– Господи, – сказала я, бросаясь к нему. То, что он забился в угол, вместо того чтобы лечь на мягкую подстилку, насторожило меня еще больше. – Дружище, все будет хорошо, – успокаивала я пса, проводя рукой по спине. Шерсть была влажной, а пушистый мех сбился в плотные завитки. Я наблюдала, как он трясется, сжимаясь от спазмов. – Все в порядке. – Берти на мгновение перестал трястись и посмотрел на меня своими темными глазами. Его белесые ресницы слиплись в маленькие треугольнички, и он посмотрел на меня так доверчиво и беспомощно, что у меня внутри все перевернулось. Нужно немедленно оказать ему помощь. Но что мы могли сделать?
– Когда я вернулся, он носился вокруг, – сказал Кларк. Я обернулась и увидела, что он тоже присел возле Берти и сочувственно похлопывает его. – Сначала я подумал, что он просто рад меня видеть: он ведет себя так иногда, когда я ухожу из комнаты и потом возвращаюсь. Но он не прекратил. И тут я заметил пустую коробку.
– И стал звонить ветеринару, да? – сказала я.
Честно говоря, это было все, что приходило мне на ум, когда дело касалось больных собак. Кларк кивнул и протянул мне свой телефон. На экране высветился список с инструкциями, в котором было имя ветеринара и его телефон.
– Я звонил, – сказал он. – Но кабинет закрыт, а автоответчика у них нет. Когда ты приехала, я как раз собирался поискать номер какой-нибудь экстренной службы.
– И Майе ты тоже звонил?
Берти крепко закрыл глаза, и его снова сотряс спазм. Он продолжал слабо скулить, и это просто разрывало мне сердце. Кларк кивнул:
– Я оставил сообщение на автоответчике и Дейву тоже, – он беспомощно развел руками. – Но…
– Ладно, – сказала я уверенно, словно знала, что делать. – Ладно.
Я посмотрела на пса, желая знать о собаках хоть немного больше. Если бы это был человек, то можно было бы определить показатели жизнедеятельности и дальше уже действовать по обстоятельствам. Но я совершенно не понимала, как помочь собаке. Я положила обе ладони на голову Берти, пригладив уши. Интересно, они всегда такие горячие или это из-за шоколада?
– Ладно, – снова повторила я, хоть и понимала, что ситуация от этого не изменится. Я достала телефон и набрала номер Бри: она единственная из всех моих знакомых, у кого были домашние животные.
– Энди? – ответила подруга удивленным голосом. – С тобой все в порядке?
– Как зовут вашего ветеринара? – почти закричала я. – Ой, извини, – продолжила я секундой позже, – у нас тут экстренная ситуация. Куда вы обычно водите Мисс Капкейкс?
– Ну, – сказала она, – по-моему, клиника называется «Хлев» или как-то похоже. Если хочешь, я позвоню маме.
– Не надо. – Я увидела, что Кларк уже набирает какой-то номер на телефоне. – Мне пора. Я перезвоню. – И повесила трубку, зная, что смогу все ей объяснить потом, когда Берти будет вне опасности. – Позвони туда, – сказала я Кларку и открыла поисковик на собственном телефоне. – А если у них нет скорой ветеринарной помощи, то найдем что-нибудь в интернете.
Кларк кивнул и поднес телефон к уху. Я оглядела комнату, затем открыла ближайший к себе шкаф. Похоже, здесь лежали главным образом собачьи принадлежности – одеяла и полотенца. Я достала одеяло с монограммой и укутала в него пса, продолжавшего трястись и вздрагивать. Я понятия не имела, поможет ли это, но именно так я поступила бы, если бы на его месте был человек, рассудив, что наверняка хуже не будет.
– Все хорошо, – пробормотала я, не сознавая, к кому больше обращаюсь: к Берти или к себе.
– Так, гудок пошел, – сказал Кларк, включив громкую связь и положив телефон на ковер между нами.
– Клиника «Хлев», неотложная помощь, – произнес сухой мужской голос.
– Здравствуйте, – одновременно сказали мы с Кларком, затем посмотрели друг на друга, и он жестом показал мне продолжать. – Здравствуйте, – повторила я. – У нас несчастный случай с собакой, породы… – я взглянула на Берти и поняла, что не знаю, какой он породы.
– Пиренейская горная, – вступил Кларк, наклонившись ближе к телефону.
– Ага, – сказала я, – он съел много шоколада и теперь весь трясется. Похоже, что ему очень плохо.
– Я переключу вас на отделение токсикологии, – сказал голос. – Они расспросят вас детальнее и смогут сказать, требуется ли госпитализация.
– Спаси… – начала я, но звонок уже перевели, и через мгновение заиграла фоновая музыка. Я подняла голову и тут же немного отодвинулась. Мы оба наклонились к телефону, и я не замечала, как близко находятся наши головы.
– У них что, есть отделение токсикологии для животных? – удивился Кларк, снова поглаживая Берти по лапе.
– Похоже на то, – ответила я, стараясь скрыть от Кларка свою абсолютную некомпетентность.
Я снова посмотрела на Берти – в трубке тем временем заиграла инструментальная версия Escape Руперта Холмса. Пес продолжал лежать с плотно закрытыми глазами, но трясся намного меньше, что показалось мне хорошим признаком. Я провела рукой по его голове. Жаль, что невозможно расспросить Берти о самочувствии. Как ветеринары вообще с этим справляются?
– Алло! – ответил мягкий женский голос, и мы с Кларком одновременно рванулись к телефону, остановившись буквально в сантиметре друг от друга и чуть не столкнувшись лбами.
– Здравствуйте, – начала я, вздохнув, и принялась пересказывать все, что произошло. Сотрудница токсикологического отделения – Эшли – задала нам несколько вопросов: в частности сколько и какого конкретно шоколада наелся Берти. Кларк побежал на кухню и принес то, что осталось от коробки, а я тем временем пыталась описать конфеты.
– Это темный шоколад, – сказала я, но тут же засомневалась. Может, молочный? – Мне кажется.
– Было бы лучше, если бы оказался молочный или белый, – пояснила она. – Надеюсь, что все-таки не горький: от него самые серьезные последствия. Собаки не способны переваривать кофеин или теобромин так, как мы. Подобные звонки мы получаем несколько раз в неделю. Их организм просто не справляется.
– Ну вот, – сказал Кларк, вбегая в комнату с тем, что осталось от коробки, в руках. – Двести восемьдесят граммов. Темный шоколад.
– Он съел все? – спросила Эшли более резким голосом.
– Почти все, кроме нескольких штук, – ответил Кларк, встречаясь со мной взглядом. – Это плохо?
После короткой паузы Эшли ответила:
– Думаю, он будет в порядке. Он просто отравился, и теперь ему нужно очистить организм.
– Значит, в клинику ехать не надо? – удивилась я, надеясь, что в какой-то момент ответственность возьмут на себя профессионалы, и не рассчитывала, что нам придется заниматься всем самим.
– Вам придется наблюдать за его состоянием в течение всей ночи, – порекомендовала она. – И если начнутся судороги, то немедленно везите его в клинику. В целом, учитывая вес, думаю, его жизни ничто не угрожает.
– Ох, слава богу, – откидываясь назад, сказал Кларк и провел рукой по лицу.
– Но вам надо заставить его выпить жидкость, чтобы не наступило обезвоживание, – сказала она. – И следите за ним всю ночь. Если озноб усилится, привозите.
– Понятно, – сказала я, глядя на Берти. – Спасибо.
– Спасибо большое! – попрощался Кларк, слегка наклоняясь к телефону. Эшли тоже попрощалась и через секунду повесила трубку. И мы снова остались вдвоем с Кларком, во внезапно повисшей тишине, без Эшли, которая давала нам указания.
– Ну, – спросил Кларк, посмотрев на Берти, а потом на меня, – что дальше?
Поскольку Берти, судя по всему, предпочитал оставаться в прачечной, мы тоже расположились там. Кларк отправился убирать в кухне, и хотя я предложила ему свою помощь, втайне была рада, что он решительно ее отверг. Но не потому, что мне не хотелось устранять последствия очищения организма Берти, а потому, что после разговора с Эшли я опасалась оставлять его одного. Я была рада, что в данный момент нет серьезной опасности, но меня пугало, что в любой момент приступ может повториться. И я должна быть рядом, чтобы заметить это. Берти попытался сбросить с себя одеяло, и я сняла его, поглаживая пса по спине, и положила рядом на случай, если оно понадобится. Я хотела позвать Кларка, чтобы он принес миску с водой, но у меня зазвонил телефон.
На экране высветилось имя «Майя», и я немедленно сняла трубку.
– Привет! – я вздохнула с огромным облегчением. Наверняка они с Дейвом уже в пути и смогут избавить нас от ночного дежурства. Я, конечно, понимала, что они не ветеринары, но у них было намного больше опыта в обращении с собаками, чем у нас с Кларком, вместе взятых.
– Привет, – ответила Майя, и по ее тону я поняла, что она пытается оттащить свою свору собак от агрессивного чужака. – Рада, что смогла до тебя дозвониться. Я только что получила сообщение от Кларка – похоже, у него какие-то проблемы с Берти…
– Да, – перебила я, не дожидаясь, пока она расскажет все, что ей извезтно. – Он мне звонил. Я сейчас тут.
– Слава богу!
– А я что говорил, – послышался мужской голос. Я решила, что это, скорее всего, Дейв. Я видела его однажды, когда заносила в их крошечный офис налоговые бланки и свое расписание. И представляла себе мужскую версию Майи: татуировки, беззаботный настрой, крашеные волосы – а встретила человека, который внешне сошел бы за банкира, если бы не поводки, прицепленные карабином к поясу. – Так и думал, что Энди с этим разберется. Привет, Энди.
– Привет, Дейв, – ответила я, сообразив, что они разговаривают по громкой связи в машине: их было хорошо слышно, а еще прозвучал гудок проехавшего мимо автомобиля.
– Что произошло? – спросила Майя.
Я набрала в грудь воздуха и все им рассказала, закончив рекомендацией Эшли: следить за Берти на протяжении всей ночи.
– Так что… – подытожила я, ожидая, как они скажут, что уже в пути и я могу отправляться домой.
– Видишь ли, в чем дело, – объясняла Майя, – мы в Нью-Гэмпшире, навещаем маму Дейва, которая меня терпеть не может…
– Ничего подобного, – вклинился Дейв, и я услышала в его голосе усталые нотки, словно они уже не раз это обсуждали, – она просто не понимает татуировок. И я предлагал спрятать их под кардиганом.