От размышлений меня отвлекли шаги. Неторопливые и тяжёлые, они заранее обозначили приход обещанного мне мастера. Я обернулся и снова оказался поражён. Ожидал встретить простого ремесленника семьи, лишь более умелого, но по увиденному — это сам отец девушки. Мастер семьи. По силе он ничуть не слабее старика Кадора. А от Указов и вовсе рябит в глазах. Их несколько десятков: двух, трёхцветных; ярко горящих и тусклых, в таких я даже замечаю мелькание знакомых символов. Сам он выглядит младше, чем ожидаешь от отца парня, находящегося за моей спиной. Покрытая вышивкой рубаха, широкие штаны, заправленные в высокие сапоги с чуть загнутыми носами, сверху, на плечи накинута короткая шёлковая безрукавка с золотыми узорами на полах. Гордо поднятый подбородок и давящий взгляд. Я не стал обижать хозяина, хотя не испытывал к нему особого уважения, отставив к перилам оружие, низко склонился, прикладывая кулак к ладони:
— Младший приветствует уважаемого мастера.
— Добро пожаловать в мой дом.
Повисло молчание, которое заставило мне нервничать, не понимая происходящего, я сдался первый и заметил:
— Не ожидал, что мой заказ удостоится такой чести, как личная работа главы семьи. Моя благодарность не знает границ, мастер Тразадо.
Вернее, моё удивление, но знать об этом ему совершенно ненужно. Мужчина холодно бросил мне за спину короткий приказ:
— Ты здесь лишний, оставь нас.
— Слушаюсь, отец.
По голосу совсем непохож на Виликор, в нём нет холодности и скрытого вызова, лишь покорность. Или я думаю о глупостях?
— Простите этого невежливого гостя, — я развернулся, разыгрывая удивление, да и натянутая на лицо маска уважения заставляла меня делать это. Склонился в лёгком поклоне, не сводя с парня глаз. — Приветствую молодого мастера. Я не хотел оскорбить вас своим неуважением — мне не сообщили кого я вижу перед собой.
Щека брата Виликор дёрнулась, но он поднял перед собой руки, вежливо приветствуя меня и лишь затем ответил:
— Уважаемый гость слишком вежлив.
А вот холодный голос оборвавший его очень напомнил мне бывшую старшую:
— Покинь нас.
— Слушаюсь, отец. Я покину вас, уважаемый гость.
Парень поклонился, то ли мне, то ли отцу и стремительно ушёл на другую сторону двора, а я обернулся к мастеру:
— Прошу простить меня за то, что трачу ваше время.
Подбородок его дрогнул, скорее обозначая, что он склонил голову, чем хоть на волос сгибая его спину.
— Выбранный рецепт редкий и его знаю только я... Но это не означает, что клиент не сможет его получить. Особенно такой клиент.
— В этом у меня не было никаких сомнений, — я не поленился согнуться в поклоне, пряча непонимание. — Я верю, что репутация Тразадо безупречна.
Отец Виликор оставил мои слова без ответа, лишь пригласил следовать за ним к столу, что стоял на боковой галерее в десятке шагов. Я во все глаза наблюдал за происходящим, помня слова девушки о моём возможном таланте к начертанию. Но она всё же ошибалась в этом. Её отец стремительными, ловкими движениями смешивал в чаше содержимое десятка крохотных непрозрачных фиалов. На правой стороне стола стояла массивная подставка под них. Несколько сотен пузырьков в пазах полок во всю ширину стола и в семь ярусов.
Я не замечал ничего необычного. Ни когда он явно что-то делал, смыкая ладони над чашей, ни когда ловким движением длинного ногтя на мизинце вскрыл себе запястье и принялся наполнять кровью чашу. Ни даже тогда, когда достал странное стальное перо и окуная его в приготовленный состав, принялся покрывать моё оружие красным узором. Виликор ошиблась. Приняла развитость моего духа за талант. Это не так. Мой талант в другом. Я видел, как иногда символы в Указах над его головой на миг набирались яркости и тухли. Что бы ни делал отец девушки, но делал он это в полную силу, на грани разрешённого ему, умело останавливаясь у самого края. Видно свыкнувшись за годы со своими ограничениями. И чем дольше я вглядывался в мерцание Указов, тем больше деталей замечал: в них плыли ещё десятки, почти невидимых символов, линий; казалось, что и оттенков в печатях больше, чем я вижу сейчас...
Начертатель поднял голову от своего стола, заставляя меня сморгнуть цветные пятна в глазах и скрыть направление взгляда, устало выдохнул:
— Остался последний этап. Это оружие и так человеческого ранга, даже чуть лучше. Начертание когда-то было земного... В этом Поясе я не могу использовать его в полную силу, — двухцветная печать над головой полыхнула знаками. — Но даже так, оружие получит всю силу моего средоточия и почти поднимется на этот ранг. К твоему счастью этого никто и не поймёт, как и того, что у тебя оружие под редкую оружейную технику Ордена, Леград.
Несмотря на то, что эти слова оказались неожиданны, я не выдал своё удивление, ведь с того момента как я увидел отца Виликор — словно вернулся в прошлое, натянув на себя маску другого человека: спокойного, вежливого и глуповатого гостя, что искренне благодарен за работу и горд вниманием главы семьи. Что мне до Ордена? Я поклонился, заставив качнуться жетон внешнего ученика:
— Благодарю за заботу, мастер-начертатель.
— Любое оружие или артефакт, что хотя бы коснулись земного ранга, требуют совершить привязку... Кровь хозяина. После этого всеми его возможностями сможешь пользоваться только ты. Молот не примет чужую духовную силу пока ты жив и только после твоей смерти привязка потеряет силу... Как и начертание.
— Я готов.
— Советую дать оружию имя. Не так часто я выкладываюсь в полную силу и создаю начертания подобного качества, чтобы одно из моих лучших творений в этом Поясе оставалось безымянной железкой.
Я задумался, перебирая в голове слова под тяжёлым и нетерпеливым взглядом отца Виликор, протянул ему руку, позволяя рассечь уже своё запястье всё тем же длинным ногтем, и провожая первую каплю, выдохнул имя:
— Пронзатель!
Из поместья я выходил со странным чувством. Оружие теперь воспринималось как часть меня, словно у меня появилась вот такая необычная и острая рука, которую я ощущал, даже не видя оружия. Отставив его в сторону, я по-прежнему чётко чувствовал вес и положение Молота. Не замечая преград, отправлял в него часть своей духовной силы, казалось, словно ещё немного и я увижу в нём продолжение своих меридианов. Дорога до дома пролетела словно миг, так мне не терпелось испытать Пронзатель.
Выпад! Хищное жало блеснуло в лучах солнца, едва коснувшись цели. Мгновение и мне пришлось использовать Покров, чтобы разлетающиеся по сторонам каменные осколки не оцарапали меня. Камень, который я использовал вместо предполагаемого врага, разорвало на мелкие кусочки... От простого прикосновения Яростного Пронзателя...
Впечатляет... Интересно, Ворон смог бы выдержать?
Я отставил Молот, просто установив его на подток, одним движением поймав равновесие оружия — убрал пальцы, и он остался стоять на острие, даже не думая падать. Такой трюк раньше мне тоже был не подвластен. С глупой и счастливой улыбкой я принялся разминать руку. Единственное, что омрачает счастье — меридианы — проблема все увеличивалась. Не могу даже сказать, что эта оружейная техника сложна. Нет, тот же Ящер с его восемью звёздами сложнее. Ярость с его шестью очень походила на что-то среднее между Лезвием второго созвездия и Шипами. Такое же бурное течение в меридиане руки, новые узлы в теле, что взвихряли поток и словно рассеивали его... О срыве нет и речи... И все равно я ощущаю, как буквально разрываются мышцы руки от энергии неба. Это уже становится просто опасно — свои самые сильные техники я могу использовать считанное число раз даже на тренировках, а в лесу приходится решать схватки одним ударом.
— Соседи! Вы там не...
Я обернулся на крик. Через забор, из соседнего двора, выглядывала голова какого-то мужика, что таращился на Пронзатель, по-прежнему стоящий стоймя на кончике подтока . Затем он перевёл взгляд на меня, оглядел одежду, жетон и просипел:
— Простите, старший. Я не хотел мешать вашей тренировке.
Выдавив это извинение, напуганный мужик скрылся за забором, причём судя по шуму, даже убежал в дом. Напоминание мне об излишнем азарте, который все чаще захватывает меня. Такие вещи нельзя использовать в городе. Мог бы и подождать с этим до леса. Нет же, желание испытать технику Ярости с Пронзателем, перевесила благоразумие. А ведь здесь полно лишних глаз. Кто знает, какими знаниями обладает этот мужик и не узнал ли он в осколках камня последствия от применения оружейной техники?
Вообще, мне уже не слишком нравится и этот дом. Чужие глаза вокруг. Ведь этот сосед или другие могли что-то увидеть и в прошлом месяце, когда я тренировал здесь Лезвия и даже Шипы. Да и сам район не из лучших. После следующего длинного выхода нужно будет перебраться ещё ближе к Ордену. Чем ближе, тем больше спокойствия. Конечно, нет и речи о квартале богатых семей, но вот их соседями вполне можно стать, и там тренировочные площадки внутри стен дома, будут подальше от любопытных глаз. Только сначала... Я снова на пробу сжал кулак на крупном осколке камня, опять испытывая вспышку боли... Сначала нужно найти кого-то, кто разбирается в таких случаях. Мудреца-лекаря. На крыльце раздались лёгкие шаги.
— Что за шум? И почему ты хмуришься?
Я тут же улыбнулся и отряхнул руку, беззаботно ответив:
— Просто задумался.
Мама, повторив действия соседа, уставилась на мой Пронзатель, что и не думал падать на землю, хмыкнула:
— И как? Стоило это копьё таких денег?
— Это не копьё.
— Почти один в один, если глядеть со стороны, — усмехнулась мама и отмахнулась. — Да и неважно. Это ты, да Римило всегда придавали значение таким мелочам.
— Пусть, — мне оставалось только согласиться и перевести разговор. — Хорошее копьё. Даже лучше, чем мне представлялось. Хм, как у вас дела, почему ты дома?
— Я уж думала ты и не спросишь. Пропал с самого утра, вернулся, буркнул два слова и бегом на задний двор.
Здесь ей меня удалось пристыдить. Так оно и было.