емье. Ни океану. Ни самому миру, ведь она пересекла его.
Манус не знал, какого бога благодарить, но навеки запомнил этот подарок.
Он рывком притянул ее к себе и прижался к ее губам своими. Она была на вкус как самое сладкое сокровище моря. Ее губы были нежным приливом, а руки — мягкими объятиями любимой.
Жар спускался от его макушки по спине. Она лишила его разума, и он ощущал только чувства.
Она была нежной, как бархат. Он сжал ладони у ее спины, пытаясь напомнить себе, что ее нельзя хватать сильно. Его пальцы могли оставить синяки на крохотной талии, хрупкие ребра могли сломаться, а он не хотел оставлять такие следы на ее плоти.
Его пальцы двигались, и он поражался ее влиянию на него. Она как-то разрушила все его попытки совладать с собой.
Манус отодвинулся, они оба тяжело дышали. Он прижался лбом к ее лбу.
— Выходи за меня, — заявил он. — Завтра или сегодня, когда разбудим викария.
— Что?
— Выходи за меня. Прошу, Сирша. Моя жизнь не та без тебя, и я не хочу расставаться с тобой.
— Ты серьезно? Сейчас?
— Ты можешь сделать меня самым счастливым в мире. Моя жена из моря.
— Как я могу отказаться?
Радость чуть не подняла его над полом.
— Ты серьезно?
— Только если будешь целовать меня до конца наших жизней.
— Я могу пообещать куда большее, — он поднял ее на руки, чтобы она была на уровне его глаз. — Невеста из моря. Как я тебя поймал, моя жемчужина?
— Я не видела тут невода. Твоего, по крайней мере.
— Тогда что думаешь?
— Ты меня не ловил, Манус, — она провела пальцем от его брови к губам. — Я выбросилась на берег, чтобы ты меня нашел.
— И я нашел, моя жемчужина. Нашел.
* * *
— Сирша, пора вставать.
Она зарылась глубже в тепло, что окружало ее. Она ощущала себя невесомо, словно осталась в океане, но было тепло. Океан был холодным, порой жестоко впивался в ее кожу. Тут она словно спала на облаке.
Ее нос уловил приятный аромат. Карамель и что-то земное, как табак, хоть она нюхала его всего раз в жизни. Сирша не хотела покидать этот рай на земле.
— Сирша, вставай. Или ты передумала выходить за меня?
— Что? — прошептала она. — Нет. Я не могла бы передумать насчет этого.
— Я нашел викария. Раннее утро, но его воодушевила наша романтическая история, так что вставай.
— Что за викарий?
— Тот, кто нас поженит.
— Разве мы еще не женаты? У фейри все проще. Мы сказали, что хотим жениться, и этого хватает.
— Это я и пытаюсь сделать, — Манус рассмеялся. — Я даже нашел тебе свадебное платье.
— Платье? — Сирша села и чуть не ударилась головой об его подбородок. — О чем ты?
Он указал на край кровати, и Сирша охнула так громко, что прикрыла рот руками. То, что лежало у ее ног, отличалось от всего, что она видела на дне океана. Ткань была целой и нежной, словно сделанной из морской пены. Кружева ниспадали волнами от воротника, и рукавов не было.
— О, Манус, — слезы покалывали ее глаза. — Это красиво.
— У тебя все красивое. Оно наполовину закончено, так что я смог купить его дешевле. Но я решил, что ты не будешь против.
— Не окончено? Что за шедевры создает этот творец? — она погладила робко платье ладонью. — Оно словно сделано из магии.
— Ты не видела платья фейри? Они точно роскошнее этого.
— Русалки не покидают океан, и мой отец не давал нам бывать у Благих фейри. Это первое настоящее платье, что я видела.
— Я рад, что тебе понравилось.
Понравилось? На ней будет море, как она могла не влюбиться мгновенно в платье, что он для нее нашел?
Сирша подвинула ткань на кровати и прижала к своей груди. Кружево покалывало ее кожу там, где с плеча сползла одолженная рубаха. Но она не хотела думать плохо о красивой вещи. Может, будет лучше, если она его наденет.
— Это как с рубахой?
— Да, — он рассмеялся. — Ты правильно его держишь. Это спереди.
— Хорошо.
Она слезла с кровати. Одеяла упали на пол, и она не мешала им. Она схватилась за край рубахи и сорвала ее через голову.
Манус странно зашипел за ней.
Она не понимала людей. Они реагировали так, словно нагота была редко позволена. И нагота действовала на него непонятно. Сирша хотела как можно скорее разобраться в этом.
Платье скользнуло по ее коже, словно вода, легло на ее фигуру. Она пригладила ткань на животе. Внутри платье было приятнее, чем снаружи. В кружева были вшиты маленькие жемчужины, украшая платье, словно тут поработали фейри.
— Манус? — Сирша повернулась, улыбаясь так широко, что щеки болели. — Что думаешь?
Он отклонился на ладонях, сидя на кровати, разглядывал ее неспешно. Ее тело покалывало от его взгляда. Она отчаянно хотела прижать ладони к пылающим щекам, но замерла, чтобы он рассмотрел ее платье.
— Невероятно. Думаю, у викария будет сердечный приступ при виде тебя.
— Почему?
— Любой разумный мужчина не сможет глаз от тебя оторвать.
Сирша его не поняла, но ему явно понравилось. Он не сводил с нее взгляда.
— Так мы идем?
Манус моргнул, поднял взгляд к ее глазам.
— Таким был план.
— И он остался?
— Я пытаюсь быть честным, моя жемчужина. То, что я хочу с тобой сделать, требует брака.
— Я не человек, Манус. То, что ты хочешь сделать, может быть нормальным в моем мире.
— Это точно не так, — он встал и протянул руку. — Готова?
Она всю жизнь ждала этого. Она очарованно обвила его пальцы своими. Мозоли впились в ее нежную кожу, но она не переживала.
Манус повел ее из домика в ночь. Свет луны озарил его, придавая ему облик божества. Он оглянулся, все еще сжимая ее руку, и улыбнулся.
Они перебрались через большой мост и по сколоченным доскам. Лестнице, напомнила себе Сирша. Он так это звал, и ей нужно было запоминать, раз она будет жить тут.
Сирша хотела замереть и все рассмотреть. Брусчатка была выложена аккуратно, камни подходили друг к другу почти идеально, и ей стало интересно, кто это сделал. Люди тоже могли использовать магию? Сами смертные так не смогли бы.
Здания поднимались во тьме как монолиты. Свет звезд мерцал на стекле в окнах, подмигивая Сирше. Внутри свет не горел.
Она не сдержала любопытства и потянула Мануса за руку, чтобы замедлить.
— Там живут люди?
— Да.
— Много? — она смотрела на здание в четыре этажа перед ними. — Это принцы?
— Нет, это общие дома. Трещат по швам, но чуть лучше моей лачуги.
— Трещат?
— Видишь, солома на крыше гниет? Некоторые окна без ставен, и замок на входной двери, похоже, сломан. Тут опасно оставаться, если не знаешь, как себя защитить.
— О, — прошептала она, видя дом в новом свете.
Он все еще впечатлял. Русалки не строили на дне океана. Они исследовали, а не создавали.
Но ее брат как-то раз сплел нить с жемчугом, чтобы подарить маме. Это нельзя было сравнить с домом, но это было началом осознания, что их руки могли что-то делать.
Их отец порвал ожерелье, и ее брат больше не пытался.
Хмурясь, она позволила Манусу увести ее глубже в портовый город. Здания росли, дома стояли все ближе друг к другу, пока между ними не пропало место. Ее ноги стали грязными, земля набилась между пальцев. Ей было неудобно, но она не осмелилась просить его остановиться.
Они шли на свадьбу. Она не даст ему остановиться, даже если будет конец света. Грязные ноги были пустяком.
— Вот, — Манус указал вперед на серый силуэт, который только стал виднеться вдали. — Это церковь.
— Церковь?
— Там многие поклоняются Богу.
Она кивнула.
— Почитать Туата де Дананн хорошо. Они ценят, когда люди помнят, что сделали фейри.
Он не ответил, и она взглянула на его острый профиль. Он хмурился, облизнул губы и ответил:
— Они почитают не Туата не Дананн.
— Тогда кого?
— Христианского Бога.
— Кто он?
— Позже объясню.
Она потянула снова, чтобы он замер.
— Я хочу знать, что за Бог это будет, Манус. Мне не нравится, что кто-то, кроме моего народа, позволит этот брак.
— Это мой Бог, Сирша, — он притянул ее к своей широкой груди и сунул палец под ее подбородок. Он осторожно приподнял ее голову, чтобы она посмотрела на него. — Мы ведь уже женаты в глазах твоего народа?
— Да.
— Теперь давай поженимся в глазах моего народа.
Она не могла спорить, хоть ей не нравилась идея брака перед богом, которого она не встречала. А если он ей не понравится? Или — хуже — она не понравится ему? Вопросов было много. Она знала, как выглядел гнев бога, это было ужасно.
Дрожа, она позволила ему вести ее к серому зданию, которое становилось выше с каждым их шагом.
Церковь ужасала. Высокие шпили вонзались в воздух, серьезные мужчины смотрели на нее с крыльями за спинами. Она смотрела на одного, и он будто пошевелился. Она вздрогнула и спряталась за спину Мануса.
Кровь фейри текла в ее венах. Она не должна была бояться творений смертных, но боялась. То, что создавали люди, было чудесным и ужасающим.
— Мы пришли, — он открыл дверцу в стене церкви, сливающуюся с камнем. — Заходи.
Она замерла на миг и погрузилась во тьму. Каменное здание проглотило ее, и в брюхе чудища было страшнее, чем снаружи. Тусклый свет падал сквозь цветное стекло окон, каменные статуи хмуро смотрели на нее со своей высоты.
Человеческий бог уже был недоволен ее присутствием?
Сирша встретилась взглядом со строгим каменным мужчиной, который хмуро глядел на нее. На нем была странная шляпа, и он сжимал посох, которым было просто бить людей. Он склонялся, и она переживала, что он вот-вот ступит на пол.
Неблагие фейри использовали каменные статуи как воинов. Она слышала в детстве истории, после них ей снились кошмары. Сирша не думала, что увидит такую магию.
Она сглотнула и отпрянула. Ее спина врезалась в стену, но ровная поверхность вдохнула.
Рука Мануса обвила ее, прижимая к нему.
— Что такое?
— Статуи.
— А что они?