— Для твоей чайки, может, и вытащим, — равнодушно пообещал дедушка.
А в это время на стенах сети живым серебром затрепетали новые рыбки. Поглядев в воду, я увидел множество зеленых спинок, — «котел» как бы закипел от этой кильки.
— Смотри, что-то, кажется, и попало! — с удивлением произнес дедушка.
— Похоже на то, что попало, — согласился кто-то из рыбаков.
Затаив дыхание я смотрел, как из воды поднималась сеть, как все тревожнее суетились в «котле» мелкие рыбки, как все больше и больше рыбок запутывалось в густых глазках сети и как вся эта мелюзга безнадежно трепыхалась, пытаясь освободиться.
Прошло еще несколько минут, и вода в сети покрылась пузырьками, как во время дождя; казалось, кто-то насыпал в сеть несметное количество серебряных монет и перемывает их в зеленой морской воде. Рыбаки неторопливо приблизили к сети борт баркаса; умело вывалили рыбу на дно судна. Рыбки пружинисто запрыгали в баркасе, да так, что в глазах зарябило.
— Смотри, и впрямь килька пошла, — сказал дедушка.
— Может, и скумбрия да ставрида появятся, — с надеждой в голосе отозвался один рыбак.
— А что ж, может и появиться, — согласился дедушка.
Снова опустив сеть на дно моря, дедушка включил мотор. Наш баркас, быстро обойдя вокруг «котла», подошел к сети с другой стороны. Здесь был точно такой же «котел». Теперь я уже разбирался в рыбацком деле и сразу же ухватился за сеть, помогая рыбакам вытаскивать ее из моря. Меня уже не удивляла первая запутавшаяся в сети рыбка. Напротив, хотя теперь было вдоволь кильки, мне показалось, что ее не так уж и много. Могло быть гораздо больше. И я, точно так же, как и дедушка и другие рыбаки, молча опускал сеть на морское дно, не выражая своего восхищения уловом. Подумаешь, вытащили несколько центнеров кильки! Вот если бы это была скумбрия или хотя бы ставрида — тогда другое дело. И я уже жил надеждой, что вслед за мелкой килькой пойдет стремительная, веселая, как свет радуги, скумбрия, а за ней еще более крупная, головастая ставрида. Дедушка говорил мне, что скумбрия мчится в море с бешеной скоростью, потому что на нее охотится хищная пеламида.
Вынув рыбу из второго «котла», мы поплыли вдоль берега туда, где виднелся еще один ставник. Теперь я чувствовал себя уже настоящим рыбаком, уже ничему не удивлялся, молча сидел на носу баркаса и старался во всем походить на дедушку и его друзей. Я уже знал: рыбаки хотя и веселые, шумливые люди, но во время рыбной ловли они немногословны. Быть может, они боятся распугать рыбу в море? Или каждый из них, так же, как и я, мечтает о том, что вот вдруг вытащит из моря «котел», в котором окажется не мелкая килька, а скумбрия, да еще в огромном количестве? А то еще интересно было бы поймать черноспинного дельфина. Я уже не раз видел, как дельфины играли в море, прыгая с волны на волну, словно становясь на цыпочки, чтобы взглянуть, что там делается на берегу.
Но и в третьем «котле» — лишь килька, да еще попало штук десять крупных ставрид. И ни одного дельфина.
Наш баркас заметно осел в воде. А когда вытряхнули и третий «котел», в баркасе оказалось столько рыбы, что из четвертого она и не поместилась бы у нас. Да, наверное, четвертого ставника и не было.
Солнце давно зашло, на море упали вечерние сумерки, и дедушка решительно направил нашу моторку к берегу.
На рыббазу вернулись поздно. Здесь нас встретили работницы с плетенными из лозы корзинами. Они начали разгружать баркас, а мы с дедушкой, усталые и счастливые, побрели домой. Дедушка нес весло, а я в мешочке из старой сетки — кильку моей чайке на завтрак.
Только тогда, когда мы подошли к дедушкиной хате, я, взглянув на высокую кручу, где светились окна дома отдыха, вспомнил, что там уже закончилась демонстрация кинофильма. И мне совсем не было жалко, что я пропустил его. Ведь я не какой-нибудь бездельник, а настоящий рыбак. И, как рыбак, я должен быть человеком степенным, рассудительным. Незачем часто бегать в кино, да еще сидеть на старых черешнях. Тем более, что того самого «Мистера Икса», которого сегодня показывали в доме отдыха, я уже не раз видел… Следовательно, надо идти спать… Спать!
КОНЕЦ ПЯТНИЦЫ
Правду сказал однажды папа: нет в мире ничего постоянного. И в самом деле, собрался утром в море — надо было чайке бычков на обед наловить, — а навстречу Робинзон и Пятница. Только Робинзон уже не Робинзон. Без лисы, без лука и стрел, даже без рогатки, но зато с черной повязкой на глазах. За ним шел унылый Пятница, вытирая кулаками слезы.
— Я даже голову смолою намазал…
— Дурак, потому и намазал.
Увидев меня, Робинзон и Пятница перестали спорить.
— Ага, это хорошо, что я тебя встретил, — сказал Робинзон таким тоном, словно он только и мечтал об этой встрече.
Я ждал, что он еще скажет.
— Будешь моим двойником, — заявил Робинзон, вообразив, как видно, что я запляшу от радости, услышав эти слова.
— Каким двойником?
— Я уже не Робинзон. К черту Робинзонов — это же старая песня. Я теперь мистер Икс. Видишь, какая у меня маска?
Маска действительно была как настоящая. Из дырок, проделанных в черной шелковой ленте, выглядывали серые блестящие глаза Робинзона, а ниже виднелся короткий, облупленный нос.
— Быть все время в маске — такова моя судьба, — затянул Робинзон. — Ты понимаешь: я буду тренироваться, а потом попрошу маму повести меня в настоящий цирк. Думаешь, что не смогу? Да я по канату буду ходить, на стуле буду сидеть под куполом. И все время в маске. А ты будешь моим двойником. А ну, подойди ко мне, встань рядом. Вот видишь: мы одинакового роста и похожи друг на друга. Итак, получай маску.
Говоря так, мистер Икс вынул из кармана черную ленту с прорезями для глаз и мгновенно натянул на мое лицо.
— А ну посмотри, Пятница, есть у нас сходство?
Пятница с завистью смотрел исподлобья, ковырял в носу и молчал.
— Язык себе откусил? — прикрикнул на него Робинзон.
— Похожи, — со вздохом, но послушно ответил Пятница.
— Как две капли воды?
— Как две…
Мистер Икс остался доволен:
— Ну вот и хорошо. Значит, так: когда я буду чем-нибудь занят, вместо меня будешь появляться ты, Даня. Понял?
Пятница жалобно поморщился.
Я решительно снял маску со своего лица.
— Не хочу быть двойником. И вообще, некогда мне с вами играть. Я теперь рыбак.
Мистер Икс даже рот разинул от изумления:
— Как это — рыбак? Да я же тоже… Если хочешь, вместе пойдем в море.
Тут Пятница отозвался с надеждой в голосе:
— Слава, возьми меня в двойники. Я пойду, куда только прикажешь…
Мистер Икс, казалось, не слышал его. Он меня уговаривал:
— Да это же не обязательно тебе все время в маске ходить. Это только когда я буду занят.
— Все равно не хочу, — упрямо заявил я.
В отверстиях маски злобно блеснули глаза новоявленного мистера:
— Ну и ладно! Подумаешь, еще и нос задирает! Другого двойника найдем.
Пятница все еще не терял надежды:
— Ну возьми меня! Я все время буду в маске ходить.
— Отстань от меня! — озверел мистер Икс. — Побыл Пятницей, и хватит. Пойди смолу со своей морды смой. Тоже мне красавец!
Мистер Икс отправился в поселок, играя черной запасной маской. Растерянный Пятница чуть было не расплакался. Мне стало жалко мальчишку. Судя по всему, Павлик высоко ценил дружбу. Ведь он готов был заплакать оттого, что потерял ее.
— А ты не унывай, Павлик, — сказал я Пятнице, зная, что его роль окончена. — Пойдем лучше со мной рыбу ловить.
Бывший Пятница приободрился:
— Я сейчас… сейчас… только за удочкой сбегаю.
— Давай вместе пойдем.
Павлик снова почувствовал себя счастливым. Заглядывая мне в глаза, он не мог успокоиться.
— Славка — хороший мальчик, — восторгался он своим неблагодарным другом, — только очень шальной.
— Какой?
— Это моя мама так называет его. Он такой, что у него сегодня одно, а завтра другое. То он Робинзоном был, а теперь уже тем… как его… А то он был еще и тем, что по деревьям лазит… Ну, Тарзаном… И телефон мы с ним проводили от кручи до самого моря. Он такое вытворяет, что ого-го!
— Он с тобой дружит только тогда, когда ему помощник нужен.
Я хотел было сказать: «Холуй нужен», но не стал обижать Павлика.
Он мне очень нравится. Робинзон тяжко оскорбил товарища, но Павлик все же верен прежней дружбе. Да и то надо учесть, что не каждый из нас согласился бы вымазать себя с ног до головы липкой смолой лишь для того, чтобы угодить Робинзону.
Павлик уныло смотрел в землю. Он понимал свою роль в той, прежней, дружбе и начинал испытывать стыд.
— Но мне и самому было интересно. Разве так плохо быть Пятницей? — сказал он наконец.
Павлик жил в маленьком домике посреди поселка. Должно быть, в поселке не было воров, а скорее всего мама Павлика была уверена, что на ее имущество никто не польстится, и никогда не запирала дом.
Павлик затащил меня к себе. Мы вошли в низенькую, но очень чистую комнатку, стены которой были оклеены яркими плакатами, рекламирующими кинофильмы. Здесь была и Анна Каренина в длинном черном платье, с густой черной вуалью на лице, и тореадор, дразнящий красным плащом страшного быка, и Гулливер, между ног которого, как под огромной аркой, проходили парадно одетые войска короля лилипутов…
— Это я все на память себе взял, — похвалился Павлик.
В углу стояла широкая кровать, застланная белоснежным покрывалом, а над ней висел портрет смуглого моряка.
— Это мой папа, — гордо произнес Павел.
Схватив свою удочку, он вышел из комнаты. Мы, не раздумывая, вдвоем отправились к морю.
— Ты в самом деле хочешь со мной дружить? — дрожащим голосом спросил меня Павлик.
— А почему бы и нет?
— Но ты еще с Коськой дружишь.
— А разве нельзя еще с кем-нибудь дружить?
Павлик опустил голову.
— Это потому, что я маленький?
— Да что ты! Мы все должны дружить. Понимаешь? И ты, и я, и Коська, и даже мистер Икс.