– Но это же все абсолютно не подходит по цвету? Она же дизайнер!
– Вот и она так говорит! Я – дизайнер, мне виднее. А с ее колокольни – вещь должна нас радовать, притягивать наш взгляд. И не надо ни на кого оглядываться, нужно, чтобы в первую очередь нравилось тебе.
– Странный взгляд. Мы же среди людей живем.
– Да, но жить нужно своим умом.
Посреди комнаты возвышалась огромная кровать. Вместо ножек – лапы какого-то динозавра. Кровать была накрыта красным плюшевым покрывалом. Лара ходила по крохотной квартире, и ей в ней было тепло и уютно. Несмотря на все странное сплетение цвета, отсюда совершенно не хотелось уходить, наоборот, захотелось забраться с ногами в кровать, взять с полочки книжку и читать, читать. На окнах никакого тюля, простые сатиновые шторы в цветочек, дверь на балкон и восхитительный вид на море. Небо из ярко-голубого превратилось в серое, изменился цвет моря, тот момент, когда цвета начинают друг с другом дружить и останавливаются на одинаковой сиреневой гамме. Еще немного – и все станет темно-темно-синим, а пока такие красивые пастельные оттенки. Отрада для импрессионистов.
– А свет где здесь включается? Не вижу люстры.
– С трудом уговорила Лизку купить хотя бы торшер. Сначала просто были свечи. Торшер хороший, не сомневайся, я сама его сюда притащила, светит прекрасно.
Лара включила торшер и поняла, что да, свечи сюда бы подошли больше. Или уж торшер должен был быть тоже из другого времени. С тканым колпаком и бахромой бомбошками. Опять, словно прочитав ее мысли, Ира продолжила:
– Она, конечно, пыталась с очередного блошиного рынка притащить какую-то треногу, мол, абажур сошью сама, но тут уж я просто грудью встала. В доме, где есть ребенок, обязательно должен быть нормальный свет.
Про ребенка Лара никогда бы не догадалась. Это была квартира одинокой, очень модной женщины, которая живет исключительно своей жизнью, своими интересами и только для себя. Про ребенка, может быть, напоминал только вислоухий и длинноногий оборванный заяц в штанишках на лямках. Зайцу явно было здесь грустно и одиноко.
– Ребенок? А как же здесь уживается ребенок? И где он спит?
– Вот так и уживается. А спят они вместе. Лиза считает, что себя терять нельзя. Даже ради ребенка. Она не стала жертвовать собой ради мужчины, ради мамы, чем ребенок лучше?
– Интересная философия.
– Тоже имеет место быть. У Лизы дочка, ей шесть лет. Она приемная. Тоже непростая, доложу я тебе, история. Пошли на балкон. Давай-ка мы тоже выпьем вина, и я тебе расскажу про Лизу.
Ира достала из затейливого буфета бутылку красного вина, штопор, два бокала и пакетик с галетами.
– Располагайся, я сейчас сбегаю за сыром. Ох, да, самое главное. Остаетесь?
Лара еще раз осмотрелась. Думала ровно две секунды:
– Да. По-моему, это то, что мне сейчас нужно.
Кто-то всегда есть рядом
Вино пили из красивых старинных бокалов. У Лизы не могло быть бокалов из «ИКЕА», и за это ей сейчас незнакомая Лара говорила спасибо. В данный момент Ларе важны были детали. Они ее отвлекали, немного шокировали и заставляли погрузиться в другое пространство. Просто Алиса в кроличьей норе. Книга, зачитанная до дыр, нет, не в детстве, в юности. Когда искала ответы на вопросы. То самое путешествие за белым кроликом очень перекликалось с советами деда. Иди вперед. Даже когда тебе кажется, что это путь вниз.
Здесь, в квартире Лизы, Лара почувствовала себя снова в том самом кроличьем пространстве, когда важно не то, что есть, а то, что ты об этом думаешь. Под окнами тихо плещется море. И никто не свистит. Только слышен негромкий шепот святой троицы на балконе снизу и немного сбоку. Опять же хорошо. Дети на виду, ты их видишь, и можно расслабиться и побыть немного просто Ларой. Не мамой, не женой. Ларой. Редкие моменты жизни. И для Лары, и для Иры.
– Обычно на нашем балконе еще и Софийка. Это Лизина дочка. А Лиза здесь, думает. Может часами сидеть неподвижно.
– Не приняла ребенка?
– Ох, какой сложный вопрос. Она себя не приняла. Себя в новой роли. Наверное, так.
– Трагедия. Расскажи про нее, если можно.
– Конечно. Знаешь, она тоже меня тогда из той истории вытаскивала. Кстати, это она меня к йоге привела. Знаешь, как в йоге? У каждого есть свой проводник, так считается. Кто-то тебя в эту философию приводит. А я считаю, что так в каждой ситуации жизненной. Всегда будет тот, кто тебе укажет путь. Обязательно этот человек оказывается рядом. Никогда ты не останешься один. Никогда. Одиночество можно любить, принимать, наоборот, не выносить. Но в беде обязательно должен быть кто-то рядом. Если человек остается один – это беда. Видимо, ангел-хранитель на что-то отвлекся.
Тогда со мной была Лиза. Она не могла помочь мне с девчонками, дети – это совершенно не ее репертуар. Но болгарку нашла она. У нее везде связи в гламурных кругах. И вот Богна возилась сразу с тремя, а Лиза с одной. То есть со мной. Богна мне сначала не понравилась. Смурная, нелюдимая, молчаливая. Но Лиза не дала мне даже пикнуть:
– Я за нее боролась. Ее работодательница с детьми уехала на лето в Америку. Богна куда попало не пойдет. Это еще она на тебя смотрела. Если бы ты ей не понравилась, она бы ушла.
Я прямо тогда опешила:
– Это как?
– Это так! – выговаривала мне Лиза. – Знаешь, что означает ее имя? Дарованная Богом. Про Богну говорят: работящая, чистоплотная, порядочная. Это проведение вмешалось, чтобы именно Богна с вами была. Ну и про меня не забывай! Я же вас свела! Так что будь счастлива, что она согласилась.
– А детей-то она любит? У меня же дети!
– Детей должна любить мать. Няня должна за ними хорошо ухаживать. И на место матери не претендовать.
Лара ловила каждое слово. Да. Какое счастье, что сейчас с ней Ира. Пусть говорит о чем угодно. Главное, что Лара не одна.
– И знаешь, Лиза ведь очень права в этой истории. Нам нравятся няни, которые сюсюкают с нашими детьми, непомерно добрые, сердечные. И перекос порой возникает. Но ты понимаешь, о чем я. Богна – строгая, дети ее побаиваются, но знают: она справедливая. Так что и я спокойна, они под защитой, и меня дети в такой ситуации любят еще больше.
– Надо же, не задумывалась. А ведь и вправду так.
Ира разлила по бокалам вино:
– Попробуй, мы тут открыли для себя болгарские вина. Здесь же столько виноградников. Часто вот на этом самом балконе с Лизой по бокалу вечером выпиваем. Вина чем-то напоминают французские. Такие же терпкие. Это вино называется Санта Сара. Чувствуешь смородину? А еще кедр? Одно из моих самых любимых болгарских вин. И всегда есть прекрасная закуска в виде сыра. Что еще нужно для счастья?
Лара вздохнула. Для счастья еще много что нужно, но сегодня лучше не отвлекаться. Если есть возможность хоть на минуту забыть о сложившейся ситуации, нужно пользоваться моментом.
– А вы еще с Москвы друг с другом знакомы?
– Нет, здесь познакомились. Свел нас случай, практически трагический. У Лизы всегда собаки. Одна или две. Маленькие такие, знаешь. На длинных ножках. И вот как-то сижу я на балконе, а мимо летит вниз собака. Лизы дома не было, в магазин, что ли, она отошла. Не помню. Я опрометью вниз, лежит такая крошка, глаза, полные слез. Ужас. Я ее схватила, пытаюсь кого-то звать. Понимаю, что никто не отзывается. И потом, вечный же свисток. Я, короче, схватила Джульку, потом выяснилось, что так ее звали, прыгнула в машину и в ветеринарку поехала. По дороге останавливалась, у людей спрашивала, куда ехать. Но все и без объяснений было понятно. Она у меня так в руках и оставалась. Одной рукой рулила. Короче, перелом, шину наложили. Уже вернувшись, обнаружила Лизу. Носится по берегу, орет не своим голосом! Так и познакомились.
– Я бы испугалась.
– Я тоже. У меня же еще дети дома оставались. Валя и Клава только уснули. Я, конечно, волновалась, но не очень. На Веру можно было положиться. Квартира меня ее тогда тоже поразила. Никогда себе не представляла, что так можно сочетать цвета. Подружились, я рассказала о себе, и она мне помогла тогда очень. Ну а потом она решила взять ребенка из детдома. Роман у нее какой-то в очередной раз закончился крахом, и она приняла решение, что будет так и только так. Два года она искала свою дочь. По всей России. Нашла где-то на Севере. Счастлива была безумно. Но не все просто. И у нас не все просто со своими-то детьми, а с чужими и подавно. Своим-то все можешь простить.
– И не говори, мне часто задают вопрос: вот как ты живешь? С таким активным ребенком? А как я живу? Я его просто очень люблю. Он – это я.
Они проговорили до глубокой ночи.
– Дай мне телефон такси, мы уедем пораньше. Хорошо? И покажи, где ключ оставить. Спасибо, что была со мной. Ты права, важно, чтобы кто-то был в сложный момент рядом. Меня в дрожь бросает, что я могла одна оказаться. Или бы этот разговор случился при Мише. Ты как будто меня специально увезла.
У Мишки глаза совершенно не смотрели, но увести в квартиру этажом выше его было все равно не просто.
– Главное, ты выходи не на этот балкон, а на маленький! Чтобы я тебя мог увидеть. Тебя и огненный шар!
– Конечно!
Богна уже уложила малышню и Матвея спать и вязала очередную салфетку, не спали только Миша и Вера. Пожилая женщина с непроницаемым лицом посмотрела на вошедших Лару и Иру. Или все же с осуждением? Она быстро свернула свое вязание, положила в большую хозяйственную авоську и, не попрощавшись, вышла из квартиры.
Ира ей вслед крикнула:
– Довидждане! Благодарение!
– Строга.
– Не то слово.
Мужики еще забутыливали на кухне:
– А потепление?
– Это вообще мрак!
– Мрак – это мягко сказано. Один градус в месяц!
– Это катастрофа!
Глава 11Пусть будет так
Восход солнца
Они выехали сразу после восхода солнца. И это действительно было незабываемое действо. На все про все четыре минуты. Сначала просто точка, потом красное зарево, и вдруг из-за горизонта начало вылупляться солнце. Оно выходило из моря с трудом, с усилием, и казалось, что не справится и плюхнется сейчас в самую бездну. Как ребенок, который рвет тело матери, старается из последних сил, но все же с криком выбирается наружу. Крошечный полукруг быстро превращался в ровную полусферу, еще немного, еще небольшое усилие – и солнце уже горит красивым ровным колобком. И опять нужно усилие, еще немного преодоления. Лара, обнимая Мишку за плечи, вглядывалась в горизонт. Ну же! Еще чуть-чуть. Наконец солнце оторвалось от моря и полетело воздушным шариком гулять по небу, радовать всех и вся. Да, сол