Ну а второй парусник, похоже, был просто «купцом».
Штурман Рахбар, неожиданно появившийся справа от меня, указал на приближающиеся корабли:
– Капитан Нур очень точен. Он обещал прийти в точку рандеву в полдень и не опоздал ни на минуту!
– Похвальное качество, – сказал я. – Я так понимаю, что мы дальше пойдем вместе?
– Конечно, – кивнул Рахбар. – Так безопасней.
– Неужели мы, такие большие, боимся пиратов? – спросил я иронично.
– Пиратов – нет, – Рахбар отрицательно покачал головой.
– Тогда – кого?
– Знаете что? Приходите ко мне вечером в каюту, промочим горло, и я вам обо всем расскажу. А сейчас я должен вернуться к своим обязанностям.
Предложение Рахбара заронило в мою душу зерно любопытства: о чем таком собирается поведать штурман? И что тут в принципе может быть опасного – ну, ежели не пираты?
Но додумать свою мысль я не успел – меня отвлек дядя Вова.
– Вообще-то при встрече военным кораблям полагается салютовать. По морскому закону, – сказал он, не сводя взгляда с приближающихся союзников.
– А ты у них, что ли, где-то видел пушки? Чтобы ими салютовать? – спросил я.
– Ну вообще-то не видел. У них на фордеке только какая-то ерундень вроде гигантских луков… Есть какое-то мудреное слово, которым это называется.
– Катапульта, – подсказал я.
– Ага! Катапульта! – радостно подхватил дядя Вова. – Но это то, что открыто стоит… А еще у них между рострами и ватерлинией имеются два вместительных порта, сейчас они закрыты… Но по виду – они самые настоящие пушечные… Так что, думаю, какой-то главный калибр там припрятан.
– Глубоко копаешь, – ухмыльнулся я. – Может, они через эти порты русалок по ночам принимают?!
Но дядя Вова даже не улыбнулся.
– Может, и русалок. Но попомни мое слово: когда припрет, шарахнут они оттуда из спарки автоматов «АК-726».
Кто не понял юмора, «АК-726» – это серьезная такая корабельная артустановка. Наша, русская. Состоит она из пары автоматических пушек калибра 76 миллиметров в закрытой башне, а под башней у нее еще целый отсек с разными механизмами и сложным устройством подачи снарядов.
«АК-726», конечно, на том галеасе быть никак не могло. Хотя бы потому, что от нее вся дифферентовка лесом пошла бы, и улетел бы «Голодный кракен» пулей в синюю бездну на корм еще более голодным кракенам!
Когда стемнело, мы с дядей Вовой воспользовались выпивательным приглашением штурмана Рахбара.
По нашей флотской привычке заявились мы к нему с бутылкой рома, которую со скандалом конфисковали у Шень Ди. Последнего, напомню, приставили не только за нами наблюдать, но и следить за тем, чтобы удовлетворялись наши вельможные и магические нужды.
Рахбар выставил закусон: финики, вяленые акульи плавники, свежевыловленных морских гадов. Чтобы не доводить дело до поноса, гадов, которые все как один были сырыми, я предусмотрительно проигнорировал. А вот акульи плавники оказались отменным лакомством. Не хуже нашей таранки!
Для начала я засыпал Рахбара вопросами по географии.
– Далеко ли до Адена? А до Дубая? Плаваете ли вы на Шри-Ланку? Если отправиться на запад, будет Аденский пролив или что? А если еще дальше на северо-запад? Что там? Красное море? Или какое-то другое?
Рахбар сразу разочаровал меня тем, что не понял ни одного географического названия.
Наконец, отчаявшись найти общий язык, Рахбар, зачем-то ежесекундно оглядываясь на кованую дверь каюты (как видно, разглашал секретные сведения!), выдвинул из-под кровати сундук, отпер его и извлек из него карту, которую тотчас развернул передо мной.
– Вот, глядите, друзья. Мы сейчас идем здесь, – Рахбар поставил заскорузлый палец на сплетение тонких азимутальных линий.
Я жадно впился взглядом в карту.
Поначалу я вообще не обнаружил никаких знакомых очертаний. Ну просто ни одного!
Как во сне!
Ни характерного изгиба Африканского рога в районе Сомали.
Ни Индийского субконтинента с тяжелой каплей Шри-Ланки.
Ни узнаваемого желудка Персидского залива.
Но вдруг меня осенило: подробнейшим образом прорисованный материк в центре карты – это никакой не материк, а остров Сокотра!
Просто поймите. Кому в нашей морской пехоте та Сокотра так уж упала на ум, чтобы помнить, как именно она изгибается? Этот остров попал в поле нашего внимания по большому счету внезапно. Еще в начале года ориентировки обещали пиратские базы на побережье Сомали, а юридически принадлежащая Йемену Сокотра ранее считалась совершенно мирной. Однако гражданская война, как видно, расшатала эту бедную арабскую страну…
Но вернемся к карте Рахбара. И города, и крепости на ней были нарисованы со средневековым буквализмом. Я сразу узнал в абрисе одной из построек наш форт «Три дерева» – над ней был нарисован уже знакомый нам герб Бин Назима.
Короче, Сокотра располагалась в центре мира. На Африку картографу отчего-то было наплевать, и он высокомерно ее не нарисовал.
А вот Аравия кое-какой интерес вызывала.
Прямо скажем, она, судя по всему, являлась метрополией этой самой ихней Империи Алхимиков (о чем свидетельствовал герб с самогонным аппаратом и ящерицей со второго штандарта, нарисованный примерно в районе современного города Шарджа).
– А плывем мы вот сюда, – палец Рахбара проследовал к побережью, я бы сказал, Омана, при этом старательно обогнув непонятный мне значок на карте. В значке мне почудилось что-то вроде изображения двух человеческих черепов, от него веяло тревогой и жутью.
Об этом же подумал, по-видимому, и дядя Вова, у которого чутье на опасность было – мое почтение.
– А что здесь? Почему мы делаем такой крюк? – спросил он. – Рифы, что ли?
Рахбар тяжело вздохнул и примолк, как будто решая для себя, говорить нам или нет. Наконец он решился.
– Тут располагается подводный город саламандр.
– Кого? – хором спросили мы с дядей Вовой.
Слово «саламандра» было знакомым. Во-первых, из-за немецкой фирмы, производящей обувь, которую, когда я был маленький, так любила моя мама, учительница математики. Во-вторых, я знал, что это такое земноводное, отдаленно похожее на ящерицу.
Но прямо вот «город саламандр»? Серьезно?!
– Разве в ваших землях не живут эти отвратительные существа, порождения черной магии, южных колдунов и злобных богинь бездны? – осторожно осведомился Рахбар.
– Смотря о ком мы говорим, – отвечал я уклончиво. – Об акулах? – я потряс в воздухе вяленым плавником.
При упоминании акул лицо Рахбара просветлело, а глаза исполнилось нежности, как если бы я вдруг заговорил о молочных поросятах.
– Акулы – это лишенные чешуи рыбы, которым ведома справедливость. Они глуповаты, но их души чисты, и человек легко находит с ними общий язык, если хотя бы немного старается. Я же говорю про саламандр – существ, обладающих не только злою волей, но и отягощенных разумом! Наделенных способностями злоумышлять, хитрить, строить козни и действовать сообща!
– И строить города, – ввернул дядя Вова.
– Совершенно верно! Наши ныряльщики за жемчугом неоднократно эти города видели. И многие из них поплатились жизнью за свое любопытство!
– И что у них? Всё как у нас? Дворцы, рынки, общественный транспорт?
– Дома и крепости точно есть. Относительно прочего рассказывают всякое, – ответил Рахбар. По его лицу я видел: он верит далеко не всем рассказам.
– Но мы же скорее всего не увидим этих… как вы сказали, саламандр? – спросил я, отхлебывая добрые два глотка рома. – Вы же проложили курс вдали от их города, так?
Рахбар лихорадочно закивал.
– Конечно! И капитан Курр, и высокомудрый Шень Ди уверены, что в этот раз опасности нет никакой. Но только… – Рахбар потупился.
– Только – что?
– Но только брат… мой брат Дидо, за день до нашего выхода в море прислал мне с почтовым альбатросом сообщение. Уверяет, что саламандры овладели новым искусством и теперь эти бестии совершают дальние набеги, используя… ездовых кашалотов!
– Ездовых кого? – дядя Вова поперхнулся акулятиной.
Лицо Рахбара стало бледным и строгим.
– Кашалотов. Они седлают их, как мы лошадей, и ездят вдвадцатером на одном, общаясь с ним на своем морском языке… Саламандры расплачиваются с кашалотами частью своей добычи – телами матросов с захваченных кораблей.
– Может, ошибся твой брат? Может, не все так плохо?
– Может, и ошибся… Но только тот корабль, на который мой брат нанялся штурманом, из последнего плавания в порт не вернулся, – вздохнул Рахбар.
Остаток рома мы выдули с такой быстротой, как будто это был не ром, а вода.
Потом, в неверном свете растущей луны, я долго сидел на палубе и всматривался в морские дали. Моим сердцем владела тоска по дому и, как ни странно, надежда – надежда на то, что однажды все как-то образуется.
О чудовищах морских глубин я старательно не вспоминал.
Глава 9. Саламандры!
На борту галеаса «Голодный кракен»
Жемчужное море
К рассказам штурмана Рахбара дядя Вова отнесся более чем серьезно. Уж не знаю, что тому было виной: то ли врожденная внушаемость, то ли выпитый ром.
Как бы там ни было, следующим вечером мой напарник уговорил меня вытащить на боевое дежурство два крупнокалиберных пулемета (которые до того момента спокойно лежали в нашей с ним каюте).
Один пулемет – это был старенький «Браунинг» – мы разместили на фордеке.
Второй – «Утес» – угнездился на ахтердеке.
Боеприпасы к ним обоим имелись в изобилии – сомалийские пираты люди запасливые. Проблему составляли сектора обстрела.
Дело в том, что специальные деревянные башенки в носу и корме по обоим бортам уже были заняты катапультами. Нам же пришлось разместить свое хозяйство прямо на досках палубы. Но высокий сплошной фальшборт и другие «архитектурные излишества», как выразился дядя Вова, не позволяли нам взять под прицел значительную часть горизонта.
Например, из «Браунинга» мы не могли вести огонь ни прямо по курсу (мешал деревянный кракен на форштевне), ни по обеим раковинам – конкретнее, в секторах по сорок пять градусов в стороны от кракена.