Умер он в 1865 году в чине адмирала. Похоронен на кладбище Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге.
Некоторые виды парусных кораблей
Казарский Александр Иванович
КАЗАРСКИЙ Александр Иванович (1797 или 1798, местечко Дубровно Белорусской губернии, ныне город в Витебской области — 16 (28).6.1833), военный моряк. Капитан 1-го ранга (1831). С 1811 года на флоте, окончил военное штурманское училище в городе Николаев (1814). Служил в Дунайской военной флотилии, на Черноморском флоте. В 1828 году во время Русско-турецкой войны 1828-1829 годов проявил себя при взятии крепостей Анапа и Варна. 14 (26).5.1828 года как командир 18-пушечного брига «Меркурий» успешно руководил неравным четырёхчасовым боем против двух турецких линкоров «Селимие» (110 пушек) и «Реал-бей» (74 пушки). Под командованием капитан-лейтенанта А. И. Казарского «Меркурий» совершил один из самых выдающихся подвигов в истории морских сражений. Получив значительные повреждения, корабли противника были вынуждены выйти из боя и отошли. За мужество и находчивость был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени и назначен флигель-адъютантом (адъютантом императора). Была также награждена вся команда, бриг «Меркурий» получил Георгиевский флаг. Подвигу экипажа «Меркурия» посвящена картина И. К. Айвазовского «Бой брига «Меркурий» (1892). Похоронен в городе Николаев (Украина). В 1834 году в Севастополе установлен памятник А. И. Казарскому с надписью «Казарскому — потомству в пример». В городе Дубровно Витебской области установлен памятный знак герою.
Драться до последней возможности!
В Севастополе есть скромный, но впечатляющий памятник с лаконичной надписью «Казарскому — потомству в пример». Памятник был заложен всего через год после смерти офицера на средства, собранные российскими моряками. Так быстро не возвеличивали даже коронованных особ. Это был знак всенародного уважения к капитану 1-го ранга Александру Ивановичу Казарскому, который был родом из Витебской губернии.
Короткая майская ночь подошла к концу. Рассвело. На чистом небе гасли последние звёзды. Восток уже окрашивался золотистым цветом. Вот-вот должно было подняться солнце. Дул лёгкий ветерок. Море было спокойное. Над поверхностью воды растекался пушистый туман. Слабая зыбь качала небольшое судно, идущее под верхними парусами.
На ют[31] поднялся молодой невысокого роста офицер в чине капитан-лейтенанта. У него было худощавое с высоким лбом и мелкими приятными чертами лицо. Это был командир корабля Александр Иванович Казарский.
— Какие новости, Фёдор Михайлович? — спросил он вахтенного офицера, лейтенанта Новосильского.
— Никаких. Держим курс на восток, к Румелийскому берегу[32]. Ничего существенного замечено не было.
— Да, третий день патрулируем, а никакого намёка на турецкий флот.
Бриг «Меркурий», которым командовал Казарский, вместе с фрегатом «Штандарт» и бригом «Орфей» находился в крейсерстве в районе Босфора. Задача их была простая — разведка неприятельского флота. Обо всех передвижениях кораблей противника немедленно докладывать в Сизополь[33], где находилась база Черноморского флота. Старшим этой группы русских кораблей был командир фрегата «Штандарт».
Шёл второй год войны с Турцией. После победы союзного флота в Наваринском сражении султан Махмуд Второй не успокоился и в конце 1827 года выпустил фирман[34] о войне с Россией, призвав всех мусульман на «джихад» — войну с неверными. В апреле 1828 года Николай Второй опубликовал манифест о начале войны с Оттоманской Портой. Русская армия перешла границу и быстро заняла Молдавию и Валахию[35]. В мае она форсировала Дунай у села Сатуново и взяла в осаду крепость Варну. В Закавказье русские войска, пользуясь широкой поддержкой населения, взяли Карс[36], Поти[37], Баязет[38]. На Черноморском побережье Кавказа русские моряки высадили десант у Анапы и после месячной бомбардировки турецких укреплений овладели крепостью без штурма. В этом деле отличился бомбардирский корабль «Соперник» под командованием лейтенанта Казарского. Именно от действия его мортиры[39] наиболее пострадала внутренняя часть крепости. Офицера наградили, присвоив ему звание капитан-лейтенанта. После Анапы Черноморский флот отправился к Варне и в конце июля заблокировал крепость с моря. И здесь отличился «Соперник» под руководством Казарского.
Подойдя как можно ближе к крепости, бомбардирское судно в течение почти суток обстреливало турецкие укрепления, несмотря на сильный огонь противника. За мужество, проявленное в этом бою, Казарский был награждён золотой саблей с надписью «За храбрость». В конце 1828 года капитан-лейтенанта назначили командиром брига «Меркурий». Приняв корабль, Казарский много сделал, чтобы привести его в порядок. К весне судно было готово к плаванию. Экипажу корабля стали поручать самые ответственные задания. Как правило, это было крейсерство. Вот и теперь бриг уже три дня патрулировал у берегов Турции.
14 мая 1829 года крейсера подходили к Босфору, поближе к Константинопольскому рейду, чтобы определить, где находится турецкий флот. Впереди шёл «Штандарт», за ним — «Орфей» и «Меркурий».
Встало солнце. Туман рассеялся. Экипаж только успел позавтракать, как раздался крик вахтенного на салинге[40]: «Неприятель на ветре!»
— Ишь, глаз какой острый, — сказал Казарский, отрываясь от подзорной трубы. — Тут в трубу едва видно, а он разглядел.
На «Штандарте» подняли сигнал: «Следовать за мной!» Русские корабли стали сближаться с турецким флотом. Это не было бравадой. Надо было подойти поближе, чтобы точно подсчитать количество неприятельских судов и определить, куда они направляются. Расстояние до противника заметно сокращалось. Турки шли спокойно вдоль анатолийского берега, растянувшись почти на милю. Русские крейсера повернули и пошли параллельным курсом.
На «Меркурии» командир и вахтенный офицер считали турецкие корабли.
— Шесть линейных, два фрегата, два корвета, один бриг, три тендера[41], и ещё четыре мелких судна. Всего восемнадцать, — подытожил Казарский. — Это флот, господа!
— И идёт он в Константинополь, судя по курсу, — добавил Новосильский.
— Видно, идут они из Синопа[42], — вступил в разговор лейтенант Скарятин, старший офицер корабля, только что поднявшийся на палубу.
— Штурман, какое расстояние до противника? — спросил командир.
— Семь-восемь миль, — доложил поручик Прокофьев.
— Пора бы уже и поворачивать домой, — осторожно произнёс за спиной старшего офицера мичман Притупов.
— Будем ждать сигнала старшего в отряде, — сказал Казарский и обернулся. Перед ним стояли все его четыре офицера, и лица их были сосредоточенные.
Казарский не подавал виду, но и он был встревожен тем, что они сближались с неприятелем. «Меркурий» был более тихоходным кораблём, чем «Штандарт» и «Орфей», и в случае погони ему пришлось бы туго.
И будто в ответ на его тревожные мысли сигнальщик прокричал:
— Неприятель делает поворот!
Турецкий флот начал разворачиваться в сторону крейсеров. На «Штандарте» взвился сигнал: «Каждому судну сделать курс, при котором имеет лучший ход».
— Поднять все паруса, — приказал Казарский.
Засвистела дудка боцмана, матросы побежали по вантам[43]. Русские корабли развернулись и поспешили на север. Отличные ходоки — «Штандарт» и «Орфей» — сразу же вырвались вперёд. Бриг «Меркурий», хоть и нёс предельное количество парусов, стал отставать от них. Вскоре фрегат и бриг можно было видеть только с носовой части «Меркурия». А турецкие корабли приближались. Впрочем, весь флот отстал, погоню продолжили два линейных корабля.
Солнце катило над морем, забираясь всё выше и выше. Становилось жарко. Волны под форштевнем[44] корабля сверкали, играя множеством немыслимых красок. Бриг почти не качало. Казарский внимательно разглядывал в подзорную трубу турецкие корабли. Они ещё были далеко, но расстояние медленно сокращалось. Впереди, где белели паруса «Штандарта» и «Орфея», раздались выстрелы, приглушённые расстоянием.
— Неприятеля хотят обмануть, мол, наша эскадра рядом, — с надеждой проговорил штурман.
— Но турок-то не отступает, — покачал головой командир, — видишь, как гонит под всеми парусами. Не понимаю, чего это они решили устроить такую погоню. Два линейных — за одним бригом!