– Но почему заперто?
– Не знаю. Может тут всегда заперто. Шевели ногами, дружище. Мы проверили свою часть замка. Надо отдохнуть, пока герр майор нам ещё что-нибудь не придумал.
Дверь оставили в покое, кто бы возражал. Она могла быть не единственной, за которую не смогли проникнуть люди. Что мешало киношникам запереть часть помещений, когда они покидали эту обитель. Солдаты покинули тамбур, удалились в холл. Дверь, по-видимому, оставили приоткрытой.
Шубин не шевелился, рано успокаиваться. Могут доложить начальству про запертую дверь, ведущую в неизвестность. Если у начальства шило в заду, то снова придут. Будут выламывать, но зачем им это делать? Надо лишь поставить себя на место замёрзших, уставших людей, с честью выполнивших задание и мечтающих о получасовом отдыхе.
– Товарищ лейтенант, это вы? – глухо прошептали в спину.
Чуть удар не хватил. Зачем же так пугать? Он резко повернулся. Непроницаемая темнота стояла перед глазами.
– Карабаш, ты?
– Так точно, товарищ лейтенант. Шум услышали. Поначалу подумали, что это немцы, а нет – свой дышит. Вы уже вернулись?
– У вас всё в порядке? Как гражданские?
– Неприятность у нас, товарищ лейтенант, – голос подчинённого вибрировал. – Убегали в панике. Вроде все шли по дальней лестнице, как вы приказали, а уже в подвале, когда собрались и фонари включили, обнаружили что Фрола нет. Он с нами шёл, это точно. Пока до лестницы не добрались Анна Михайловна его не оставляла, а потом батюшка поскользнулся, упал, свалка началась. Да не пострадал отец Кирилл, только плечо ушиб. В подвал спустились, добрались до того склепа, где они два дня сидели. Смотрим, Фрола нет. Анна Михайловна в слёзы, хотела обратно бежать. Еле удержали. В истерике бьётся. Ещё и Пал Палыч масла в огонь подливает.
– Уверены, что он не в подвале? Может свернул не туда, заблудился. Всё обыскали?
– Даже обыскивают. Ещё не всё осмотрели продолжаем. Может спрятался куда. У этого блаженного с головой полный ужас, всё может случиться если сильно напугается. Как будто делать нам больше нечего с этими гражданскими нянчиться.
– Ищите парня, Алексей. Уверен, он где-то здесь! Только шум не поднимайте. Наружу ни ногой. Выяснили про запасной выход?
– Да, там Гулыгин разбирается. Можно выбраться на улицу, но какой из этого прок. Снег по пояс, забор со всех сторон, выход наружу только один, на южной стороне.
– Ладно, разбирайтесь.
– Опять уходите, товарищ лейтенант?
– Да, надо разобраться что фрицы замышляют. Может уйдут скоро. Лихом не ппоминате как говорится, если что.
Он выскользнул из подвала, прикрыл за собой дверь. В узком проеме пахло потом, какой-то гнильцой. Хорошо побегали диверсанты по советским тылам. Дверь в холл осталась приоткрытой. Шубин припал к косяку, стал всматриваться. Задняя часть молельни тускло освещалась из окна под потолком. Он смог видеть лишь малую часть пространства. Слева задник алтаря, справа распахнутая дверь в ризницу.
Глухо ругался солдат, пытаясь растопить камин, кашлял в дыму.
– Это бесполезно, герр майор! – хрипел он. – Труба забилась. Мне кажется кто-то уже пытался растопить этот камин. Здесь есть обгоревшие дрова, они не старые.
– Здесь много русских, Кельнер, – отрывисто хохотнул другой, возможно офицер. – Они потеряли свои дома. Их сжигают русские диверсанты, которых так много, что нам не удаётся всех уничтожить. Эти люди блуждают по лесам, кто-то из них был здесь, возможно и сейчас прячется. Нам нет до них дела. Можно всю жизнь провести гоняясь за каждым русским. Кершман – помогите Кельнеру. Пробейте наконец-то чёртову трубу. Мы не можем дышать дымом. В крайнем случае потерпим. Здесь всё равно теплее чем на улице. Двадцать минут на отдых и выступаем. У нас есть два часа, чтобы добраться до штаба полковника Райзенберга. В противном случае мы не успеем принять меры и русские зайдут нам во фланг у деревни Круглое. Если, разумеется, тот покойный русский майор сказал правду.
Шубин похолодел. Странная мысль мелькнула в мозгу: «А надо ли выпускать немцев из монастыря? Дойду до своего штаба и обстановка на поле боя может измениться не в нашу пользу. Пока Красная Армия владеет инициативой, но всё переменчиво. Но с кем воевать? У противника более чем двукратный перевес, и это не солдаты Вермахта, вчерашние мобилизованые. С боеприпасами полный «ахтунг». Инициативы никакой. Забросать гранатами, которых тоже нет»?
Беспокойство усилилось. Он открыл дверь на несколько сантиметров, достаточно, чтобы протиснуться. Палец подрагивал на спусковом крючке. Глеб на корточках перебрался за порог, вытянул шею. Алтарь загораживал вид в холл. Стоило рискнуть. Опыт подсказывал, что иногда лучше подслушать, чем лезть из кожи и рвать жилы.
В поле зрения никого не было. Он перебрался дальше за алтарь, теперь мешался только амвон, но это он готов был потерпеть. В сумрачном пространстве колыхались силуэты людей. Два плечистых здоровяка склонились над камином. Автоматы были заброшены за спины, снаряжение солдаты не снимали. Несколько человек развалились на стульях, кто из них старший пока непонятно. Большинство диверсантов присутствовали в холле, они хозяйничали в груде сдвинутой мебели. Один с удобством развалился на канцелярском столе, другой приспособил под лежанку перевёрнутый сейф. Солдаты отдыхали. Пусть и не попали в лоно тепла и уюта, но им и этого хватало. Неженками эти головорезы не были.
Лейтенант всматривался, слушал, надеясь узнать что-то ещё, но ценные сведения перестали поступать.
Поднялся сидевший на стуле, размял затекшие ноги, упруго прошёлся вдоль камина. Судя по выправке, это был командир. Донёсся довольный выкрик, солдату удалось проковырять трубу, дым устремился в дымоход. Тяга была отличная, на улице дул пронизывающий ветер. Офицер подошел к камину, присел на корточки. Подобрались остальные, послышались одобрительные комментарии.
Шубин пытался их пересчитать, присутствовали не все, от силы дюжина. Щёлкнула деревяшка в камине, солдат отшатнулся, звук походил на выстрел. Остальные засмеялись. Разрядить автомат в эту кучу людей, а дальше будь что будет, но уже без него. Товарищи сообразят, закончит начатое. Шубин понимал, что это будет его последний бой, но так заманчиво смотрелась кучка немцев у камина. Он начал изворачиваться, стаскивая со спины автомат. Глупо, но нельзя им позволить уйти.
Внезапно донёсся шум. По лестнице топали люди. Двое ввалились в проём, один тащил рюкзак. Такой знакомый, чёрт возьми, рюкзак. Шубин похолодел, оставил попытки дотянуться до оружия. Раньше надо было.
– Герр Прайслер, посмотрите что мы нашли, – сообщил запыхавшейся солдат, сбрасывая на пол свою ношу.
Рюкзак упал на пол с тяжёлым металлическим звоном.
Рация! Её пристроили в келье у стены и в суматохе забыли взять. Потом наверное вспомнили, но возвращаться было поздно. Шубин заскрипел зубами: «Вот раззявы! Кто виноват? Почему без него ничего не могут правильно сделать»?
– Герр Прайслер, это переносная радиостанция русского производства, – выпалил солдат. – У нас таких нет. На ней надписи на русском языке. Мы нашли её в одной из комнат на втором этаже. Там наваленны тряпки, спало большое количество людей. Несколько пустых консервных банок. Там есть камин, он ещё тёплый и в помещении натоплено. Там совсем недавно были русские, герр Прайслер. Они не уходили, мы бы заметили свежие следы. Возможно они ещё здесь.
Стрелять уже не было смысла. Мишени разошлись по залу. Гитлеровцы тревожно озирались, подводили стволами автоматов. Звучали недовольные выкрики – отдохнули называется…
– Кох, вы ничего не напутали? – раздражённо выкрикнул офицер. – Русские могли уйти ещё до нашего прихода, снег замёл следы. А камин в келье устроен так, что долго сохраняет тепло.
– Герр Прайслер, русские уходили в спешке, иначе не оставили бы рацию. Думаю их мало, герр Прайслер, иначе они не стали бы прятаться.
– Ещё раз осмотреть все помещения! – приказал офицер. – Выйти на улицу, обследовать примыкающие строения! Что в подвале и на чердаке?
– Герр Прайслер, мы с Гансом, кажется, видели дверь в подвал, когда спускались по задней лестнице! – выкрикнул знакомый голос.
Шубин остро пожалел, что не прирезал эту парочку.
– Мы точно не уверены, что это подвал, но дверь была заперта.
– Герр Прайслер, в левом крыле тоже есть запертые двери. Неизвестно что за ними, мы ломать не стали, – выкрикнул другой диверсант.
И лейтенант облегчённо выдохнул, хотя бы не будут концентрироваться на одной двери. Безумие продолжалось.
Другое событие отвлекло внимание диверсантов. Раздался испуганный крик и плечистый громила выбросил из того же проёма перепуганного Фрола. Молодой человек протяжно выл, шарил руками по полу, потом вскочил, спешно захромал к входной двери. Но дорогу ему заступил диверсант с автоматом на груди. Толкнул парня и тот снова растянулся на полу.
Народ оживился. Солдаты стали подтягиваться к пленнику.
– В келье его нашли, герр майор, – доложил солдат. – Под кроватью прятался. Сначала не заметили. Потом он сам вылез, в коридор выбежал. Мы его поймали, это было не трудно.
На несчастного Фрола было больно смотреть. Вся его «ненормальность» в такой ситуации вылезла наружу. Он пытался что-то сказать, но безнадёжно заикался. Лицо перекосилось, подёргивался глаз, конечности жили своей жизнью, отдельно от туловища и головы. Фрол передумал подниматься, перевернулся на бок, свернулся в позу зародыша.
Шубин не верил своим глазам, сердце сжалось. Не уследили за парнем. Но разве разведчики должны были за ним следить? Началась суматоха, Фрол перепугался, побежал в другую сторону, просто выпал из поля зрения, где-то блуждал, забрался под кровать.
Подошёл офицер, с любопытством уставился на парня.
– Встать! – приказал он на сносном русском.
Фрол втянул голову в плечи. Два здоровяка схватили его под локти, подняли на ноги. Парень умирал от страха – что взять с больного. В таком состоянии он даже не понимал, что происходит.