Ну, поймите ее, люди, боевая подлодка не хотела отправляться на старое корабельное кладбище, где среди ржавого железа прячутся вороны и чайки, где мрачно и уныло, торчат остовы и пугающе воет заблудившийся в пустых палубах северный ветер, врываясь в шахты рубочных люков и зияющие смертью и заброшенностью отверстия от снятых механизмов.
Там были крейсера, эсминцы, морские охотники – все старые знакомые. А потом их ждала встреча с газовым резаком или механическими ножницами.
«На иголки!» Так говорят на флоте – с тех самых пор, когда корабли стали делать из железа и стали. А до этого парусные фрегаты и корабли отправляли «на дрова». Так и писали в приказах об их списании. А интересно, чего такое из нее, в итоге, понаделают? Не иголки же, в самом деле? Хорошо бы – хотя бы катерок построили из нее на маленькой верфи! Чтобы опять – в море!
Как-то раз снимали в ее давно ставшей родной Екатерининской гавани кинофильм. Художественный фильм про минувшую войну. Откуда-то нашли и отремонтировали старую подлодку, ровесницу «Катюши». Это была небольшая «Щучка» с низким, обтекаемым, прижатым к поверхности залива силуэтом. «Катюша» ей слегка завидовала – вот она бы показала, как тогда всё было. Эх, если б она могла поговорить с режиссером, кое-что подсказать сценаристу, то вот тогда…
Но киношники собрали жителей Полярного, показали свой фильм, рассказали, что хотели и что получилось. Были там известные актеры, игравшие подводников, офицеров, матросов. Они спрашивали у тех, кто пережил ту войну и видел всё «вживую», во времени, не только в кино, – верно ли они передали события и чувства ушедших героев, простых бойцов и рабочих-ремонтников, женщин и мужчин грозового времени?
А жители только глаза вытирали, уж больно живые воспоминания вызвал фильм. Эти воспоминания сжимали сердце сладкой болью из глубины минувшего… Говорили, всё было так, будто вчера! Для них действительно – всего каких-то двадцать лет, а для молодых матросов – двадцать лет – это же целую жизнь тому назад!
Старая лодка ревниво слушала отзывы о фильме и вдруг поняла: фильм действительно удался. Ибо чувства и правда должны быть выписаны красиво Мастерами своего дела, чтобы молодым хотелось, если чего, – повторить их подвиги, сохранить в сердцах их светлые образы красивыми и веселыми…
Она была права. Этот фильм вскоре объявили лучшим фильмом о подводниках Великой Отечественной войны. И это решили не просто кто-нибудь, чванливые художники в комитете культуры, а старые подводники отгремевшей войны!
«А «Щука» так не разу и не погрузилась!» – разочаровано подумала «Катюша». За нее это делали другие, новые лодки, построенные намного позже Победы. В кино и не такие фокусы могли показывать! У «Щуки» корпус безжалостно съела злобная ржа-коррозия, он бы не выдержал даже небольшого давления. Время всевластно и безжалостно. Впрочем, жалость ни при чём – оно просто Время, и для него просто нет таких понятий!
Новая служба для старой «Катюши»
Вдруг за несколько лет до очередного юбилея Победы вокруг старой лодки, уже перекрашенной по новой моде в чернь и черный угольный лак, стало что-то происходить.
Из разговоров, докладов и команд она поняла, что должна встать на новый пост во флотской столице.
Ее явно к чему-то готовили: проверяли все клинкеты и забортные отверстия, швартово-якорные устройства. Как-то раз, ранним утром подошли буксиры, моряки набросили на кнехты некультурно разлохмаченные буксирные концы и осторожно, но безо всякого почтения, потащили из гавани. Их курс лежал на завод.
О, «Катюша» знала этот завод! Он в годы войны был для кораблей, вернувшихся из походов, словно госпиталь для бойцов. Там день и ночь сверкали огни сварок, стучали молоты, пели станки – шел ремонт кораблей. И шла война.
На следующий день старую лодку поставили в док, окрашенный черным густым защитным лаком, с наглой надписью: «Не швартоваться!», «Тише ход!».
Докмейстер и его команда возрастных спокойных мужиков сноровисто, без лишней суеты, аккуратно установили старый корпус лодки точно на кильблоки. Изо всех отверстий, из обросшего зеленью днища корпуса на стапель-палубу обильно стекали ручейки холодной, пахнувшей гниющими водорослями, воды.
Стало холодно – на Севере часто воздух заметно холоднее воды. Даже летом, представьте себе. А утром, не успел еще открытый небольшой плавдок высохнуть, как следует, как вокруг ее корпуса забегали работяги и застучали молотками. Как по волшебству, вокруг выросли строительные леса. Рабочие завода старались на совесть – знали, какую лодку ремонтируют!
Наша «Катюша» решила было, что пришло ее время! Еще немного – и, победно крикнув сиреной, она выйдет в бурное море, о котором мечтала! Теперь починят как следует, покрасят, всякое оборудование поменяют, новые пушки установят вместо снятых давным-давно и куда-то увезенных… И тогда – вперед, в море! «Впрочем, – вздохнула лодка, – теперь на новые лодки орудия не ставят! Другие времена!»
Инженеры тоже работали с полным вниманием. Не так-то просто! Лодки-то теперь строят совсем по-иному, никто тех технологий уже и не помнит!
Например, давно уже никто не строил корабли на заклепках, только на сварных швах, с инертными газами, даже с плазмой. А у «раритета»? Совсем наоборот! Хотя сварочные технологии в военном кораблестроении давно уже применялись.
Раньше, как считали строители подводных лодок, вот рванет «глубинка» рядом, гидродинамический удар как врежет в борт от всей взрывчатой души, со всей дури, словно гигантским молотом! Аж стальные листы прогибаются! Если шов заклепочный – вырвет пару-другую стальных стержней с расклепанными головками, полоснут они струями под давлением. А матросы течь заделают, отливной насос все откачает за борт! Их этому учили. А если разорвет сварной шов, как старый застиранный тельник, – в гости запросится все море сразу, в одну секунду. И тогда никакой самый главный насос не справится! Но все-таки – новые технологии уверенно входили в жизнь, да и сварные швы – как не верти – все-таки прочнее, если уж говорить по совести!
Но теперь так давно уже не делают, а на «Катюше» надо сделать так, как было. И были разработаны чертежи и технологии для восстановления «Катюши». Инженеры и рабочие свое дело знали.
Тогда подумали – и нашли и привлекли старых рабочих, которые еще были в силе и помнили, как чинить такие лодки под рев моторов «юнкерсов». Тем более что было строгое техзадание: сделать так, как было! Не надо, чтобы как лучше – пусть будет просто, как было. И вот лодка пошла, док тащили сразу несколько буксиров.
В отсеках старой «Катюши» заняли боевые посты не только рабочие, но и подводники с боевых лодок знаменитой «Черной эскадры».
Она не на шутку забеспокоилась: сейчас, наверное, будет принимать боезапас, топливо… А потом придет экипаж – ив море, в боевой поход. Но чего-то никто из заводского экипажа даже не вздрогнул: в корпусе – отверстия, да что там – огромные дыры! Фланцы, разъемы – никак не за герметизированы!
– Эй, ну кого там еще командиром назначили? Куда смотришь! Очнитесь! – хотела она закричать, да забылась. Никто ведь ее и не слышит: – Ко мне, на свои посты!
Вдруг откуда ни возьмись, появился экипаж. На палубах, на ходовом мостике, в отсеках было спокойно, все деловито выполняли свои обязанности. Лодка перевела было дух, но…
– А как же мы погружаться будем? А пушки-то – засверленные, стволы для стрельбы не годны, затворы неисправны, заварены, одна имитация! Боевые баллоны торпедных аппаратов пустые, гидравлики вообще нет, топливные цистерны пусты! Воздуха высокого давления, ВВД, – и того нет!
И в этот самый момент она поняла, что в ее отсеках матросы и офицеры – с тех времен, нисколько не изменились! Такие же мускулисты, подтянутые, немного тощие – война не санаторий, даже на подводном пайке!
Ни тебе – седин, ни тебе – морщин! А ведь было это без малого сорок лет назад! Так не бывает! А механик из Центрального вдруг как-то грустно сказал, в первый раз обращаясь вслух к своей лодке: «Да не переживай ты, ничего с нами не будет! С нами уже ничего не будет!»
– Вы что – мертвые? – вздрогнула старая лодка, сама испугавшись своей догадке.
– Нет, мы теперь просто бесплотные тени, у нас только и есть, что души, а так – всё нормально!
– Да уж, успокоил! – огрызнулась в ответ «Катюша» и тяжело вздохнула, как живая. По отсекам прошла волна тяжелого воздуха. У живых шевельнулись волосы. Они удивленно огляделись друг на друга. А что уж тут скажешь?
Когда ее свежевыкрашенный корпус осторожно установили на бетонный постамент, торжественно открыли весь мемориал, то по военным праздникам к ней приезжали бывшие моряки-подводники того славного экипажа. Вспоминали друзей, войну, украдкой смахивая слезы, поминали погибших и уже умерших – от возраста и болезней. Это было главное дело всей их жизни, и сохранение памяти о своих друзьях и тех дня постепенно становилось смыслом этой жизни!
В ее отсеках стоял знакомый запах масла и топлива, пахло разогретым металлом, резиной, эмалью. Тонкими голосами пели свою песню корабельные приборы.
Появились и у нее товарищи, ровесники: над заливом нависал со своего постамента атакующий, словно горный орел, торпедоносец, взлетал на редане на бетон постамента торпедный катер знаменитого героя-катерника. Иногда они даже могли беседовать, не слышно и незаметно для людей, по-стариковски о том, о сём.
Время шло, вновь неумолимо отмеривая месяцы, годы, десятилетия. Их, подводников экипажа, таких родных, понятных и близких, в живых становилось с каждым годом все меньше. И наступил такой год, когда к старой лодке не пришел никто из своих. Как ни старалась «Катюша» разглядеть из иллюминаторов своего «лимузина», хоть кого-то из былой команды, никого не было. Даже рулевого юнги, который пришел к ним в самом конце войны с древних Соловков из специальной школы, и все боялся, что не успеет врагам отомстить за своего погибшего отца.
Нет, конечно, приходило много людей – и молодых, и не очень, – дети, матросы в новых форменках и бушлатах, остро пахнувших новым сукном, заслуженных ветеранов с рядами планок на старых мундирах или пиджаках. Но тех, кого ждала она, не было…