ла вспышку цвета — сжатые челюсти, грудь, длинные, заплетённые в жгуты волосы.
Шум внезапно исказился и притих, мир замедлил вращение. Перевернулся вверх тормашками.
Джафир!
Джафир приехал с ними.
Он навьючивал на спину своей лошади большой мешок с зерном. Мне внезапно сделалось дурно, ноги превратились в желе.
Так вот кто привёл их сюда! Он заодно со своим братом. Поднаторевшие в грабежах захватчики быстро набили мешки под завязку и, покинув общинный дом, окружили нас.
Наши с Джафиром глаза встретились, и от моего оцепенения не осталось и следа.
Меня затрясло от ярости. Стервятники не выказывали к нам ни милосердия, ни участия.
Стефан протянулся к тем крохам, что ещё оставались от вепря на шампуре и начал заворачивать их в шкуру.
Всего на расстоянии вытянутой руки от меня лежал на камне нож, которым Кэрис нарезала мясо.
— Оставьте нам хоть что-нибудь! — крикнула я, шагнув к нему, но Ама молниеносно утащила меня обратно.
— Тише, дитя, — шепнула она. — Пусть забирают.
Услышав мой голос, Харрик подъехал ближе. Ножи у него на бёдрах вспыхивали серебром.
— А девчонка выросла.
Ама спрятала меня за собой.
— Ты и твои воры, Харрик, взяли всё, что хотели. Вам пора.
Харрик был мужчиной невероятно высокого роста, с густыми, кустистыми бровями и тяжёлыми, крупными кулаками, но больше всего меня пугали его глаза. Они какое-то время, сузившись изучали меня, а затем вернулись к Аме.
— Я в своём праве, старуха. Девчонка моей крови.
Ама не отступилась. То, как хорошо они знакомы, меня поражало.
— Здесь у тебя нет никаких прав. Она не твоя.
— Это тебе так хочется верить. — Его взгляд вновь обратился ко мне. — Взгляни на её волосы. На яростный блеск в её глазах. Она жаждет убить нас всех. Это в ней от меня.
Я не могла не заметить гордости в его голосе. Желудок скрутило, заболела голова. Съеденное мясо просилось наружу, словно вепрь ожил и стал брыкаться. Перед глазами мелькали воспоминания. Разговоры шёпотом между Амой, Онни и Недрой, нечаянно услышанным обрывкам которых я так долго отказывалась верить. Правда.
Борясь с отвращением и стыдом, я снова посмотрела на Харрика.
— Ты для меня такое же животное, как другие. Не более.
Стефан метнулся ко мне, грозясь проучить за недостаток уважения, но Джафир оттолкнул его в сторону и подошёл сам.
— Придержи язык, девчонка! — Он занёс руку, словно собираясь ударить. — Иначе мне придётся его вырвать. — Затем нагнулся и, понизив голос до рыка, добавил. — Понятно? А теперь иди к остальным.
Глаза жгло от слёз. Что же он за человек? Явно не тот Джафир, которого я, казалось бы, знала. Зрение затуманилось.
— Как ты мог так поступить?
Джафир зло посмотрел на меня, в свете костра его лицо и грудь блестели от пота.
От него пахло лошадьми, грязью и предательством.
— Назад! — стиснув зубы, снова приказал он.
— Ненавижу тебя, Джафир де Альдрид! — прошептала я, вернув ему взгляд. — И теперь буду проклинать и ненавидеть, пока дышу.
— Довольно! Поехали! — гаркнул Харрик, разворачивая коня. — Мы получили, что хотели. — И, язвительно посмотрев на Аму, добавил. — Я ещё вернусь.
Джафир и остальные покинули нас тем же путём, каким явились в долину.
Их отъезд был столь же поспешным и бурным, как появление. Жеребец под одним из стервятников метнулся в сторону Пэты, и та, вскрикнув, попыталась увернуться, но упала под копыта и одна лошадь сломала ей ногу. Мы бросились на помощь корчившейся от боли Пэте. Осмотрев её, Кэрис сказала, что перелом скверный. Мы вшестером осторожно подняли раненную и занесли в разграбленный общинный дом. Расчистили место среди разбросанного мусора и уложили её. Кэрис принялась осматривать ногу, а Онни шептала Пэте на ухо слова утешения.
Мика выбежал из темноты, таща за собой мешок.
— Последний стервятник его уронил! Соскользнуло с седла, а он даже не заметил!
— Что ж, спасибо и за это, — сказала Ама, оценивая урон. Один мешок дикого овса.
Я уж точно не стану за него благодарить! И в следующий раз не остановлюсь, когда рука потянется за ножом.
Глава восемнадцатая
Пирушка продолжалась до глубокой ночи. Они свалили добычу в главном здании, доели вепря, выпили много Харрикова зелья. Фергюс довольно поглядывая на гору трофеев, сообщил:
— Наш клан уедет завтра.
Вид у него при этом был такой, будто сейчас, после того как мы захватили столько добра, самое время затеять большое переселение.
Но и Харрик поглядывал на гору. Изрядная доля принадлежала ему. Он и его спутники переночуют с нами, а поутру вернутся в свою крепость за рекой. По такой высокой воде в темноте пересекать реку слишком опасно. Ещё немного, и выйдет из берегов.
Я раскатал скрутку и лежал, обессиленно глядя в небо между стропилами. Последние несколько часов прошли в жутком напряжении. Я всячески старался сбить остальных со следа, даже сказал, что видел огни в противоположной стороне, но когда до нас донёсся сильный аромат жареного вепря, их уже было не остановить.
Чувствуя, как окаменели мышцы, я следил за Харриком и Стефаном, от которых можно было ждать чего угодно. Да и за остальными присматривал.
А потом увидел Морриган. Её глаза. Их выражение.
«Я ненавижу тебя, Джафир!.. И буду ненавидеть тебя, пока дышу!» Я закрыл глаза.
Мы уезжаем. Морриган порадуется. Ей больше не придётся меня видеть.
Но мне предстоит её видеть, пока дышу. Её лицо будет вставать перед моими глазами каждый раз, когда засыпаю вечером и просыпаюсь утром. Я заставлю себя забыть последние слова из её губ и стану помнить другие: «Я люблю тебя, Джафир де Алдрид».
Теперь я думаю, что этих слов никогда не заслуживал.
Перед рассветом я наконец забылся сном. Моё пробуждение было поздним. Стефан, всё ещё благоухая варевом Харрика, в отключке валялся перед самой дверью. Я перешагнул его тело и вышел. Лаурида и Глинис паковали наш нехитрый скарб, многое увязывая в шкуры, которые мы украли ночью. Дальше у загона навьючивали лошадей.
— Фергюс хочет, чтобы ты помог ему разобраться с припасами в главном доме, — сообщила Лаурида.
Когда я вошёл, он был один и раскладывал награбленное по кучам.
— Где Харрик и его люди? — спросил я.
— Уехали. — Фергюс, всё ещё поглощённый трофеями, даже не поднял глаз, припухших от недостатка сна.
Я посмотрел на припасы. Пока здесь были все.
— Харрик не забрал свою долю?
— Это его подарок нам. Вряд ли ему так уж хотелось уезжать с пустыми руками, но той девчонки достаточно. Так он отблагодарил нас за то, что её нашли.
Я тоже не выспался и соображал туго, поэтому подумал, что чего-то недопонял.
— В смысле «той девчонки достаточно»?
— Харрик думает, что у неё дар, как у матери. Он решил сначала съездить за девушкой, а потом уже пересечёт мост через реку.
— Харрик забирает её? Прямо сейчас?
— Это его право. Она…
— Нет! — Я помотал головой, пытаясь собраться. Думай, Джафир! — Нет. Так нельзя…
— Кончай скулить, точно раненный койот! — рявкнул Фергюс.
Я развернулся к нему:
— Как давно Харрик уехал?
— Час назад. Может, больше. — Глядя на ворованное, он начал рассказывать, как распределит его между лошадьми. — Если добавить к этому наши запасы, должно хватить на…
Я выхватил из кучи большой мешок зерна:
— Мне нужно вот это!
Фергюс попытался меня остановить, и я отпихнул его.
— Я забираю его. Не мешай!
Сначала его глаза наполнились неверием, затем — яростью. Я никогда не бросал ему вызов. Фергюс бросился на меня, и я ударом в челюсть сбил его с ног. Пока он ошеломлённо лежал на земле, я взвалил на себя мешок и, не оглядываясь, побежал к лошади.
Глава девятнадцатая
— Да ты сплошные локти да зубы! Кончай драться, не то поволоку на верёвке! Харрик с такой силой стиснул мне руку, что дыхание перехватило от боли.
Пришлось кивнуть, чтобы прекратил. Чего я только ни делала: упрашивала, умоляла, звала Аму, которая последовала за нами и уже сильно отстала. Харрик был непоколебим.
Вскочив в седло, он усадил меня перед собой, а по обе стороны ехали два почти таких же огромных головореза. К моей спине прижималась грудь, похожая на крепостную стену, а руки, державшие поводья, обездвиживали меня, будто гигантские наручники. Я всё ещё всхлипывала.
— Хватит реветь! — гаркнул он. — Я твой отец!
— Никакой ты мне не отец! Ты никто!
— Вижу, старуха тебя настроила против меня.
— Настраивать не понадобилось. Ты заслужил мою ненависть сам по себе.
— Морриган, — сказал он, но не мне, а в никуда. Из его груди вырвался тихий вздох, словно имя вызвало горестные воспоминания. — Твоя мать выбрала, как тебя назовёт, задолго до твоего рождения. Она много для меня значила.
Я зажмурилась, не желая слушать о ней от него.
— Так много значила, что ты решил похитить и мою тётю?
Я сплюнула в сторону. Ах, если бы я могла плюнуть прямо в его гнусную рожу!
— Никого я не крал. Венда пришла сама, а твоя мать никогда не покидала племени. Она встречалась со мной тайно. Никто не знал, что из-за слабого сердца ей опасно рожать.
— Довольно! Больше не желаю слушать.
— Прячься от правды, если хочешь, но тебе придётся принять, что…
— Правды?! — заорала я. — Правда в том, что ты обвёл мать вокруг пальца! Обманул её! Точно так же, как обманул Венду!
Массивная грудь за спиной поднялась в сердитом вдохе.
— Ты знаешь только правду Годрель. Моя другая. А теперь, помолчи, девчонка. Я устал от твоей болтовни. С этого дня ты часть моего клана. Вот и всё.
Один из спутников Харрика фыркнул, словно тот и так позволил мне чересчур много. Для них я была даже не пленницей, а всего лишь собственностью. Но не только, конечно. Правда оказалась такой постыдной! Неудивительно, что Ама отмалчивалась.