– Не-ет, он же не собирался! Да и сам же Уфимский сказал, что эти телепортеры бросают туда-сюда в пределах Империи Алхимиков…
– Хотел бы я иметь такую карту, на которой было бы обозначено, какие порталы куда ведут, – дядя Вова сделал мечтательное лицо.
– А зачем тебе? Хочешь быть как Уфимский? «Фигаро здесь, Фигаро там»? Так ведь и чокнуться можно! Не говоря уже о том, что есть опасность сукой распоследней сделаться… Вот как он примерно.
– Можно… Ну так волков бояться – в лес не ходить! Твои соображения – они из той же оперы, что «деньги портят». Кого портят, а кого и человеком делают… Сколько всего для людей можно сотворить, имея эти самые деньги? Сколько больниц для детей построить? Сколько приютов для бездомных собак? Скольким бабушкам купить еду и теплые пледы! Эх… Вот и с картой порталов то же самое! Попадет карта в руки идиоту – будет служить идиотизму… Попадет в руки хорошего человека – послужит добру.
– Ну в принципе-то оно конечно, – вяло согласился я.
Бог знает в какие этические дебри завела бы нас со старшиной эта дискуссия, если бы в поле нашего зрения не появилась… принцесса Амита.
Вид они имела несвежий, если не сказать потрепанный. Красивое платье было порвано, грязные волосы спускались на лицо и шею потными прядями. Одна нога была босой, другая предпочитала оставаться обутой в туфельку.
Было видно, в общем, что племянница императора натерпелась в Храме по самое не могу.
«Слава богу, хоть жива», – подумал я с сочувствием.
Рядом с Амитой, чуть позади нее, шел Тутарбан. Вид у него был еще более жалким. Его палица была сломана, а правая рука… ее вообще начисто срезало по самое плечо!
Вместо головы у Тутси было теперь только полголовы – по причине отсутствия затылочной части.
Тутарбан шел, сильно прихрамывая, и из этого я сделал вывод, что список повреждений, нанесенных голему бестелесными воителями Храма, описанными выше не исчерпывается…
– Ты выглядишь как настоящий герой, – сказал я Тутарбану. – Ты ведь не чувствуешь боли, так?
– Нет, – ответил Тутарбан с присущим ему красноречием.
– А с ней как, с ней же все хорошо, да? – я указал на Амиту.
И в этот момент произошло то, чего я ни разу за всю экспедицию не видел и уж совсем не ожидал.
Глиняное, напрочь лишенное эмоций лицо Тутси вдруг обрело радостное выражение, и его злой рот с опущенными вниз уголками растянулся… в счастливой улыбке. Существо, созданное убивать, улыбнулось мне! Улыбнулось миру! И всё благодаря Амите!
– Когда я с ней, у меня экстаз. Большой. Как гора, – сказал голем сквозь улыбку.
Мы с дядей Вовой переглянулись – может, потому, что мы не големы, на большой, как гора, экстаз у нас физически не было сил.
Тем временем принцесса Амита заливалась соловьем:
– Я тут так подумала… Знаете, о чем я подумала? Я подумала, что этот ваш… как его… ну, правитель… О котором вы мне в крепости тогда толковали…
– Бин Назим, – подсказал я.
– Да-да, Бин Назим! – кивнула Амита, пытаясь придать своим волосам некое подобие прически. – В общем, подумала, что он ничего. Наверняка человек хороший… И душевный… По крайней мере, в сравнении с этим чокнутым магом… Ну, которого джинны унесли…
– Несомненно, Бин Назим превосходит его в разы и по родовитости, и по красоте, и по политморсосу! – поддакнул подоспевший мне на помощь Кадам.
Этому самому «политморсосу», то есть «политико-моральному состоянию», я научил Кадама во время наших ночных посиделок в пустыне с чашечкой кофе. И теперь маг охотно щегольнул ученым словцом перед Амитой. Та, правда, безучастно пропустила его мимо ушей.
– А еще мне весьма по душе то обстоятельство, которое озвучил почтенный Шень Ди, когда мы беседовали с ним в крепости Рог Вечности, – с интеллигентной миной продолжала Амита, отряхивая пыль с расшитого жемчугом лифа своего платья.
– Какое же обстоятельство?
– Что быть мужем и женой в прямом смысле слова нам с Бин Назимом не обязательно… Что это в значительной степени вопрос… хм… договорных отношений, – сказала Амита, не краснея.
– Да-да, просто политика, ничего личного! – поддакнул Кадам.
– И еще мне очень нравится в моем будущем супруге Бин Назиме то, что у него… – Амита подняла густо подведенные сурьмой глаза к бледно-голубым небесам, – … что у него… такие преданные и умелые слуги… Знали бы вы, каково мне тут пришлось! С этими бесноватыми! – принцесса всхлипнула и спрятала нос в платочек.
– Слуги – это, значит, мы? – спросил дядя Вова, и я сразу по целому ряду признаков понял, что принцесса ему, как и голему Тутарбану, весьма и весьма нравится… как женщина.
– Вы да… Вы все… Ну и вы – вы в особенности! – сказала принцесса Амита и… фривольно подмигнула дяде Вове!
«Вот это поворот сюжета! Эдак пока до Бин Назима будем добираться, эти двое еще могут решить, что не в состоянии жить друг без друга, и сбегут куда-нибудь на край света…»
Перестраховщик Кадам, по-видимому, подумал о том же самом.
Потому что он быстро подошел к принцессе, приобнял ее за плечи и, с видом авторитетным и одновременно официальным, повел бедняжку к выходу с территории Храма, плотно затянутой дымом напополам с гарью и заблудившимися искрами чужого волшебства.
Там, снаружи, с нетерпением ждали нас Таис, Замех, Шень Ди, «земляные жабы» и коричнево-черные верблюды самой выносливой местной разновидности…
Эпилог
«А свадьба пела и плясала!..»
Сто тысяч раз слышал эту песню по радио. И каждый раз она казалась мне… глуповатой и какой-то избыточно деревенской. Но на свадьбе Бин Назима и принцессы Амиты я почему-то вспомнил именно ее!
Начнем с того, что плясали сто шесть лучших танцовщиц провинции, наместником которой являлся Бин Назим!
Были среди плясуний и африканские толстопопики, украшенные гирляндами ярких цветов.
И бледно-розовые европейские худышки с надменными лицами в прозрачных шелковых нарядах.
И смуглянки-молдаванки, точнее смуглянки-итальянки, в богатых парчовых платьях, где следует грамотно задрапированных, а где следует грамотно разрезанных…
Все эти крали танцевали вот уже двенадцать часов кряду – конечно же, сменяя друг друга на импровизированных сценах, которые были расставлены по всему дворцу и прилегающим территориям.
Иные гости только лишь приступали к трапезе, а иные уже засыпали на подушках, упившись и насмотревшись – на торжестве все это позволялось, и там всему этому были даже рады, мол, отдыхают люди, расслабляются…
Но, конечно, чтобы попасть в круг тех, кому разрешалось громко храпеть у фонтана во внутреннем дворе в луже оливье, нужно было предъявить страже на выхоленных василисках золотой ярлык Друга Семьи Наместника, сделанный из чистого золота и украшенный зеленой бирюзой.
У меня, представьте себе, такой ярлык был. И у дяди Вовы был. И у старейшин «черных верблюдов». И у Кадама.
А вот у того торговца, что продал нам некогда микстуру, позволяющую понимать все языки, или у хозяина гостиницы Ардаша – у тех вряд ли… В общем, фейсконтроль.
Что же, едем дальше… Свадьба с ее пафосом, там-тамами, потешными воинскими играми и брачным священнодействием, по окончании которого на головы присутствующим начали падать яблоневые лепестки (из ниоткуда, клянусь!), не только удалась на славу, но и успела меня немножечко утомить.
Два дня я еще как-то крепился, а на третий начал откровенно скучать. Страшное дело! Пять дней…
Впрочем, местные вельможи, сановники, воины и их расфуфыренные благоверные, лишенные айфончиков и телевизоров, чизкейков и суши, самолетов с пароходами и даже велосипедов со сноубордами, воспринимали происходящее иначе.
Что такое пять дней в контексте их медленной, обстоятельной жизни?
А в контексте вечности, исполненной волшебства и сюрпризов?
Правильно, пять крохотных пылинок.
За пять дней и до Офира не доплывешь, не то что до столицы…
В общем, я сидел на лужайке по-турецки, я закидывал себе в рот засахаренные орешки и, глядя на то, как восемь рабов уносят упившуюся в дымину принцессу Амиту в ее шелково-розовые покои, размышлял…
Итак, у Бин Назима наступила та самая «сбыча мечт», которую мне регулярно желают во Вконтактике на мой праздничный день рождения.
Бин Назим, лукавый, прозорливый и сказочно богатый, не только женился на принцессе Амите, которую мы целой и невредимой доставили к нему через море, кишащее саламандрами (когда-нибудь расскажу, каким нескучным выдался наш обратный путь!), но и получил разрешение императора Готама на свадьбу. А значит, был признан законным претендентом на императорский трон! Правопреемником!
То есть наш бородатый шеф оказался не просто в шоколаде, но еще и в пяти слоях отменного высококачественного мармелада!
Официальному разрешению на свадьбу с Мадонной-Ротару я лично был рад даже больше, чем тому, что нам удалось похитить принцессу из Черной Башни, построенной из застывшей адской смолы.
Потому что как закоренелый реалист я знал: если император Готам не захочет признать законность этого брака, он его не признает, какие ты там брачные церемонии ни проводи, какими законами ни потрясай, на какие талмуды ни ссылайся… «Не по хорошу мил, а по милу хорош», – гласит народная мудрость.
Но как сие возможно? Ведь даже сам Бин Назим не слишком-то верил в такой исход?
Злые языки говорили, это потому, что Император Готам уже не тот.
Что старичку идет восемьдесят шестой годок и что, несмотря на все ухищрения придворных магов и знахарей, пичкающих дедушку чудодейственными снадобьями, единственным увлечением местного гаранта конституции является выращивание экзотических георгинов в собственном саду, а также исполнение женских ролей в собственном придворном театре…
И что воевать с богатыми и энергичными южными провинциями из-за такой ерунды, как какая-то украденная племянница, пусть даже любимая племянница-наследница, ему совершенно неохота…
И что, устрой Бин Назим такой беспредел с покражей девушки лет десять, а лучше двадцать назад, – выхватил бы он по первое число, и его молодое красивое тело клевали бы пустынные гриф