— Это твои женихи, — прошептала Эмилия Поликарповна, поставив банку под бюст.
От такой новости у Софьи перехватило дыхание. Она посмотрела на папеньку, но он был невозмутим.
В комнату вошла Луша:
— Со стола убирать? Чай нести?
Эмилия хотела ответить, но в дверь позвонили. В томительном ожидании наступила напряженная тишина. Спустя время в комнату вошёл Франц Францевич. Он поприветствовал всех, положил книгу на стол, и представился.
— Неси чай и молоко не забудь, для Франца Францевича, — велела Эмилия Поликарповна.
— Вот, господа, познакомьтесь: мой будущий зять, — заявил Игнатий Кузьмич, указывая на… — так что наследство мы получим, но если вы хотите, можете остаться у нас до конца Рождественских Святок.
— Что вы такое говорите? Зачем нам оставаться? Мы поедем в гостиницу. Разбирайтесь со своим нотариусом сами, — закричал Кокарев.
— Мы поедем вместе с вашей дочерью, — заявил граф Оленев.
— Папенька, я не хочу замуж, — воспротивилась Софья.
Граф Оленев вместе с купцом Тусовым схватили Софью под руки и потащили её к двери.
— Прекратите, немедленно, — закричал Кокарев.
— Поставьте Софью Игнатьевну на место, — закричал Франц Францевич.
— Папенька, маменька, помогите! — взвыла Софья, отбиваясь от цепких рук похитителей.
Но её голос заглушил взрыв, который произвели постамент с бюстом и банками случайно упавшие на пол. Комната наполнилась дымом.
Когда дым рассеялся, Софья увидела перепуганного отца. Она бросилась к нему. Франц Францевич усаживал на диван заикающуюся Эмилию Поликарповну. Луша, Глаша и Никифор разгоняли дым полотенцами. Троих гостей окружили полицейские, и вывели из дома.
— Игнатий Кузьмич, не успел вам сказать, что я привёл полицейских. После разговора с нотариусом Тиссеном, я отправился в участок и мы поспешили к вам в усадьбу, — сказал Франц Францевич.
— Это те мошенники, которые промышляли в нашей губернии? — спросила Эмилия Поликарповна.
— Откуда ты знаешь, голубушка? — спросил муж.
— Давеча получила письмо от сестры, — ответила она.
В комнату вошёл полицмейстер и спросил:
— Кто это устроил?
— Моя дочь увлекается химией. Вы уж простите нас, — ответил Игнатий Кузьмич.
— Завтра всем надлежит быть в полицейском участке. А за помощь в задержании преступников… Поговорим об этом завтра, — сказал он и вышел.
— Что здесь произошло? Мне кто-нибудь объяснит? — возмутилась Софья.
— Я всё объясню, немного успокоимся, выпьем чего-нибудь, — произнёс Франц Францевич.
— Они хотели похитить мою дочь, — возмутилась Эмилия Поликарповна.
— И это тоже. Другие, разные преступления. Они хотели вас обокрасть под видом получения наследства. Жениться на вашей дочери, и завладеть приданным. Если бы вы не согласились, они бы похитили Софью и требовали бы выкуп, угрожая выдать замуж за одного из них. У них у всех есть уже такие жёны, полиции предстоит узнать скольких они обманули. Я пока знаю про три семейства в нашей губернии. Когда вы отправились домой, я пошёл с письмом к Тиссену. И вы, Эмилия Поликарповна, правильно засомневались, что этот Кокарев не может быть помощником Густава Карловича. Все его помощники пьют шнапс, как настоящие немцы. Именно Тиссен рассказал мне об одной афере с завещанием, и про семейство, которое было обмануто, не буду его называть. Мы пошли с ним вместе к полицмейстеру, рассказали, что знали. Но никто не ожидал, что Софья Игнатьевна устроит фейерверк.
— Да, моя дочь умеет удивить, — произнёс Игнатий Кузьмич.
— Так что никакого наследства нет? — поинтересовалась Эмилия Поликарповна.
— Есть, но без всяких условий, об этом вам расскажет нотариус Тиссен, — ответил Франц Францевич.
— Так что я не выхожу замуж? — спросила Софья.
— Тебе ещё рано выходить замуж, — сказал Игнатий Кузьмич, — лучше книжки читай, к примеру, ту новую, что принёс Франц Францевич.
Софья взяла книгу со стола и прочла на обложке:
— Достоевский «Преступление и…
Василий ТучинУбийство без границ и пределов
Глупо отрицать, что из-за блондинок в мире совершается множество убийств. Одна из них сидела прямо передо мной: красное платье, слегка прикрывающее колени, небольшая сумочка в тон с серебристой застёжкой, дымчатые тени и бледно-розовая помада. Она старше меня лет на десять, на что ей абсолютно наплевать, поэтому понравилась ещё больше.
— Итак? — спросил я, отмечая ощущение давнего знакомства. Но блондинка ответила не мне, я неизвестному абоненту по телефону.
— Нет, дорогая, я сейчас у адвоката Долгорукова по поводу развода. Поэтому говорить не смогу. — Она посмотрела на меня и сказала, — конечно красивый, я к другим не обращаюсь. Ну всё, пока, Ниночка, целую, дорогая.
Ну что ж, видимо ей зачем-то надо было меня смутить. Или проверить. Или и то и другое вместе. Мысль моя «замёрзла», поэтому пришлось призвать на помощь змею: на моём столе кроме ноутбука стоит террариум с зелёным, как новогодняя ёлка, питоном Петей. Красное платье привлекло и его внимание — он подполз к ближнему стеклу, чтобы получше разглядеть блондинку в красном. Несмотря на свои сорок плюс, она выглядела прекрасно, знала об этом и расчётливо пользовалась. Вряд ли она застенчива и, будучи неуверенной в себе, прячет свои комплексы за красным цветом одежды. Скорее наоборот: у блондинки сильный характер. Она целеустремленная и настойчивая женщина. Для чего-то ей понадобилось разыграть сценку «звонок от подруги»? Что она хочет проверить?
Как любил говорить один старшина: в бою не зевай, знай, где берег, где край.
— Итак? — повторил я.
Блондинка представилась Элеонорой, но для меня просто Эля, — она пригладила изящными руками платье и рассказала о своей проблеме. Актриса Нового драматического театра, она иногда снималась в кино и теле проектах (вот откуда я её знаю). Будучи замужем за главным режиссёром, переиграла все главные роли. Элеонора хотела их перечислить, но я её остановил, отчего она слегка сдвинула брови и продолжила.
— Год назад Засурский…
— Засурский?
— Ну да, Станислав Алексеевич Засурский — главный режиссёр Нового драматического театра. Разве вы не знаете? — Элеонора слегка хлопнула себя по коленям.
— Знаю, но никогда не слышал про актрису Элеонору Засурскую.
— Это потому, что моя фамилия Лепаж.
— Ну, конечно! — воскликнул я и сразу всё вспомнил. Засурский в открытую стал жить с молоденькой артисткой. Естественно, все роли тоже перешли к новой фаворитке. За год старый козёл не остепенился, поэтому надо разводится и делить имущество.
Элеоноре повезло: они с мужем брачного договора не составляли, значит ей достанется половина от приличного состояния. Мы обсудили обычные для подобного рода дел юридические и фактические процедуры и мне даже показалось, что она осталось довольна. И всё же Элеонора медлила и не уходила. Она стала что-то искать в сумочке, но неожиданно её уронила. Элеонора покраснела, отчего цвет её лица стал в тон её платью.
— Что-то ещё? — спросил я напрямую, пытаясь заглянуть в её серые глаза.
— Да, то есть нет… — услышал я как промямлила Элеонора. Куда делась её уверенность?
Было понятно, что без посторонней помощи она не решится. Я встал, открыл террариум и достал из него моего зелёного друга. Питон обрадовался, покачал головой и вытянул язык в сторону Элеоноры. Та вскочила и завизжала, взяв слишком высоко, отчего закашлялась:
— Он тоже хочет меня ядом отравить!
Я тотчас вернул питона на место и схватил Элеонору за руку, чтобы она не убежала.
— Рассказывайте, наконец, что происходит, — велел я ей, усаживая в кресло.
— Я уже год без ролей в нашем театре, а тут Засурский месяц назад решил поставить «Ёлку у Ивановых» Введенского и дал мне там роль. Сегодня, в сочельник премьера.
— Ну так это здорово!
— Индюк тоже думал, что купается, пока вода не закипела. Я попробую пересказать сюжет, чтобы вы были в курсе. Дело происходит в девяностые годы девятнадцатого века в доме Пузыревых в канун Рождества. Няня, — это моя роль, моет многочисленных детей разных возрастов (от 1 до 82 лет) и с разными фамилиями, но без Ивановых.
— Почему нет Ивановых?
— Это метафора России, — махнула рукой Элеонора, — Засурский так говорит. Так вот. Все ждут елку. Девочка Соня Острова ведет себя плохо, за что няня отрубает ей голову топором. Няню уводят сначала к полицейским в участок, потом в сумасшедший дом; она кается без остановки. Тем временем вернувшиеся домой Пузыревы — мать и отец всех детей, — пребывают в отчаянии, «страшно кричат, лаят и мычат». Что не мешает им прямо у гроба дочери вскоре совокупиться (и тоже тут же засовеститься). Галантный лесоруб Федор — жених няньки. Узнав от служанки-любовницы о свершившемся убийстве, Федор также уподобляется зверю (квакает, мяукает, поет птичьим голосом), затем стремительно уходит учить латынь.
Собака Вера ходит вокруг гроба Сони и поет грустную песню, с ней ведет мудрые диалоги годовалый Петя Перов. Голова Сони перебрасывается парой слов с телом. В то же самое время (8 утра) идет суд, совершенно нелепый — в стихах. При этом судьи один за другим умирают, но в конце концов все же начинается рассмотрение дела неких Козлова и Ослова, но в конце концов внезапно выносят приговор няне: «казнить-повесить». Наступило Рождество. Вносят елку. Дети «чисто умытые, цветами увитые» поочередно умирают без причины, а следом и родители. В последних репликах Пузырева-мать и Пузырев-отец обсуждают лесоруба Федора, который «выучился и стал учителем латинского языка». Потом все умирают.
— Замечательно, только я чем могу помочь?
Но Элеонора не обратила внимание на мой вопрос.
— Я случайно заглянула в его записи во время прогона. Вот смотрите, — она протянула мне айфон с фотографией. На ней — стихи с подчёркнутой строчкой: «Другие принимают яд». Понимаете, в спектакле заняты артисты, которых Засурский намеревается уволить, в том числе и я. Всем за пятьдесят. В первом действии персонажи купаются в большом надувном бассейне, а в последнем — пьют оттуда воду и умирают. Все. Представляете — какой удобный случай убрать всех и избавить себя от многих проблем.