Моровое поветрие — страница 58 из 75

Хворых жителей Ярилова града отделили от основного стана, поставили ратников сторожить их, но людям это не нравилось. Они стенали с утра до ночи, проклинали царя, грозились ему злыми духами во снах являться. Они почему-то решили, что во всех бедах Елисей виноват, и никто не мог их переубедить.

Пока ратники во главе с Рыжем собирались в дорогу, Лука бродил по стану, слушал, что люди говорят, смотрел, как надежда тает в их глазах, и ему становилось так тошно, хоть в петлю лезь. Но хуже всего дела обстояли с больными.

Мор уродовал тела, иссушал их. Они не могли ходить, их ноги превращались в почерневшие бесполезные культи. На лицах пятна появлялись, напоминавшие плесень, и над этими пятнами облачка спор поднимались, которые ветер разносил. Лука не сомневался в том, что почти все люди вокруг больны, просто многие еще не знают об этом.

Самое страшное заключалось в том, что умерших никто не хотел сжигать. Боялись к ним прикасаться, ожидая, что тела истлеют в руках так же, как дитя, которое принесли во дворец. Не помогали ни уговоры, ни приказы – ратники и дружинники отказывались иметь дело с покойниками. Почерневшие тела лежали то тут, то там, люди их сторонились, не понимали, что без сожжения все станет только хуже.

– Будь проклят царь и вся его семья до седьмого колена, – зло бросил мужик, мимо которого Лука проходил.

Он хотел остановиться и проучить дурака, но не стал: задай Лука взбучку наглецу, люди вокруг тут же ему на подмогу кинутся, ведь все думали точно так же.

– Все плохо, – тихо сказал Ораз. – Многие люди ночью сбежали.

– И унесли с собой заразу, – сквозь зубы прорычал Лука. – Дурачье.

– Люди и так глупые, а от страха еще глупее становятся.

– Тут даже спорить не стану.

Лука вздохнул и направился к небольшому шатру неподалеку от царского.

За пологом было душно, но пахло куда лучше, чем на улице. На обитой тканью лавке сидел Всеволод. Он был бледен, темная повязка закрывала провалы, оставшиеся на месте глаз.

– Как ты тут? – Лука подошел к парню и положил руку на его плечо.

– Сижу, слушаю, – ответил тот. – Как глаза потерял, слышать стал намного лучше прежнего. И не нравится мне то, что из-за стен доносится. Темные времена настали.

– Я хотел бы поспорить с тобой, но спорить тут не о чем. – Лука тяжело опустился на лавку. – Боишься?

– Как сказать, – задумчиво произнес Всеволод. – Боюсь, конечно, но от страха пока не обезумел.

– Это уже хорошо. Народ на улице на бесноватых начинает походить.

– Можно ли все исправить?

– Мертвых не вернуть, а вот живых спасти еще можно. Так Рыж говорит, а ему я доверяю.

– А если охотник неправ? Что, если смерть ведьмы ничего не даст?

– Все помрем. Ваши земли опустеют, прости уж за правду. Люди не понимают, что хворь разносить нельзя, сбегают из стана, уносят с собой мор, чтобы великодушно поделиться им с ближним в соседней деревне.

– Какая жуть. – Всеволод зябко поежился, несмотря на царившую в шатре духоту. – И ты готов умереть вместе с остальными?

– А готовы ли горожане умирать? Нет конечно, но и выбора у нас не осталось. Если мор ко мне может пристать, то я уже хворый, даже если пока не почернел.

– Почернел?

Пришлось рассказать, как захворавшие выглядят. Всеволод побледнел пуще прежнего, отставил кружку и дрожащими руками принялся лицо тереть.

– И в страшном сне такое не привидится, – бормотал он, – это ж кем нужно быть, чтобы такую мерзость придумать?

– Вештицей. Или Зверем, как Рыж говорит.

– Елисей рассказал, кто он такой, этот ваш Зверь. Победить-то его можно вообще?

– Никому пока не удалось, да и на честный бой он выйдет вряд ли. Но раз считают его противником нового Бога, значит, только он и мог бы его уничтожить.

– Я к нашим богам обращался, – вдруг признался Всеволод. – Даже Морену звал, надеялся, что она меня услышит, ведь я прикасался к ней, видел наяву. Но ничего. Никто не пришел.

– Значит, нужно на себя надеяться, как и всегда. А коль помрем… Будем знать, что сделали все, что могли.

Они замолчали, обдумывая скверное положение дел, затем Всеволод нашарил руку Луки и сжал его пальцы.

– Елисей рассказал еще, что у тебя нет сердца. Хотелось бы мне верить, что это невозможно, но слишком много невозможного взаправду происходит в последнее время. Я, знаешь ли, устал влачить свое существование, и…

– Даже не думай, – резко прервал Всеволода Лука.

– Нет, дай мне закончить. Пожалуйста.

Лишь из уважения Лука замолчал, хоть и знал, к чему Всеволод клонит.

– Если понадобится тебе новое сердце, возьми мое!

– Ни за что.

– Лука!

– Нет, и всё тут! Ты из ума выжил?!

– Посмотри на меня!

Всеволод развел руки в стороны, и Лука увидел, что за время, проведенное в Яриловом граде парень заметно исхудал. Прежде он был крепким молодцем, сильным, пышущим здоровьем, а теперь от него лишь жалкая тень осталась.

– Я просыпаюсь во тьме, во тьме же ложусь спать. Мои дни похожи один на другой, хоть Елисей и отправляет ко мне гусляров и стряпух со снедью, но кусок в горло не лезет. Я изуродован, и мне кажется, что вместе с глазами Морена забрала часть моей души.

– Тебя просто заперли в покоях и берегут, как нежный цветок, – буркнул Лука, – а следовало бросить тебя в песочный круг и заставить бороться с молодыми парнями, чтобы дурацкие мысли в голову не лезли.

– Слепого?

– Именно. Запомни мои слова: если мы выживем в этой переделке, я тебе спуску не дам. Буду тебя гонять так же, как мой пленитель меня гонял, чтоб ему пусто было. И есть сразу захочешь, и жить, это я тебе обещаю. А про сердце больше говорить не смей: ты не складная игрушка, чтобы из тебя каждый мог забрать то, что ему приглянулось.

Всеволод долго молчал, прежде чем заговорить:

– Может, ты и прав. Раньше я всегда чем-то занят был, никогда дома не отсиживался, а теперь…

– И Елисею по шее дам за то, что превратил тебя в размазню. – Лука поднялся на ноги. – Не смей помирать, Всеволод, я вернусь и исполню свое обещание.

– Тогда и ты помирать не смей, – в тон ему ответил Всеволод. – Коль дал слово, изволь его исполнить.

Из шатра Лука вышел с твердым желанием вернуться.

– Люди царя в путь хотят с рассветом отправиться, у них все готово, – сказал Ораз, приблизившись к нему.

– Надеюсь, так оно и есть.

Сам Лука готов к встрече с ведьмами не был, но у него появилась идея.

– Успеем до логова стаи добраться и обратно к рассвету вернуться? – спросил он.

– Успеем, – ответил Ораз. – Что ты задумал?

– Загнать вештицу и привезти ее голову царю, – угрюмо ответил Лука. – Пойдем, нам нужны лошади.


Волкодлаки давно вернулись в свое селение, но, приехав, Лука сразу почуял неладное: им навстречу почти вся стая вышла. Ныгмет в шкуры куталась, несмотря на летний зной, остальные выглядели крайне взволнованными.

– Неужто наш вожак, что отныне за стаю отвечает? – проворчала шаманка вместо приветствия. – Что делать-то будем, а? Зараза летит по воздуху, нигде от нее не укрыться.

– Волкодлаки могут заболеть? – спросил Лука.

– Кто ж его знает. Не хотелось бы проверять, – ответила Ныгмет. – Куда пойдем?

– Ты уйти отсюда хочешь?

– Все мы хотим. Скоро не останется никого живого вокруг, что нам здесь делать? Время пришло новый дом искать.

– Давайте не будем торопиться. – Лука расправил плечи, обвел взглядом собравшихся. – У меня несколько мыслей есть, не знаю, правда, поддержите ли вы.

– Говори, раз приехал. Теперь нам должно тебя слушать, хотим мы того или нет, – ответила за всех Ныгмет.

Лука не думал, что ему придется перед всей стаей свои мысли высказывать, но струсить сейчас – значит главенство под сомнение поставить. Пусть он и не желал быть вожаком, но раз так вышло, то лицом в грязь ударить нельзя.

– Давайте навоем себе луну, – предложил он.

Думал, возмутятся волкодлаки, примутся кулаками потрясать, а то и вовсе его прогонят, но те лишь смотрели на него и молчали.

– Продолжай, – велела Ныгмет.

– Нас нельзя убить в истинном облике, значит, и мор нам не страшен. Обратившись, мы защитим себя от заразы.

– Дельная мысль, – согласилась шаманка. – А дети как же?

– Пока моровое поветрие не настигло вас, нужно уходить туда, к безымянным землям. – Лука махнул рукой.

– Почему туда? – спросил кто-то.

– Потому что там другая стая есть, я это точно знаю, – уверенно ответил он. – Сам видел в колядские ночи. И если получится их отыскать, то…

– Всё хочешь сложить с себя обязанности вожака, да? – Ныгмет прищурилась. – Дай-ка угадаю: найдем другую стаю, ты передашь нас вожаку ихнему, а сам дальше странствовать отправишься? Если выживешь, конечно.

– Не буду врать: я вожаком становиться не желал. И предателей убил не потому, что хотел стаей завладеть, а чтобы за Наримана отомстить. Да и выжить хотелось, живым меня бы не отпустили. Так или иначе, теперь вы – моя стая, – голос Луки дрогнул, – и я должен думать о вас. Ныгмет, ответь, долго еще мы сможем друг с другом ложиться, прежде чем все станем друг другу родными по крови?

– Недолго, – нехотя ответила та.

– А в безымянных землях найдем волкодлаков, с которыми сможем заключить союз, а значит, стая продолжит жить, не смешивая кровь.

Волкодлаки переглядывались, шептались. Никто не высказывался, все ждали решения Ныгмет.

– В твоих словах смысл есть, – ответила она. – Но откуда ты знаешь, что они не прогонят нас? Что та, другая стая не вырежет нас ночью?

– Думаешь, я просто приведу вас и предложу им? Как скот? – Лука искренне оскорбился. – Мы просто их найдем и попробуем сдружиться, а коль не выйдет… Так тому и быть. Станем искать, пока не обнаружим тех, кто примет нашу дружбу.

– Но почему именно туда? – продолжала выспрашивать шаманка. – Я слыхала, что там таких, как мы, со свету сживают.

– Здесь ты права, – признался Лука. – Но иных земель я не видел и знать не могу, есть ли там подобные нам.