Но возникшую неловкость быстро замяли, ведь гости юмор ситуации понимали, чему способствовали и хлебосольство хозяев, и состояние благодушия, определяемое нашим народом как «навеселе» после примерно пяти тостов. Праздник!
Вот тогда меня сняли с дежурства, отстранили от вахт, лишили допуска, и старпом принимал все зачеты у меня лично, с пристрастием первой степени… – завершил наш словоохотливый комдив. «Вот и проболтался!» – поняли мы.
– Ну, должен же был бы кто-то в этом виноват! Как и что досталось старпому – история умалчивает. Он сам не хвастался, а командир с нами, понятное дело, не делился. Это основной постулат военно – морской системы управления – во всем должен быть найден кто-то хоть как-то виноватый! – завершил свою историю наш рассказчик. Вдруг, комдив и сам понял, что нечаянно проболтался. Улыбнувшись, он сказал: – Только сами не проболтайтесь, нечаянно, особенно при старпоме, это ему как красным сапогом между ног, он тут и офицеров-то съест без соли за это напоминание, а уж вас-то… – закончил свой рассказ наш комдив.
Вот такие вот трудности экипажу создают даже хорошие гости. Хотя и говорят, переделывая широко известную крылатую фразу, что человек сам проектировщик и успешный искатель собственных неприятностей…
После, уже в годы своей длительной, прямо-таки, бесконечной офицерской службы, я слышал нечто подобное от подводников, с других флотов… Но – по-моему, история комдива – ближе к оригиналу! – завершил флагарт свой рассказ, и взглянул на часы.
А вот еще был случай… начал было он, да тут раздался протяжные звонки учебной тревоги.
– Ну, что, товарищи офицеры, по местам! Продолжение следует!
Третья байка флагартаСтой! Когда вернешься – убью!
– Вот нельзя быть слишком нервным и так уж всерьез воспринимать даже самые серьезные моменты. А то выйдет еще смешнее. Вот как-то раз вышли на ракетные стрельбы катера целым дивизионом, а на стреляющем корабле собралось полштаба дивизиона, мой одноклассник по училищу – среди них.
Опять же – флагарт дважды орденоносной героической бригады… Короче – как обычно, – чума на оба ваших штаба! Как сейчас помню, товарищ Шекспир так говаривал!
– Что? Про штабы? – удивился НШ дивизии.
– Вот будет вас английский классик поминать всуе! И так – надоели, словно перловая каша в конце дальнего похода!!!
Между прочим, еще американским инженером ВВС Мэрфи замечено, что наличие на ответственном объекте высокого начальства ничуть не гарантирует быстрого и высококачественного исполнения задания, но способствует возникновению нервозности и случаев аварийности. Во-как!
Мероприятие-то серьезное и ответственное, что ты! И прямо, как у нас – все лезут подсказывать. А теснотища там – еще та! Как в метро, в семь тридцать в Питере. Может – и круче!
Катерок-то рассчитан на маленькую команду! Старые еще были, такие еще в Египте отметились, израильский эсминец утопили. Это вам не катера 1241 проекта, те уже – вполне приличный корабль.
Вот уже построились они в строй пеленга, время неумолимо приближается. Командир ушел весь в себя, все ждет команду от руководителя, да за выходом в точку залпа следит. Сердце от волнения провалилось в желудок, желудок куда-то в холод, да еще мурашки нервные по спине бродят. Ему уже хочется, чтобы все скорее, и уже наплевать – как! Пот со лба и, надо полагать, еще в некоторых местах – ручьем. В таком же «мандраже» и дивизионный ракетчик, все разом и наперебой интересуется всякой ерундой по подготовке. Перед смертью не надышишься – говорят о таком моменте. А что интересоваться – все десять раз проверено, но… а вдруг!
А тут уже подходят к заветной расчетной точке. Вдруг видит командир, «сосед» открыл крышку контейнера, да и сам по кнопке – бац! Чтобы крышку открыть первого контейнера, пора, мол! И не услышал он свинячьего взвизга сервопривода, да и показалось ему, что привод крышки не сработал! Спина покрылась холодным и колючим инеем плохого предчувствия. И вот тут, ей-Богу, рука сама, вопреки воле, еще раз по кнопке – бац! А там второй нажим на кнопку уже запускал стартовики, те срезали стопора и – привет! Получите и распишитесь! А что с одной кнопки – это чтобы, кто с перепугу не влепил ракету в закрытую крышку. Но, как всегда, в дело вмешался человеческий фактор с дрожащими руками.
Тут рев, все оглохли от неожиданности. Полыхнул форс огня – вот, пошла она, родимая! Что-то за борт полетело и скрылось за кормой – удар приличный, да и скорость – тоже. А командир орет: – Стой, сволочь, куда! Вернешься убью!
Да куда там – ее уже и не видно. Комдив – в ужасе, дивспец – в обмороке, а командир впал в ступор. В рубке – тишина, как ночью на кладбище. Только что-то зуммерит на ходовом.
Потом все забегали – привычных и положенных к случаю предупредительных команд не было, все как-то само-собой, вдруг кого «поджарили», и вот тогда…. Отрежут всем все передние мужские подвески, и отрезать-то будут по одной детали… Что – достаточно долго и мучительно!!!
Командир дивизиона грозно глянул на размазавшихся по коридору и переборкам курсантам-практикантам, пожирая всех глазами, в поисках подходящей случаю жертвы, как сказал бы мудрый зам – с признаками виктимности на челе.
Но – если по-крупному – обошлось – все потери заключались в унесенной форсом огня лагуна, большой кастрюли для первого, забытой коком. Его впопыхах согнали с палубы задолго до того, а этот самый лагун остался.
А ракета, в отличие от всех, умницей оказалась – сектор захвата у нее был 60 градусов, – будь здоров, так что по цели шарахнула, как снайпер в «десятку». Так вот потом, чтобы в меридиан войти, все командование коньяку приняло совсем не по пятьдесят грамм, как у ракетчиков положено – за каждый успешный пуск.
– Вот что значит, надраить свои нервы как трос при швартовке. Так и лопнуть недолго! Потом они это все со смехом рассказывали, но у командира при каждом нажиме кнопки руки еще долго подрагивали…
Пока командиром роты в училище не ушел, учить как стрелять…
Четвертая байка флагартаО разных тонких штучках и простом человеческом факторе
Ответить адмиралу было нечего. Вся работа со скоростью «Красной стрелы» уверенно летела псу под хвост!
Корабельный минер, в ожидании худшего, готовился петь «Варяга», но понимал, что больше одного куплета спеть не дадут. Он по-научному прикидывал, каким слоем и по какой площади его сейчас размажут начальники за сей полный афронт.
Как всегда, флагарт первый разрядил обстановку и сломал затянувшуюся паузу:
– Я вот смотрю, молодые минеры приходят в восторг от ракетно-артиллерийских «ляпов». Конечно, это по-нашенски – мало, чтобы тебе грамоту дали, но для полного счастья надо еще, чтобы соседа с садизмом изодрали начальники, вот!
У них, минеров, с оружием тоже много чего интересного происходило, да. Любая боевая система – вещь капризная. Что торпеда, что ракета – они женского рода, если заметили, очень такие утонченные, наукоемкие штучки. И даже – красивые! А, поэтому, цену себе знают, это вам не бомбы, те простые, как девушки из портового кабака. А тут нужен ласковый подход, постоянное ухаживание. И как только переключился куда – тут же ревность и фортеля разные.
– Слушайте, молодежь, слушайте! У флагарта – бога-а-атый опыт по части интеллигентных дамочек – немедленно «подкусил» старого приятеля начальник штаба, с удовольствием затянувшийся очередной сигаретой.
– Я имею ввиду ракеты всех систем, конечно! – добавил он, двусмысленно улыбаясь.
– Да мы именно так и поняли, товарищ капитан первого ранга! – заухмылялись догадливые старлеи.
Флагарт меж тем невозмутимо продолжал: – Вышли мы как-то на большие учения в составе походного штаба под флагом нашего командующего.
Все понятно – поиск попутный, противолодочное обеспечение «мастодонтов», крупных кораблей первого ранга, маневрирующих прямо у нас под носом, совместное плавание, то да сё – словом, обычная рутина.
Прошло двое-трое ходовых суток, настало времечко для зачетных боевых упражнений, да еще на всякие призы Главкома. Год-то заканчивался! А то!
Были мы в основных претендентах по нескольким видам, вот! Итак, атакуем мы условного подводного противника новым тогда оружием ракето-торпедой. Причем, по все правилам – чистая дуэль с лодкой, кто кого. Кто вперед, да еще попал, – тому «отлично», кто опоздал или не попал – «неуд» по всей морде.
Наш командующий – человек эмоциональный, живой, и неутомимо катался он, как бомба, по всему затемненному ГКП и ходовому, не давая никому спокойной жизни.
А там был полный аншлаг – на каждого оператора – по два флагманских спеца.
И все орут, искренне думая, что этим организуют боевой процесс. Впрочем, могли и не думать – некогда, нервы – на пределе и больше всего хочется, чтобы это все скорей закончилось, но лучшим образом, конечно!
Тут азартный голос штурмана: – Корабль в точке залпа! А командир уже орет:
– За-а-алп!!!
Все свободные бросаются к иллюминаторам левого борта… И, вдруг, оглушительная… тишина!
Опять команда дублируется, громко звучит, но уже не совсем по наставлению, как следует окрашенная негативными эмоциями: – Минер, мать… залп, в чем дело, тудыт твою…!
Командующий явно мучился сложным выбором – что начинать топтать – свою фуражку или тушку командира корабля. Командир, похоже, сейчас больше всего в жизни хотел провалиться сквозь все палубы и земной шар в придачу, ибо Начальники уже строились для этого в угрожающую очередь… Однако, смотрю я, и краем глаза вижу: флагмин, зная не только оружие, но и людей, видимо, сложив в голове известные только ему одному «два и два». И быстренько, бочком-бочком, с нарастающей скоростью бросился к выходу с ГКП и тренированно, в два прыжка, скатился по трапу. Он один знал куда бежать, чтобы героически спасти ситуацию.
А тем временем, один из будущих флотоводцев, пребывающих пока что в звании лейтенанта и в досадной должности командира батареи управления, решил запечатлеть на видеопленку свои первые в жизни стрельбы.