Продолжалась и минная война – в 21 час 00 минут 16.01.1942 транспорт «Жан Жорес», вышедший 14 января из
Новороссийска, при входе в Феодосийский порт подорвался на немецкой магнитной мине. После двух часов борьбы за плавучесть был получен приказ затопить судно. Капитан Г.Н. Лебедев приказал демонтировать радиооборудование и открыть кингстоны. Часть команды была снята катером «Кабардинец» и тральщиком «Геленджик». Погибло около 40 человек, потеряно 40 автомашин, 6 орудий и боезапас[584].
Между тем действия ЧФ, осуществлявшего снабжение советских войск в Крыму и обстреливавшего побережье, активность ВВС РККА вызывали большую озабоченность германского командования. Было ясно, что без массированной поддержки люфтваффе проблемы 11-й армии не решить.
В связи с этим 15 января в Сарабуз прибыл командующий 4-м воздушным флотом генерал-оберст Александр Лёр (Alexander Lohr). Там он встретился с Манштейном, войска которого только что перешли в контрнаступление в районе Феодосии. Ознакомившись на месте с обстановкой, Лёр пообещал оказать помощь. Вернувшись в штаб воздушного флота в Полтаву, он провел короткое совещание, по итогам которого было решено создать специальный штаб «Крым» (Sonderstab Krim). Во главе его был поставлен генерал Роберт фон Грайм (Robert Ritter von Greim), ранее командовавший V авиакорпусом.
В его распоряжение были переданы сразу несколько подразделений: 4-я эскадрилья дальней разведки Aufkl. Gr.122, Stab, и III./JG77 (истребители Bf-109), II. и III./StG77 (штурмовики Ju-87), III./KG27 «Бёльке» (бомбардировщики Не-111Н) и III./KG51 «Эдельвейс» (бомбардировщики Ju-88A-4), а также I./KG100 «Викинг» (Kampfgeschwader 100 «Wiking»), недавно вернувшаяся с отдыха и созданная на основе специализированной авиагруппы KGr.100 «Викинг» (так называемых цельфиндеров (Zeilfinder), то есть целеуказателей). Кроме того, специальному штабу «Крым» было оперативно подчинено и недавно сформированное авиационное командование «Зюд» (Fliegerfuhrer Sud), которое возглавлял оберет Вольфганг фон Вилд (Wolfgang von Wild). Оно координировало действия летающих лодок Bv-138 и гидросамолетов Аг-196[585].
Авиационные части специального штаба базировались: штаб и 3./KG77 – в Сары-Баш, II./KG77 и III./KG77 – также в Сары-Баш, III./KG27 – в Херсоне, III./KG51 – в Николаеве, I./KG100 – в Саки. Fliegerfuhrer Sud оберста Вильда было переведено в Саки[586].
Силы и средства, собранные под руководством фон Грайма, выглядели значительными только на бумаге. В перечисленных подразделениях не хватало самолетов, а поставка боеприпасов и топлива, а также техническое обслуживание сталкивались с большими проблемами из-за необычайно суровой зимы. Взлетно-посадочные полосы в Сарабузе, Херсоне и Николаеве были с твердым покрытием, и их приходилось постоянно очищать от снега. Запуск двигателей в большинстве случаев осуществлялся с помощью импровизированных обогревателей, часто сделанных из бочек из-под бензина. К ним были подведены длинные, гибкие трубы, которые направляли тепловые струи на двигатели и рули. Для предохранения от замерзания стекол кабин были придуманы специальные деревянные коробы, которые попросту надевались на нос самолетов. Топливо и гидравлические жидкости тоже нередко приходилось подогревать перед заливкой в системы самолета. Условия жизни экипажей были не лучшими. В большинстве своем они проживали в плохо отапливаемых помещениях. В результате летчики страдали не только от обморожения, но и от нервного истощения[587].
Впрочем, такое положение было характерно для всего Восточного фронта, когда в январе только более 40 процентов самолетов были пригодны к полетам. По состоянию на 1 января 1942 г. здесь насчитывалось в общей сложности 2040 самолетов (1089 бомбардировщиков, 659 истребителей, 292 разведчика). Кроме того, на советско-германском фронте против СССР действовало 425 самолетов стран-сателлитов (финских – 160, румынских – 165, венгерских – 50, итальянских – 50)[588].
Между тем Грайм принимал активные меры для улучшения авиационной инфраструктуры вверенного ему участка. Была постепенно налажена доставка топлива, боеприпасов, запасных частей и другого необходимого. Операциям над Крымом и Черным морем по-прежнему мешала плохая связь, нехватка наземного персонала и радиостанций. Кроме того, существующие аэродромы на Крымском полуострове не были приспособлены для крупномасштабных операций. Строительных материалов и оборудования не хватало также для строительства импровизированных взлетных полос. В результате бомбардировщикам приходилось действовать из Херсона и Николаева. Это приводило к увеличению полетного расстояния до цели и снижению бомбовой нагрузки. Ко всему прочему, большую часть января и февраля во всем регионе стояла пасмурная погода и туманы, дополняемые сильными ветрами и метелями.
Многие из имевшихся подразделений не были надлежащим образом подготовлены для поставленных задач. К примеру, летчики I./KG100 не имели навыков по сбросу донных мин и не умели атаковать корабли в открытом море. Из-за проблем с поставками не хватало подходящих бомб и взрывателей. Пилоты III./KG51 тоже были обучены тактике авиаударов по кораблям, но группе также не хватало бомб. К тому же ей приходилось действовать с грунтового аэродрома Саки. В результате пикирующие бомбардировщики вынуждены были действовать только мелкими группами с большой периодичностью. Отсутствие специализированного навигационного оборудования и надлежащим образом оборудованных аэродромов с навигационными маяками, огнями, обозначавшими границы летного поля и т. д., также сорвало планы массированных ночных налетов на гавань Севастополя. Но на востоке Крыма бои все же разгорелись.
Первой крупной операцией специального штаба «Крым» стала поддержка наступления 11-й армии на Феодосию. «Мессершмитты» из JG77 вели бои с истребителями, а бомбардировщики и штурмовики атаковали скопления советских войск, артиллерийские батареи и взлетно-посадочные полосы. Кроме того, постоянным авиаударам стала подвергаться гавань Феодосии, другие порты на Черноморском и Азовском побережьях, а также пути снабжения через Керченский пролив.
Так, 16 января в 9.00 в Херсоне стартовали бомбардировщики III./KG27, а в 11.00 уже из Кировограда взлетели самолеты I./KG27. При этом первые атаковали порт Феодосии, а вторые – позиции советских войск вокруг него. Над целью по «Хейнкелям» велся сильный зенитный огонь, в результате которого один Не-111 из 3-й эскадрильи получил повреждения, но сумел вернуться на базу, а другой бомбардировщик из 9-й эскадрильи произвел вынужденную посадку недалеко от линии фронта. 2-я эскадрилья бомбила прибрежную дорогу, с малой высоты сбрасывая на колонны советских войск осколочные бомбы. Советских истребителей в воздухе замечено не было, по «Хейнкелям» велся только артиллерийский и ружейный огонь[589].
17.01.1942 налеты на Феодосию продолжились. В частности, 5 Не-111 из II./KG27 снова выступали в роли штурмовиков, с бреющего полета сбрасывая осколочные бомбы и ведя огонь из пулеметов. При этом ответным огнем с земли на одном из самолетов был тяжело ранен штурман. Но в этот же день по приказу командующего Кавказским фронтом части флота оставили город Феодосия. Оборудование полузатопленных транспортов «Красногвардеец» и «Ташкент», трофейный боезапас и трехдюймовое орудие у мыса Ильи были уничтожены.
Тем временем уже 18 января немцы снова заняли Феодосию. После этого войска Манштейна достигли Ак-Монай-ских позиций, где советские войска успели создать линию обороны. Для прорыва укреплений требовалась их непрерывная бомбардировка в течение многих дней[590]. Начались авиаудары силами штурмовой авиации по высадившимся в Судаке советским войскам, о чем шла речь выше.
Продолжали наноситься удары и по судам, снабжавшим через Керчь и Камыш-Бурун советские войска. 19 января в 15 часов 07 минут транспорт «Фабрициус» в районе Камыш-Буруна был атакован немецкой авиацией. Транспорт получил повреждения, но продолжал следовать в Камыш-Бурун. Ледовая обстановка была сложной, и уже на следующий день транспорты «Шахтер», «Фабрициус», «Красный Профинтерн» и «Курск», шедшие в Камыш-Бурун, были затерты льдом в Керченском проливе, а транспорты «Азов» и «Эмба» – на Керченском рейде. Этим воспользовалась авиация и в течение дня бомбила советские корабли в Камыш-Буруне и Керчи. В 16 часов 03 минуты четыре немецких самолета сбросили 10 бомб на деревню Опасная и завод имени Войкова в Керчи. 21 января снова в проливе шла бомбардировка – в 11 часов 40 минут три германских самолета бомбили караван советских судов в Керченском проливе[591]. Характерно отметить такую деталь, что почти две с половиной недели немцы ни разу не бомбили ледовую переправу. В то же время налеты на морские транспорты совершали ежедневно. Иногда над ледовой переправой с севера проходили самолеты противника для бомбежки транспортов, следующих морем в Крым. Очевидно, в то время противник не верил в возможность переправы по льду большой массы войск. Умелая организация переправы, переходы войск и перевозки грузов только в темное время, осуществление мероприятий по маскировке способствовали тому, что противник недооценил ее значение. Все это позволило в короткие сроки и без существенных потерь обеспечить переправу большого числа войск и грузов через Керченский пролив на Крымское побережье.
27 января, в условиях, когда несколько дней действовала вторая ледовая переправа через Керченский пролив, продолжался переход советских войск по льду с косы Чушка на мыс Еникале. В портах Керчь и Тамань плавучие средства были скованы льдом. Южнее море было более чистым ото льда, позволяя ходить судам, которые тем не менее оставались под ударом авиационных частей люфтваффе. В порту Камыш-Бурун производилась разгрузка транспорта «Ялта», во время которой (в 16 часов 30 минут) 3 немецких самолета сбросили на порт 9 бомб. 29 января с 15 часов 20 минут до 18 часов 20 минут немецкие самолеты бомбили корабли в порту Камыш-Бурун. Одна зажигательная бомба попала в машинное отделение транспорта «Эмба»; возникший пожар был ликвидирован, транспорт остался на плаву.