Если выходили на какой-нибудь порносайт, это еще полбеды, можно отделаться выговором по партийной линии. Но если пришло в голову лазить по южнокорейским или американским порталам, то тогда объясняться придется более подробно. В случае, когда не удастся оправдаться, что делалось это в служебных целях, — прощай, карьера и свобода.
Естественно, что такой высокопоставленный партийный функционер, как заведующий отделом науки ЦК ТПК, имел самый продвинутый доступ к Всемирной паутине. Вот уже третьи сутки товарищ Ким Пак каждую свободную минутку принимался щелкать клавишами, вводя в окошко поисковика слова «Корея», «цунами» и «Папуа — Новая Гвинея». По большей части его интересовали те самые запрещенные американские и южнокорейские сайты. Ким Пак твердо знал, что именно на них не преминут вылить очередную бочку дегтя на его коммунистическую Родину.
Информация о пропаже научно-исследовательского судна «Слава героям» за границу не просочилась. Во всяком случае, никто из журналистов не писал об этом. Но чутье не подвело старого аппаратного интригана…
Экран компьютера моргнул, и в «окошке» высыпались ссылки, где упоминались искомые слова.
— Так, так, так, — приговаривал товарищ Ким Пак, — здесь ничего, здесь о ядерной программе, но ничего нового не написано. — Внезапно заведующий отделом замер.
Короткая выдержка из газетной заметки, отображенная в поисковике, заставила его сердце сжаться:
«…в джунглях на востоке Папуа — Новой Гвинеи обнаружены остатки судна, предположительно северокорейского…»
Палец предательски дрожал, когда Ким Пак подводил указателем мышки к строчке «сохранено в кэше». Когда сайт раскрылся, заведующий отделом науки буквально уткнулся в него носом. Это была даже не статья, а всего лишь небольшая заметка, в которой сообщалось, что неподалеку от побережья обнаружены трупы северокорейских подводников. А в джунглях найден специально укрепленный трюмный отсек, излучающий повышенную радиацию. Но и это было не все. В самом конце, одним предложением сообщалось о найденном в джунглях трупе с иранскими документами в кармане.
Ким Пак был не так наивен, чтобы думать, будто даже американцы способны сообщать полную информацию. Ее всегда фильтруют спецслужбы. Он умел читать между строк. Выходило, что контейнеры в трюмном отсеке выбросило на берег, и ими, скорее всего, уже заинтересовалась вездесущая американская разведка.
Ким Пак вздрогнул, заслышав в приемной невнятные голоса, и потянулся к выдвижному ящику письменного стола. Не зазуммерил селектор, не заглянул секретарь. Дверь отворили уверенно. На пороге партийный функционер увидел того самого спецслужбиста, который пару дней тому назад заходил к нему предупредить об исчезновении жены и ребенка референта Ир Нам Гуня. За его спиной виднелись двое вооруженных оперативников. Ким Пак хорошо знал, зачем и в каких случаях появляются подобные гости. Каждый человек хочет жить, пусть даже в трудовом лагере.
«Если посадят, тогда посадят и всех близких родственников. А если… их могут и не тронуть».
Визитер даже не успел открыть рот. Ким Пак выхватил из выдвижного ящика письменного стола пистолет и торопливо, боясь передумать, сунул ствол в рот. Громыхнул выстрел. На политическую карту мира за спиной Ким Пака брызнула кровь.
Партийный функционер неподвижно сидел в кресле с запрокинутой головой…
Самоубийство товарища Ким Пака огласке решили не предавать. На Западе было известно, какой именно проект он курировал. Официальной версией стала смерть от сердечного приступа, а чтобы никто в этом не сомневался, тело партийного функционера было выставлено для прощания в ритуальном зале столичного крематория. Корейцы умелый народ. Их гримеры одни из лучших в мире. Даже близкие родственники, которых подпустили к покойнику лишь на церемонии прощания, ничего подозрительного не заметили.
Глава 43
Как всегда бывает в сентябре, моросил мелкий дождь. Казалось, капли даже не падают, они просто зависли в воздухе. Черная «Волга», ощетинившаяся антеннами спецсвязи, с устрашающим пропуском на лобовом стекле, где красовалось волшебное слово «всюду», неторопливо катила по узкому шоссе, вымощенному веерной брусчаткой. С двух сторон дороги чернели стволы старых деревьев с еще не до конца облетевшей листвой.
Водитель «Волги» в военно-морской форме вел машину аккуратно. Чувствовал, что его пассажиры никуда особо не спешат и им нужно поговорить, даже радио не включал.
Вице-адмирал Столетов оторвал взгляд от загородных калининградских пейзажей, проплывавших за тонированным стеклом.
— Я-то думал, товарищ капитан второго ранга, что поход будет непродолжительным. Потому заказ на ваш номер в санатории и не снимали. Так что отдыхать будете на прежнем месте.
— Мне, в общем-то, все равно, мне к перемене жилья не привыкать, товарищ вице-адмирал.
Макаров, не отрываясь, глядел в даль дороги, впереди синел указатель «Светлогорск 10».
— Не ожидал от тебя. Сам говорил — по службе соскучился, отдыхать устал… Два дня в твоем распоряжении осталось, а в Светлогорск едешь. Вроде и не лучшее место для отдыха? — Столетов пытливо посмотрел на командира «Адмирала Макарова». — Медом тебе там, что ли, намазано?
Илья Георгиевич наконец повернулся к Столетову.
— А что с референтом? Я ведь ему слово дал, что похлопочу.
— За него тебе спасибо. Наши на него буквально молятся. За несколько дней все «по полочкам» разложил. Настоящие курсы повышения квалификации устроил, — вице-адмирал улыбнулся, — он, может, еще лучше нас жить будет — специалист высокого класса. Надо только ему мозги прочистить от их корейской пропаганды.
— Спасибо, не люблю оставаться в долгу.
И тут Макаров вновь задал вопрос, который вице-адмирал оставил без ответа, когда вместе садились в машину у штаба в Калининграде:
— Зачем было ехать со мной?
— Ну как же, подвезти одного из наших героев, святое дело.
— Я бы электричкой добрался или на такси.
— Я же старый разведчик, — Столетов вполне по-дружески хлопнул Макарова по плечу, — профессиональная привычка все анализировать, каждую мелочь. Мне странным показалось, что ты вновь в Светлогорск собрался. Вот и решил посмотреть, чего тебя туда так тянет. Человека можно даже в глаза не видеть, но о нем можно всегда составить исчерпывающее представление по его одежде, квартире, где он живет, по излюбленным местам отдыха. Готовый психологический портрет. Получше там всяких детекторов лжи.
За стеклами машины уже проплывали старые немецкие особняки. Водитель еще сбавил скорость.
— Тебя, капитан второго ранга, прямо к крыльцу санатория, с визгом тормозов подвезти? Еще козырнуть на прощание?
— Это еще зачем?
Макаров и сам любил пошутить, но к старшим по званию относился с пиететом. А потому не сразу осознал розыгрыш.
— Все женщины из обслуги после такого тебе на шею вешаться станут.
— Нет уж. В поход мы выходим без духовых оркестров и на отдых приезжаем тихо и незаметно. Вы уж, товарищ вице-адмирал, высадите меня там, где перед походом взяли.
— Это где же? — делано удивился Столетов.
— Прямо на променаде, у пирса. Был я тогда в рыбацкой робе и с удочкой.
— Хозяин — барин.
Водитель хоть и делал вид, что абсолютно не прислушивается к разговору вице-адмирала с капитаном второго ранга, съехал на пешеходный серпантин под «кирпич», благо, пропуск позволял. Вскоре мелькнули стальные перила широкого променада, «Волга» покатила вдоль моря.
— Ну вот и твой пирс. Не понимаю, что наш брат-мужик в рыбной ловле находит. Толку никакого, разве что кота накормить. Да у тебя его и нет. Промокнешь, намерзнешься. — Столетов запустил руку во внутренний карман плаща, вытащил плоскую фляжку из нержавеющей стали, потряс ее, послышалось бульканье. — Подарок. Коньяк, между прочим, хороший. Держи, капитан второго ранга. Замерзнешь под дождем — согреешься.
Илья Георгиевич не стал отказываться. Сунул фляжку в карман.
— Счастливо, — пожелал ему на прощание вице-адмирал.
Черная «Волга» пыхнула синеватым дымком и неторопливо покатила вперед, оставив Макарова на променаде.
Моросил дождь. С моря дул ветер. Белые барашки волн покрывали море почти до самого горизонта. Командир «Адмирала Макарова» сразу же увидел в конце пирса длинный оранжевый плащ с остроконечным капюшоном. Он выделялся ярким пятном среди серых одеяний других рыбаков. Илья Георгиевич ладонью пригладил волосы и бодро зашагал по настилу. Поскрипывали доски, у перил стояли редкие в это время года отдыхающие, большей частью семьи с детьми-дошкольниками. Было и несколько парочек.
Кавторанг сбавлял и сбавлял шаг, прикидывая в уме, что именно сейчас скажет. Как обойти ему в разговоре скользкую тему и объяснить, почему появился только сейчас?
— Анна, — негромко произнес он.
Оранжевый капюшон упал с головы на плечи. Несколько секунд на Илью Георгиевича смотрел худой немолодой мужчина с аккуратно подстриженной бородкой. Затем огляделся по сторонам — ни одной женщины рядом не было. Рыбак недоуменно пожал плечами и вновь принялся следить за пляшущей леской.
Макаров беззвучно выругался на самого себя и, все ускоряя шаг, пошел к променаду. Он стоял под дождем, пытаясь припомнить какой-нибудь светлый момент из своей жизни. Героических, интересных хватало, а вот светлых…
Черная «Волга» с тонированными стеклами сдала задом. Остановилась напротив Ильи Георгиевича. Из-за распахнутой дверцы чуть грустно улыбнулся вице-адмирал Столетов.
— Чего мокнуть? Садись.
Кавторанг забрался в машину, чуть сильнее, чем следовало, хлопнул дверкой.
— Она два дня тому назад уехала, — бесстрастно сообщил Столетов, — но до последнего ходила сюда, на променад, думаю, не только рыбу ловить.
Столетов протянул Макарову картонный прямоугольник с несколькими строчками, написанными от руки.
— Что это? — командир «Адмирала Макарова» взял тонкую картонку в руку и не спешил читать.
— Только «спасибо» не говори. Здесь ее телефоны, адрес. А чтобы не мучил женщину неудобными вопросами, сразу тебе скажу — разведена, живет в двухкомнатной квартире с совершеннолетним сыном. Недалеко, в области. Подбросить?