Он посмотрел на груду золота, его рот раскрылся.
— Что ты мне принесла?
— О! — ее взгляд снова стал веселым, она посмотрела на сокровища. — Пара вещиц со дна океана. Нравится?
Нравится? Это были бесценные сокровища! Золотые короны, тяжелые ожерелья с камнями, даже кубок короля. Он мог разбогатеть, если бы нашел, кому их продать.
— Это поразительно, Сирша. А еще есть?
— Больше? — она пожала плечами. — Наверное. Мы их выбрасываем, так что на дне океана их должно быть много. Я могу поискать другие, если эти тебе не нравятся.
Она стала собирать сокровища, чтобы унести. Манус завопил и потянул все к себе.
— Нет! Нет, мне нужно больше таких. Я просто уточнял. Для людей это серьезное богатство.
— Да? — она потрясенно посмотрела на него. — Но это мусор. Что толку от этих вещей? Еду или воду я понимаю, но это просто металл.
Он смотрел, как она звякала ими, давила ценное золото о камень ожерелья. Может, она была права. То были бесполезные предметы, но он не собирался лишать себя богатства. Если он выберется с этого острова, сможет стать богачом.
— Люди непонятные, — сказал он. — Но если мы уйдем, сможем жить с этим как король и королева.
— Уйдем?
Этого она хотела. Он с интересом посмотрел на русалку. Она использовала его, никак иначе.
Манус не мог дать ей понять, что разгадал ее план. Пусть играет, пока он очаровывает ее. Он хотел забрать русалочку с собой. Если она решит, что это была ее идея, ему будет только проще.
Ему нужно было убедить ее в своем интересе.
Он подхватил ее на руки.
— Вылезай из воды.
Она запищала, и он был уверен, что от радости.
— Манус!
Имя пробежало дрожью по его спине.
— Сирша.
— Что ты делаешь? — спросила она с дрожью.
— Несу тебя на песок, русалочка.
— Но ты же хотел больше сокровищ?
— Да, но сначала я хочу, чтобы ты убедилась, что ничто в тебе не вызовет у меня отвращения.
— О, — выдохнула она.
— Посмотрим, как ты превратишься в длинноногую девицу, что очаровала меня раньше, чем стала магией.
* * *
Сирша собрала больше «сокровищ» в мешок из рубахи Мануса. Они ему понравились, а ей хотелось, чтобы он радовался. От морщинок у его глаз ее желудок трепетал. Его смех разносился эхом в ее душе, этот звук ей снился.
Манус медленно становился ее частью. Она хранила знания о нем в глубине своего сердца, скрывая от других русалок.
Ее сестры отмечали, что она стала счастливее. Ее улыбка сияла ярче, смех был веселее, даже плавала она изящнее, чем они помнили.
Они не могли это понять. Они не понимали любовь.
Сирша была уверена, что это понимали только люди. Она любила его. Ничто другое не могло объяснить легкость в ней, когда она смотрела на него.
Сокровищ в мешке было так много, что она боялась, что ткань порвется. Может, этого хватит. Он не просил много. Как он все унесет?
Он все время говорил об отбытии. Она многие ночи проводила рядом с ним, смотрела на звезды и слушала его истории. Суша была чудесным местом, полным людей, и она скоро его увидит.
Он сказал, что возьмет ее с собой. Сирша была уверена, что о таком важном он не врал. Он любил ее, хоть и не говорил об этом. Манус смотрел на нее нежно, ласково касался, не был неприличным.
Она обвила руками талию и закружилась. Ее волосы развевались вокруг нее темно-зеленой массой.
— Любовь, — прошептала она. — Это странное чувство.
Ей было плохо и радостно одновременно. Порой от этого она не ощущала кончики пальцев.
Тень мелькнула сверху от большого тела.
Она вздрогнула.
— Здравствуй, страж.
Чудище не ответило, но когда они отвечали? Большая женщина замерла и смотрела на Сиршу огромным взглядом.
— Я нужна тебе для чего-то?
В воде было тихо, но Сирша почти ощущала мысли существа. Стражи не говорили, но их эмоции явно были сильными.
Разочарование исходило волнами, тревожа воды. Стражу не нравилось, что Сирша так часто пропадала, и куда она уплывала.
— Он меня любит, — шептала она, теребя оборванные края рубахи. — Он хочет забрать меня отсюда.
Гул эхом пронзил ее, стражница не была с ней согласна.
— Он не врал бы мне, — крикнула Сирша. — Нет. Он не жестокий.
«Но они все жестокие, — пропела стражница в ее голове. — Все люди могут быть жестокими, и они часто такие. Это в людской природе, и они не могут уплыть от этого».
Сирше нужно было осторожно вести себя, пока она не покинула океан.
Сирша подплыла и коснулась большой щеки стражницы.
— Я буду осторожна, — сказала она. — Обещаю. Я не отдам сердце недостойному.
Ее сердце билось в горле, песня изменилась.
«Будь осторожна, — напомнила стражница. — Будь осторожной и мудрой, хотя многие русалки так не могут».
Сирша поцеловала стражницу в щеку.
— Не переживай. Даже если я отправлюсь на сушу, я буду возвращаться домой и навещать тебя.
Она надеялась. Она повернулась и поплыла как можно быстрее. А если она не сможет вернуться в океан? А если она уйдет навеки?
Сирша была юной. Мысль о приключениях и новой любви манила. Она не думала, что могла не увидеть семью снова. И что вкус соли на губах и песни китов окажутся далеко. Это все пропадет из ее жизни навеки?
Она не знала, что тогда сделала бы. Сирша нахмурилась, плыла у дна океана. Она была близко к острову, и скоро нужно было решить, что делать с Манусом.
Она коснулась пальцами песка. Он поднимался облаками, мешая видеть. Она привыкла к невесомости океана. Жизнь на земле была сложнее. Тело легко уставало от борьбы с притяжением земли. Она с трудом ходила, бегала, двигалась.
В океане она была изящной. Ее тело двигалось как в танцах из историй. Она могла делать под водой все, что хотела. Носиться под волнами, прыгать в воздух с ними, нырять в темные глубины.
Она сможет продолжить это?
Нет. Суша ее задушит. Так делала земля. Забирала у существ, живущих на ней, все и поглощала их. Земля даже пожирала их после их смерти, черви и жуки были на телах, пока не оставались лишь кости. Это как-то отличалось от рыб, которые потом становились едой русалок.
Вид их смертей пугал людей. Сирша помнила, как моряк увидел скелет на камнях. Ужас в ее взгляде годами был в ее снах.
Она прижала сверток сокровищ к груди.
— Будет не так, — сказала она. — Ты будешь не одна. Манус будет с тобой, и он сейчас часть тебя. Часть твоей души. Ты — часть него. Вместе не будет страха, голода и боли.
Она должна была верить в это. Иначе что хорошего в жизни?
Сирша двигала сильными мышцами хвоста, вытолкнула себя к поверхности. Может, при виде него ей станет лучше. Он поймет ее мысли, он точно и сам такие испытывал. Она поговорит с ним, он погладит ее волосы, как ему нравилось делать, и успокоит их обоих.
Она выглянула над водой и поискала его взглядом на пляже.
Вот. Он всегда был там. Лежал на песке, как большой морской лев, солнце озаряло его черты, делало его кожу еще темнее.
Бабочки парили в ее животе. Они трепетали в горле, и она сглотнула, надеясь успокоить их крылья, боясь, что они вырвутся из ее рта и раскроют ее чувства. Что она злилась на него. Что он вторгся в ее сны своей улыбкой с морщинками у глаз, своими словами.
— Я хочу узнать все о тебе, и это не вызовет у меня отвращения.
Он не врал. Даже слизь с ее хвоста вызвала лишь пожатие плечами.
— Это часть тебя, Сирша. Если мне не по себе, то лишь на пару секунд. Я рад, что ты существуешь, моя жемчужина. Не переживай.
И она не переживала. Она за неделю ни разу не злилась. До этого дня. Ему нужно было знать, что их время иссякало. Что у нее оставалось три заката, и придется выбрать мужа, а человек не подходил для этого. Если они хотели уплыть, то нужно было спешить.
Она подплыла к берегу и бросила находки рядом с ним. Он резко сел, подняв кулаки, громкий звон испугал его.
Сирша прижала пальцы к губам, хихикая.
— Прости, я думала, ты меня услышал.
— Ты тихо плаваешь, моя жемчужина.
— Но был плеск!
— Океан все время шумит, это не значит, что это ты, — но он не злился на нее. У его глаз были морщинки, он прикусил губу, окинул ее взглядом. — Ты выйдешь из океана сегодня?
— Нет.
— Нет? — он приподнял бровь. — Почему?
— Я думала, ты захочешь войти в океан со мной.
— Я плаваю не так сильно, как русалка.
— Это ясно. Но я хотела бы многое тебе показать. Мир под волнами прекрасен, и было бы эгоистично оставлять его только себе.
Он обдумывал ее слова, постучал пальцем по своему подбородку, глядя на нее.
— Куда мы отправимся?
— В место, где я нашла почти все наши сокровища.
Он посмотрел на нее, золото мерцало на глубине темных глаз.
— Есть больше?
— Всегда.
— Ты меня заинтересовала, моя жемчужина. Далеко под океаном это место?
— Не очень. Там есть карманы воздуха. Думаю, ты сможешь добраться до обломков корабля, если сильно плаваешь.
— Разве я не сказал, что океан в моей крови? — он фыркнул. — Обломки корабля?
— Старого.
— Есть отметины?
Она не смотрела. Знаки людей ничего для нее не значили. Они наносили что-то на все, мелкие детали, которые отмечали владельца предметов.
Сирша пожала плечами.
— Вроде, нет. Там полно этого, — она указала на золотые монеты. — И там было опасно плавать несколько лет. Было слишком много ткани.
— Шелка?
— Я не знаю, что это.
Сирша не понимала, почему его интересовала ткань. Это раздражало, хотя она забрала платье из утонувшего корабля пару ночей назад. Ее нагота отвлекала ее, это он ей сказал.
Может, ему хотелось приключений. Она улыбнулась и отогнала зловещее ощущение.
— Готов?
— Ты хочешь отправиться сейчас?
— Солнце взошло, волна теплая. Обломки ждут нас.
Она затаила дыхание, пока он разглядывал ее.
— Ты хорошо плаваешь, моя жемчужина?
Вопрос был странным, но она гордо ответила. Выпрямив спину, она подняла конец хвоста и шлепнула по воде.