такая тварь была у нас, ох и лютая мерзость! – Рыж принялся листать свою книжицу. – Вот, поглядите! Мне тогда едва двадцать лет исполнилось, изловить ее пытались половиной Мрачного Взвода!
– Изловили? – спросил Владлен.
– А как же, – мрачно ответил Рыж. – Она сперва опустошила две деревни, а как почуяла охотников, в бега подалась. Мы ее долго гнали, как зверя дикого: она обращалась то птицей, то зайцем. Вещие вороны нам помогали, ярчуки и Слово.
– Слово? – Владлен задумался. – Как думаешь, откликнется новый Бог на наш зов в этих землях?
– Он меня и прежде не жаловал, а уж здесь… – Рыж пожал плечами. – Светозарные еще не принесли сюда Слово; услышит ли Бог молитвы там, где не почитают его? А что, ты решил его поддержкой заручиться?
– Я на все пойду, хоть в Навь спущусь снова, если это поможет ведьму изловить, – зло ответил Владлен.
– В Навь? – Рыж нахмурился. – Ты мне…
– Потом расскажу, честное слово, – отмахнулся Владлен. – Найди все записи про вештицу, а я пойду помолюсь, что ли.
– Слова-то заветные еще помнишь?
– Они словно клеймом во мне выжжены, забудешь тут.
– О чем вы говорите вообще? – спросила Даная.
– Потом, нет у нас времени рассказывать о Боге новом и извечном враге его, – отмахнулся Владлен.
– Разве? Я-то думал, что люди перестали умирать, – сказал Рыж.
– Кое-что совсем скверное случилось, – признался Владлен и замолчал.
Слова с языка не шли, он боялся вслух это произнести.
– У меня украли сердце, – спокойно сказал Лука.
Рыж тяжело опустился на лавку. Его лицо побледнело, но голос не дрогнул, когда он заговорил:
– Ступай к древоделу, Владлен, пусть даст тебе щепок от сосны и кедра. Затем иди в рощу, разведи костерок – там и обратись к новому Богу. Ты, Лука, ступай с ним, он особые слова прочитает и… Сейчас.
Рыж достал из дорожного мешка крошечную склянку с желтоватым маслом на дне и передал ее Владлену.
– Береги как зеницу ока! Как слова читать начнешь, нарисуй крест на месте, где сердце должно быть.
– Как я узнаю, что Бог услышал? – спросил Владлен.
– А как Светозарные понимают? Черт его знает! Прости, Господи… – поспешно пробормотал Рыж. – Мне он никогда не отвечал, ни разу, но и я особо верующим в него никогда не был, чего уж. Поди, явит знак какой, если долетят до него твои слова.
– А если нет?
– Да что ты заладил? Вставай и иди! Кто знает, сколько времени у Луки осталось! А вы, друзья, со мной останетесь, будем читать мои записи и мечи точить. Как же хорошо, что я ярчуков привез, как чувствовал ведь…
Владлен нехотя поднялся и, сжав склянку, взглянул на Луку. Тот посмотрел в ответ, кивнул и даже ободряюще сжал его плечо.
– Пойдем, – буркнул Владлен, – и только попробуй по пути помереть.
– Не скажешь обо мне ни слова хорошего над могилой? – хмыкнул Лука.
– Убью каждого, кто виновен в этом, а потом в Навь спущусь и найду тебя, – серьезно ответил Владлен. – Знаешь, что мне в Боге новом нравилось?
– Что?
– Он беспощаден. – Владлен проглотил горький ком. – Он не знает жалости.
В роще было тихо, никто не совал сюда носа после того, как молния выжгла идолов. Владлен хотел бы отнестись к новому Богу с большим уважением и прочитать заветные слова в другом месте, но рядом не было ни храма, ни церкви, только роща.
Он уселся на землю, достал из мешка щепки и принялся складывать их, чтобы развести костер. Лука примостился рядом, стащил рубаху и стал терпеливо ждать.
– У тебя руки дрожат, – заметил он. – Боишься?
– Боюсь, что не поможет, – ответил Владлен. – Если бы мы своими глазами Морену не видели, если бы не встречали Долю и Недолю, я бы даже пытаться воззвать к новому Богу не стал. Они же, ну… Иной природы, да? Не такой уж я и особенный, чтобы откликаться на мой зов, даже белый плащ не носил. В церквях бывал нечасто, безликим иконам не кланялся…
– А я и вовсе не человек. С чего бы этому вашему Богу мне помогать?
– Говорят, он милостив.
– А ты сказал, что беспощаден.
– Так то к врагам. Я слышал, к некоторым Светозарным снисходит такая сила, что их мечи начинают гореть пламенем.
– Я сказал бы, что это бред, но на моих глазах Морена врата в Навь отворила, – пробормотал Лука. – Думаю, в этом мире место любому богу найдется, хоть старому, хоть новому.
– Это ты так думаешь. Светозарные иного мнения.
Щепки занялись, пламя разгорелось. Владлен достал склянку с маслом, сжал ее меж ладоней и зашептал, глядя в огонь:
– Отец наш Небесный, дай мне сил, дай мне воли, пусть рука моя не знает промаха, пусть сердце не знает жалости. Защити, Отец, от проклятий и ядов, от ведьминых взглядов, от морока и порока, от слова дурного, от страха и боли, от слабости плоти…
Каждое слово давалось с трудом, все нутро Владлена противилось. Нечасто им с Рыжем приходилось к этому Богу обращаться, во время охоты они обходились оберегами и ритуалами. Но, видимо, время пришло. Когда, если не сейчас? Самый близкий человек на пороге смерти стоит, тут в кого угодно уверуешь, перед кем угодно распластаешься, лишь бы помог.
Владлен обмакнул пальцы в масло, повернулся к Луке и жестом велел ему скрещенные руки с груди убрать. Пальцы предательски дрожали, но вера крепка была как никогда.
– Призри, услышь меня, Господи, Боже мой! Просвети очи мои, да не усну я сном смертным; да не скажет враг мой: «Я одолел его». Да не возрадуются гонители мои, если я поколеблюсь. Я же уповаю на милость Твою; сердце мое возрадуется о спасении Твоем; воспою Господу, облагодетельствовавшему меня[4].
Договорив, Владлен нарисовал на груди Луки крест и прижал к нему руку в глупой надежде, что сердце вдруг забьется под ладонью.
– Одевайся, – нехотя сказал он, когда ничего не произошло, – и ступай к Рыжу.
– А ты?
– Позже приду. Хочу еще посидеть.
Думал, что Лука станет допытываться, задавать вопросы, но тот надел рубаху и ушел.
Ветер шептал, зелень ему вторила, день выдался благостным и прохладным. По ярко-голубому небу кучерявые облака плыли, и все это должно было умиротворять, успокаивать мятущуюся душу, но Владлен сгорал изнутри, как кедровые щепки в костре.
– Я не знаю, как к Тебе обращаться, – тихо заговорил он, – никто меня не учил, а если и пытался, то я его к черту отправлял, скажу честно. Мне казалось, что я умнее всех, что удача на моей стороне всегда будет. Но оплошал. Ты, наверное, и сам все видел. Я не уберег того, кому защиту обещал. Он-то думает, что это его крест – защищать меня, но мы с Тобой знаем… – Владлен вздохнул и горько усмехнулся: – Уверовал ли я? Это вряд ли. Знаю, что наш мир богами полнится, что за все на свете кто-то да отвечает. И всякая нечисть не из воздуха появляется, да и Навь я вот этими глазами видел, представляешь? Что до Тебя… Честно скажу: Светозарные – козлы те еще. Не знаю, что там в вашей Святой Книге написано, но если что-то вроде «убивай каждого, кто с тобой не согласен», то Ты тоже тот еще козел. Что-то не очень складная молитва получается…
Замолчав, Владлен склонил голову и уперся лбом в сложенные ладони. Умудрился даже Богу нагрубить, это надо же…
– Слушай, Ты скажи только, что сделать нужно? Я на что угодно пойду, чтобы его спасти, Ты же знаешь. Белый плащ мне вряд ли надеть позволят, но я и в черном справляюсь неплохо. Хочешь, до конца своих дней буду нечисть истреблять во славу Твою? Безликую икону пообещал бы купить, но у меня нет красного угла, даже дома нет, если честно…
Крупные капли упали на штанину, оставив на ткани темные пятна.
– Видишь? – Владлен всхлипнул. – Ничего у меня нет, только Рыж да Лука. Сердце вернуть не прошу, мы справимся – Рыж и не с таким справлялся, Ты только дай Луке времени, Богом про… А, тьфу…
Долго ревел. Лицо и губы опухли, нос чесался, глаза болели, а он все продолжал рыдать над медленно угасающим костерком.
Справившись с собой, Владлен устремил взгляд на последние, самые слабые язычки Живого Огня, еще трепетавшие над обуглившимися щепками, и тихо сказал:
– Я знаю лишь несколько наставлений из Твоей Книги: «Ворожей не оставляй в живых»[5], «Мужчина ли или женщина, если будут они вызывать мертвых или волхвовать, да будут преданы смерти»[6]. Раз не хочешь внимать моим косноязычным молитвам, давай заключим сделку: я стану Твоей карающей дланью, а Ты дашь нам время спасти Луку.
Все, что внутри кипело, он в эти слова вложил. Всю боль, смятение и страх. Все свое отчаяние.
Мгновение назад умиравший огонь перекинулся на руку Владлена. Он не обжигал, но и приятными его прикосновения не были. Пламя щипалось, прижигало кожу, взбиралось все выше, к сгибу локтя, и, добравшись до нежной ямочки, свернулось в буквицу, одну из тех, что Светозарные на своих плащах носили, – три простые линии, соединенные меж собой четвертой. Владлен не знал ее смысла, но при взгляде на нее нутро наполнялось странным трепетом.
Не было больше пути назад. Божественное клеймо подергивалось, остывало и чернело.
Владлен стиснул зубы и кивнул:
– Да будет так.
Глава 23. Ярина
Нелегко оказалось читать бабкину книгу: часть записей была на неизвестном языке, и как бы Ярина ни пыталась к ним подступиться, не понимала ничего. Еще и Вереск пропал куда-то после того, как вернул ей Агриппины записи, будто сквозь землю провалился.