Крещенские морозы отсверкали белыми снегами, отзвенели корочкой наста под отважными лыжниками, отступили перед привычным сумраком, который почему-то назывался дневным временем суток. С забинтованной головой и в корсете Элина полусидела в своей кровати, из-под одеяла предательски торчал запрещенный планшет. В кресле напротив Алиса подчищала острыми зубками остатки ногтей.
— Будет прикольно, если ты влюбишься в Костяна, прикинь, они братья, мы сестры.
Алиса тряхнула головой:
— Ты о чем-нибудь еще можешь думать, кроме своего Глебчика?
— А зачем? Родаки его хлебом-солью теперь встречают, думают, он меня спас от этой. Может, расскажем им?
— Не, — задолбают расспросами. Пусть так.
— А ты о чем мечтаешь?
— О долине, полной силикона.
— Ты мозг, систер! Как ты въехала? Я, когда тебе рассказала, ваще не была уверена. Эта гадалка как змея крутилась, прямо не говорила в телефон, мол, прикончи моего муженька. Она ему втюхивала: якобы это не она, а ее немец убрать задумал, киллера нанял.
— Как же она тебя не заметила?
— Она заметила, но не поняла, что я слышала, что нет. Я и сама не поняла-с вопросами полезла, кто ей угрожает, помощь ей предложила, вместе с ней на балкон вышла — думала она мне еще про Глеба расскажет. Но ты-то, как ты ее просчитала?
— Линка, мы все под колпаком давно, Big Data, на каждого полное досье. Звоночки, переписочки, маршрутики, мы как мухи под микроскопом: ползем, а за нами след. Ты мне сказала, что она кому-то про покушение говорила, список звонков — раз, а номер-то ее водилы, понятно, что любовник ее. Только покушение-то на тебя было. С чего бы? Понятно, что науськивала она своего мужика на мужа. А ты так, сопутствующий ущерб: услышала лишнее.
— А муж чего?
— Нео мне Браунсфельса переписку хакнул с Госпожой одной, у гадалки все к разводу шло. Сама посуди: лучше быть богатой вдовой, чем бедной разведенкой.
Сестры помолчали, и Элина спросила:
-. Как думаешь, а наши, ну, мама с папой?
— Конечно, мама тоже, тоже боится, ну, насчет папы. Что уведет какая-нибудь фея в кружевах или ведьма в лайкре.
— Ты же не позволишь? Поработаешь ангелом?
— Of course. Только взрослым не ангел нужен, а психиатр, по-моему. Поэтому мне все это фиолетово: сюси-пуси ваши, ах, любит-разлюбит. Я так скажу: стартап мой меня не разлюбит, а бизнес-интегратор не предаст.
Алиса вылезла из кресла, обычно полусонные ее глазки светились несвойственным для них выражением нежности и страсти.
Богатов Ираклий Георгиевич стоял инкогнито, без охраны в маленьком деревенском храме, недавно из его секретного телефона кто-то стер фото его обнаженной дочери. На фото Элина стояла в душе, через стекло была хорошо видно ее недетское тело. Мужчина повторял:
— Господи, господи, прости, прости, больше никогда, никогда, грех отмолю, приют открою, бабла дам. Спасибо, Господь, что отвел. Мужчина молился, и слезы текли по его щекам.
Юрий ВикторовУбить деда Морозова
У каждой вещи есть своя история, своя связь с чьей-то жизнью, переходя от одного хозяина к другому, предметы несут в себе отпечаток их судеб. По-моему, особенно это характерно для денег. Я собираю монеты с тех пор, когда в мои руки разным образом стали попадать интересные экземпляры, которые мне хотелось бы оставить себе. Теперь, в свои серебряные годы, я могу предаваться созерцанию этих богатств в обстановке своего загородного дома, потягивая хороший виски.
Хороший виски нельзя смешивать со льдом, боже упаси, так пытались улучшить вкус дешевого пойла, который продавался под видом элитного алкоголя во времена всеобщего дефицита. Хороший виски должен мягко обжигать нёбо и оставлять после себя особенно приятное послевкусие.
Я взял со стола мобильник и набрал смску дочери: «С наступающим Новым годом, позвони». Дождавшись сообщения о доставке, я отхлебнул большой глоток любимого напитка. Звонка я, конечно, не ждал, отношения давно зашли в тупик, но в моих правилах давать человеку шанс, чтобы он смог сотворить доброе дело. К тому же был хороший повод напомнить о себе на пороге праздника.
Ещё я поздравил свою экономку, Ульяну, беженку с Украины, которую бог послал мне, чтобы обустроить мой быт. «Ульяна, поздравляю тебя с Новым годом, здоровья, исполнения желаний. У меня сегодня вечером гости, прийди завтра пораньше», и также убедился, что сообщение доставлено. Наши отношения находятся в несправедливом, но балансе: когда один эксплуатирует другого, а другому это нравится. Пусть она сильно удивиться, когда будет обнародовано моё завещание.
По обычаю, в канун Нового года принято освобождать дом от старого хлама, душу от старых обид, а я прошу прощения за старые грехи. Когда в жизни мало солнца и много боли, а хочется радости, не вредно помечтать о том, что вдруг всё измениться к лучшему, хотя только такой старый болван как я может продолжать верить в чудеса. Who is Я?
Если бы сейчас кто-нибудь смог заглянуть в не ярко освещённое окно на 2-м этаже коттеджа, он бы увидел седого, ещё крепкого мужчину, освещённого светом торшера, одетого в чёрные вельветовые брюки и шерстяную рубашку на молнии, с кляссером для монет на коленях и стаканом виски в руке.
«Ну, что ж, с наступающим, — я поднял стакан, приветствуя свое отражение в зеркале, — за здоровье и удачу.» А кому меня поздравлять? Друзей почти не осталось, а родственники особенным вниманием не балуют.
Я стал разглядывать монеты из самых первых приобретений. Вот обычная монета — американский четвертак. Мне его дал давным-давно мой почти друг, когда он обчистил дачу какого-то дипломата, с дочерью которого у него была почти любовь. А как ещё увидеть американские деньги, когда вокруг железный занавес. Я употребляю слово «почти», потому что, когда тебе нет 20-и, откуда тебе знать, что такое настоящая дружба, настоящая любовь, и, вообще, настоящая жизнь. Кроме американских монет, были и другие. Вот пять желтых кружочков, золотые николаевские червонцы, расположились рядком на другой странице кляссера. Наметанный глаз нумизмата разглядел бы в них качественную подделку, но когда-то мне их всучили за настоящие. Неудивительно, что я часто беру этот альбом, в нём собрание преступлений, обмана, надувательств.
Мой «почти друг» скоро глупо погиб, утонув в пруду, это был первый удар под самое сердце, а сколько этих ударов было потом? Под ударами черствеет сердце, так оно начинает своевольно болеть. Эх, сам себе накаркал, я положил правую руку на грудь и снова глотнул виски. Надо много иметь и ещё больше потерять, чтобы понять китайскую мудрость: «Отдавай легко, теряй легко». Потери всегда неизбежны, но они освобождают место для грядущих накоплений. Главное понять это вовремя, тогда и сердце будет меньше болеть. Кто же я? — больной конь, что бьёт ещё копытом, благодаря кардиостимулятору и виски.
Когда жизнь подходит к концу, начинаешь подумывать, а не стать ли самому режиссёром конца своего пути? Не пора ли распаковать свои скрытые мысли, активировать нереализованную сторону своей творческой личности. Под свою пьесу я кое-что уже оборудовал, установив в доме в разных местах замаскированные камеры.
Тут мои размышления прервал звонок, кто-то стоял у входных ворот. «Ну прямо как в театре, приглашают в зал после антракта», — подумалось мне. Это приехал курьер, чтобы забрать конверт в адрес моего нотариуса. Я давно составил завещание, оставалось только вписать в него необходимые имена.
Проводив курьера, я постоял немного на улице, захотелось насладиться снежным зимним вечером, надышаться морозным воздухом. Этот насыщенный ароматом хвои воздух хотелось хватать зубами, как это делают собаки. Новогодняя иллюминация дома была включена, мигала своими разноцветными глазками. В обычно тихом поселке уже местами бабахала праздничная канонада, рассыпался по тёмному небу праздничный салют.
Вернувшись, я убрал свои папки с монетами в сейф, сел в своё любимое кресло и налил ещё виски. От ощущения праздника и от приятных воспоминаний, мне на душе стало тепло, даже сердце болело не так сильно.
Нужно было сделать последние приготовления. Я достал из ящика стола свой официально зарегистрированный, но немножко переделанный травматический пистолет. Вынул обойму и отщелкал из неё все патроны. Из разных коробок я взял необходимое мне количество патронов и в нужном порядке зарядил ими обойму. Ещё одну обойму я зарядил только патронами для травмата, которую и вставил в пистолет.
Для создания новогоднего настроения в комнате давно были развешаны разноцветные гирлянды, а под потолком недавно поселились воздушные шары. Для них у меня была отведена особая роль, они были наполнены «веселящим» газом с небольшими добавками, которые в неустойчивой психике запускают режим аутоагрессии, так мне объяснил знакомый интеллигентный наркоман. Скоро от них останутся разноцветные резиновые лоскутки, а газ быстро выветрится, не оставляя никаких следов.
На столе необходимым атрибутом лежала медицинская маска, привет от наших ковидных времён. Нужная вещь, тем более что фильтр был немного переделан, чтобы превратить её на некоторое время в полноценный противогаз.
Время уже подходило к восьми часам вечера, когда на улице послышался шум подъезжающей к дому машины. Вот так, сейчас появиться мой герой, для которого сделаны все эти приготовления, мой внук Стасик, я называю его «внучок». Теперь мне предстояло сыграть свою роль, поэтому я немного волновался. Актерства во мне маловато, дал бы бог, чтоб хватило таланта на небольшой эпизод.
И так, на улице послышался шум подъезжающей машины, это приехал внучок на своём раздолбанном Форде Фокусе. Сказать по правде, именно такие «фокусники», как мой внучок, делают наши дороги смертельно опасными для жизни, это им, пролетающим мимо, вслед водители крутят пальцем у виска и тихо матерятся.
Я встал с кресла, чтобы спуститься и поприветствовать своего немного запоздавшего родственника. Открыв входную дверь, я обнаружил на крыльце чудо с косой челкой, в белых ботинках на толстой платформе, в канареечных брюках и в кокетливом меховом пиджачке, под которым проглядывал ярко желтый свитер. Красавчик, он видно немного перепутал: собрался в кабак, а по ошибке попал ко мне.