Компания крепких мужчин спокойно поедала шашлык. Вкусное, пахнущее березовым дымком, мясо они обильно запивали прохладным рубиновым вином. Гости кафе встретились здесь, на побережье совершенно случайно – так как отдыхали в одном военно-морском санатории. Когда-то они вместе учились, потом – рядом служили какое-то время. Как водится, военно-бродяжная судьба всех разбросала. Понятное дело, встречу надо было вспрыснуть – но не «пепси-колой» же! Моряки же! Офицеры же! Друзья же!
Пиво и дома не хуже! А вот вино! Хозяин ревниво заботился о марке своего ресторанчика. Да и местный коньяк, если брать в проверенных магазинах у доверенных людей – тоже очень даже ничего! Впечатляет и запоминается. Теперь у них совершенно случайно появилась такая возможность – вспомнить былое, помянуть тех, кого уже не придется увидеть в этом подлунном мире. Пятое время года и Случай свели их вместе и предоставили такую редкую возможность.
Общество было мужское – жены, как положено, были еще заняты на всяких основных и дополнительных медицинских и косметологических процедурах в лечебных корпусах санатория. Они всегда их набирают у ведущего врача – сколько можно выклянчить, а мужчины – в основном своем большинстве – сколько необходимо, или сколько дадут! Особенно, если нет видимых болезней, а санаторий – не госпиталь, никто к тебе с лечением приставать не будет! У мужиков свои собственные взгляды на технику лечения!
Мужья, пользуясь минутами сладкой свободы, не теряя этих самых сладких моментов – смылись на побережье и спрятались в ресторанчике «У Джона Сильвера». Этот персонаж был большой мастак готовить вкусные блюда даже в скромных условиях крошечного камбуза «Эспаньолы», даже в условиях скудного морского пайка тех времен! Это если, конечно, верить Стивенсону. И, если помните, Сильвер собирался после всех приключений как раз открыть такую прибыльную таверну… Мечта старого пирата исполнилась, жизнь удалась!
Разлив из большой темной бутылки до последней капли густое красное вино, один из гостей вертел пустой сосуд в руке, не зная, что с ней делать дальше. На стол ее ставить не полагалось по традициям флота, а под стол – по приличиям. Заметив проблему, подскочил официант, понимающе кивнул. Он взял бутылку и понес прочь. Вслед тут же получив команду пополнить боекомплект на столе. Сразу – от троих. За столом были явные единомышленники!
– Ага, Жора, точно – рефлекс замучил! – понимающе смеялся седой круглолицый крепыш, отчего в уголках его глаз собрались смешные морщинки. – Да уж, забудешь! – усмехался другой, тоже с проседью в густой, когда-то смоляной шевелюре, – Помнишь, Вадик, как тогда в Мысовой, в ДОФе, в «Лопарке», когда у Самсона день варенья справляли? Так я забылся и плюхнул пустую бутылку прямо под нос старпому!
Друзья разом понимающе хмыкнули.
– Что тогда было! – продолжал рассказчик, – Циклоп чуть не задохнулся от возмущения и мне чудом по ушам не надавал, ага! Как встал надо мной во все свои 194 сэмэ и семь пудов, и глаза ка-а-ак выкатил…
– А зам наш чего? Защитил? – спросил третий товарищ, посмеиваясь в густые усы.
– Чего-чего? Да сейчас! Конечно же, еще и добавить от себя обещал! От всей широкой комиссарской души! – фыркнул Георгий – я же по их мнению, проявил махровую серость, как пьяный пожарный на приличном корабле. А они-то оба думали, что уже достаточно воспитали меня к тому времени! Да и в автономку, под полюс тогда собирались… а перед боевой службой, сами понимаете, такая примета… Могли бы и нос напрочь отвернуть, или кое-что понужнее оторвать… Да, спасибо, все-таки добрые начальники попались!
– Бывают и среди нас гуманисты, местами…
– А ты-ы не знал, что ли? – откровенно заржал усатый Макс.
Названый Вадиком солидный мужчина утвердительно кивнул: – Еще бы! Бутылку-то пустую на русском флоте звали «покойник», это я знаю. А стол в кают-компании на паруснике – единственное место, где господа офицеры столовались, где и операции доктор делал, как мог, и упокоенных прибирали, перед тем как на доску положить и флагом прикрыть. Так что, даже на сто пушечных гигантах того времени было не разгуляться! Поэтому, пустая бутылка на столе ассоциировалась как дурная примета – к покойнику, мол. Не помнишь, что ли, еще преподаватели нам эту традицию ненавязчиво намекали?
– А чтобы наоборот удачу приманить – так тоже нехитрые ритуалы обязательные были! Например, в проливах с дурной славой надо серебряную или медную монетку кидать в море, а уж если совсем гиблое место, вроде как за сороковыми ревущими широтами в Тихом океане, так и вообще настоящее золото капитаны парусников кидали. А теперь даже меди мало становится – монетки сейчас делают из какой-то хреновины, не поймешь!
– Всё в этом мире портится! – согласно кивнул Жорж с грустным сожалением.
– Да знать-то я знал про эти традиции – а вот в привычку тогда еще не въелось.
– А попробуй-ка посвистеть на лодке, в прочном корпусе, особенно в подводном положении? Враз по крыше настучат, кто бы ты ни был! – смеялся Георгий, – При мне одному доктору наук наш кэп журналом врезал от души с разворота! Он что-то сдуру насвистывал себе под нос. Этот дядька еще с перепугу весь поход извинялся – так его командир впечатлил, что ты!!!
– А если закурить в аккумуляторном отсеке, да в подводном положении – так это, вообще, верная примета – к взрыву! – издевательски ввернул Вадим, – Правда, нашим орлам такие славные героические мысли просто в голову не приходят. Но разве только, если наших киношных подводником американские актеры тупо изображают – дурачился он.
– Погоди, еще научатся! – хмыкнул Макс.
– Типун тебе на язык! – пожелал старому другу Георгий от всей своей доброй души.
– Да-да! А я как-то, давным-давно, почти в щенячьи годы, зашел к командиру одного крупного корабля, надо было по штабной службе. Совершенно бездумно бросил фуражку ему на стол. Так этот капраз, ни на секунду даже не задумываясь, тут же выбросил ее в коридор! Прямо как метатель дискобола! С фанатичной ненавистью, даже не вставая из-за стола! Да еще обвешал меня всякими именами прилагательными к интимным существительным – всего-всего, с головы до самой…
В этот момент официант начал разливать вино по бокалам. Возникла короткая пауза и моряк продолжал:
– Да еще так обидно! Тогда я даже еще не знал, что такие убийственные характеристики вообще существуют, и что можно сделать при соответствующем опыте из простого русского языка!!! Там даже корабельная кошка покраснела и сбежала из его каюты! Тогда я искренне думал – «Вот Бурбон проклятый!».
А лет через пять, когда меня самого назначили командиром вполне приличного корабля, делал тоже самое, бездумно зверствуя над молодежью! Называли меня мои подчиненные за глаза суеверным психом, и даже «Дракулой», я точно знаю! Но – по той же причине – старались не нервировать. Приметы я соблюдал! Так ли, нет ли – может быть, и по этой причине я за всю службу ни одного бойца не потерял! – похвастался усатый.
– А помнишь, Вадим, как наш кэп в море ходил всегда и только в старой шапке? – Ага! Точно! Каракулевая такая, с кожаными завязками, седая, с плесенью цвета старой бронзы среди завитков. А краб на ней, когда-то свитый мастером из золоченного шнура, был зеленый-зеленый от окиси меди! Почти как бутылочное стекло! Капитуся с этим раритетом в море никогда не расставался. Как только видишь его в этой шапке – знай, сейчас команда «Отдать кормовой!» будет, с минуты на минуту. И после всплытия в любой шторм на мостик только в ней вылезал, собирая на нее все ручьи и капли холодной морской воды. Мы еще над ним потешались…
– Наш механик, которому вовсю доставалось от него за всякие инженерные чудеса, втихаря называл эти завитки вылезшими наружу и позеленевшими от злости извилинами! А это – талисман его был! И никаких чепух за столько лет! Пятнадцать автономок теперь даже многим командирам и не приснится! Еще на дизельном «плавзаборе» начинал!
Взгромоздится на ходовой, капюшон поднимет, врастет в обстановку – и все. Волны ему – по барабану, слетит вниз, перекусит – и обратно. Шапку свою только подсушить успеет.
Мистика – мистикой, но командир в ней чувствовал себя очень уверенно! А согласитесь – это уже много, особенно если что-то в море вдруг навалится! Да и обстановка, если что-то побежит как-то не так, страшной не покажется и из колеи не выбьет.
– А наш док? Помнишь Степаныча-то? Так вот, он как-то рассказывал про своего профессора, который перед любой операцией должен был выпить спирт из серебряной старинной стопочки. А эта самая вещица якобы когда-то принадлежала самому Пирогову во времена Кавказской войны и попала к нему, как подарок от горского вождя, вот! Этот ученый муж от медицины сам Великую войну еще как-то зацепил, а на ТОФе главным хирургом когда-то был! Помнишь?
– Да-да! Вспомнил! А растяпа-медсестра куда-то её, эту стопочку заветную, единственный раз затырила в неведомою «шхеру», и он выпил «шильца» из хрусталя. Так что ты думаешь – не то тампон, не то зажим забыл в тот раз в больном! После разрезать пришлось!
– Брехня, наверное! – сказал Макс, – Или пострадавшее медсветило хлопнуло с расстройства не рюмочку, а целый фужер! А нашли стопку-то?
– Куда бы она делась!? Еще бы – всем госпиталем носом рыли! Ежели бы нет – то вынул бы старичок всему персоналу все аппендиксы и грыжи прямо без скальпеля через некое естественное отверстие!
– Вот-вот, врачи тоже суеверные! И еще какие! Без крайней необходимости операцию в понедельник ни за что операцию кому-то делать не будут!
– Ну, за врачей! – сказал Вадим, – чтобы поменьше с ними встречаться на операционном столе!
– Уж лучше с санаторной врачихой – которая помоложе, и в неформальной обстановке! – поддакнул Вадим и включился в тему:
– Как-то я валялся в госпитале по молодости, было. Лодыжку тогда сломал, на лыжах по-дурному скатился, выпендрился, ага! Так разок пришлось наблюдать, как бойцы из команды выздоравливающих больного на операцию ногами вперед из палаты вывезли… Им-то что, нашим бойцам все по-фигу! Служат они, сердешные, не применяя мозгов, тщательно оберегая их от всяких нагрузок, сберегая для «гражданки», да!