– Командирам боевых частей, начальникам служб прибыть в ходовую рубку к командиру корабля!
Любимый личный состав уже давно поднят, уже вернулся с физзарядки и занимается перед завтраком утренней приборкой и приведением корабля в порядок после ночи. Их деятельность контролируют командиры групп, батарей, командиры дивизионов из обеспечивающей смены. Вообще на корабле много приборок, утренняя перед завтраком, называется малой. Малая же приборка проводится перед обедом, перед ужином и перед сном, когда экипаж готовится ко сну. Во время малой приборки драиться с водой и мылом швабрами палуба, протирается пыль, чиститься до блеска медь, мелятся резиновые уплотнители дверей, люков, горловин, пожарных шлангов и медных пожарных стволов.
Большая приборка проводиться по субботам и ей отводиться минимум 4 часа и перед прибытием на корабль вышестоящего командования. На корабле должно все блестеть и сверкать. Это же военный корабль!
У каждого матроса на корабле, есть свое заведование, за чистоту и порядок на котором он отвечает. Весь корабль разбит на заведования. Это заведование записано у каждого матроса, старшины (командира отделения), мичмана (старшины команды) в книжке боевой номер, которую всегда положено иметь при себе в нагрудном кармане робы (рабочая одежда в которой матросы ходят на корабле) и ее положения положено знать наизусть.
Командиры боевых частей перед завтраком находились в каютах, приводили себя в порядок и готовились к утреннему подъему военно-морского флага.
Вызов к командиру корабля был некоторым исключением из общих правил, ведь докладывали о замечаниях за ночь старпому.
По опыту службы мы уже знали, что такие сборы не сулят нам ничего хорошего. Или внезапный выход в море, или инструктаж по поводу внеочередного прибытия какого-либо начальства, или еще какие неприятности, о которых с утра даже думать не хотелось.
Одевая на скорую руку галстуки и полуботинки (в повседневных условиях кают-компанию разрешалось посещать без галстуков и даже в «морских дырявых» тапочках, как их официально называли снабженцы «тапочки подводника») и схватив записные книжки (прибывать к командиру корабля без записной книжки – для записи указаний – считалось неприличным и можно было получить взыскание).
Получив приказ мы (командиры боевых частей и начальники служб) понеслись, как антилопы к водопою, в ходовую рубку выслушивать внеочередные вводные командира.
Что поделаешь – это служба и таковы правила. Не рекомендуется офицеру прибывать на совещание к командиру корабля позже всех и лучше всего не иметь замечаний по форме. И если все сделаешь правильно, то может тебя не заметят, и в твой адрес у вышестоящего командования не будет едких замечаний и подколок.
Бледный от периодических недосыпаний и озабоченной внезапной вводной командира, постоянный ВРИО старпома и очень стремившийся стать им, (единственный офицер, кроме командира корабля, допущенный к управлению кораблем на ходу и на якоре) командир штурманской боевой части (БЧ-1) Юрий Милентьевич Поляков (в неформальной обстановке просто Юра) собрал всех нас в штурманской рубке (где обычно собирал нас на ходу корабля, только командир).
Старпом же в повседневных условиях собирал командиров боевых частей, как правило, в своей каюте. Причем, когда у Юры Полякова было стремление отпраздновать, как-либо праздник, или требовала праздника душа (а такое тоже бывало иногда во время наших флотских будней), то по кораблю давалась команда:
– Командирам боевых частей и начальникам служб прибыть в каюту старшего помощника с записными книжками.
Мы же (командиры боевых частей) при этом должны были прибывать в каюту старпома со своими стаканами (не держал в каюте старпом стаканов на всех командиров боевых частей и начальников служб). И у старпома уже, как правило, был накрыт стол разнообразными разносолами и стояли в зависимости от настроения одна или несколько бутылок «корабельного шила» (корабельного на чем-то настоянного, инженером боевой части 7, спирта, который пользовался на корабле большой популярностью), и подавался к столу под скромным названием «черные глазки» за черный цвет и неповторимый вкус. Такое бывало иногда, правда очень редко.
Если же старпом вызывал к себе в каюту командиров боевых частей без записных книжек и их наличие не требовалось по громкоговорящей связи (их наличие, в общем случае, требовалось безо всяких команд), то значит, он собирал нас по серьезному служебному поводу. Таковы были наши незатейливые флотские секреты.
Но в этот день все было как-то не так. В штурманской рубке командиры боевых частей рассаживались на кожные диваны и в свободные стулья. Юра Поляков проверил наличие всех командиров боевых частей и начальников служб по списку и в порядке номеров и доложил, находившемуся уже, в своем походном кресле командиру.
Командир под команду старпома: – Товарищи офицеры! – вошел в штурманскую рубку, как всегда стройный и подтянутый, со своей неизменной улыбкой и почему-то метеокартой в левой руке, на что все офицеры сразу обратили внимание.
– Сидите, товарищи офицеры! – остановил он нашу попытку приподняться из объятий узких диванов и кресел – Ну что повоюем немного? – озадачил он всех нас опять своей необычной фразой.
– Значит, сходы на берег опять накрылись медным тазиком или еще каким-нибудь непонятным предметом! – пронеслись в наших головах невеселые первые мысли – Чего еще Тихоокеанский флот придумал на наши невезучие головы? И так сидим как бобики без сходов на берег, реализуя разнообразные выдумки штаба Тихоокеанского флота. Чего они еще нового придумали для нас такого, чтобы довести до ручки наш корабль и всех нас?
Почему-то не любили сначала на Тихоокеанском флоте наш северный корабль и экипаж и старались всячески показать это. Да наверно и не понимали, что наш корабль отличается от простого большого противолодочного корабля и уровнем, и организацией службы.
Несколько месяцев перед этим мы приказу штаба Тихоокеанского флота разрабатывали график шестидесятисуточного приготовлению к боевой службе нашего авианосного корабля, причем почасовой и на каждого члена экипажа отдельно. Как объяснили нам, чтобы можно было проверить, кто из экипажа в какое время, чем должен заниматься. То есть прибывает начальник и проверяет, что с начала поступления команды о приготовлении к боевой службе прошло, к примеру 17 суток и шесть часов. Значит, в это время ну к примеру матрос Митрофаненко (боевой номер к примеру 4-13-31) должен крутить в это время эту гайку на штыревой антенне № 5а и если он ее не крутит или она уже закручена – значит корабль не боеготов, задача отрабатывается неправильно или вообще не готовиться к выполнению задания партии и правительства. 36 томов по более чем 600 страниц в каждом да еще в трех экземплярах выполнили мы эту «боевую задачу» без сходов на берег, в ущерб общим корабельным и личным делам, что бы в штабе могли это исключительно творение (поэму нашего времени), непонятно кому нужное, положить в дальние шкафы, чтобы забыть и потом по-тихому уничтожить. Конечно, планирование иногда было необходимо, но не до таких же маразмов.
Командир показал нам всем метеокарту и спросил своим негромким и как всегда спокойным голосом:
– Про ИРВИНГ слышали?
Из новостей нам уже было известно про Тайфун, зародившийся где-то в экваториальной части Тихого океана с таким именем и который что-то натворил в районе Филиппин. Также было известно, что ураганы на Атлантике называли женскими именами, а тайфуны на Тихом океане почему-то мужскими именами. Но Филиппины – это так далеко от нас, что мы просто не улавливали связи между этим тайфуном и вопросом командира.
И не ожидая ответа на свой вопрос, командир как бы задумавшись, немного сказал:
– Надо бы подготовить корабль к его приходу!» и приказал нам: «Старпом, штурман, механик, помощник – приготовьте корабль к плаванию в штормовых условиям. Остальным каждому по своей части проверить матчасть и подготовить ее и людей к выходу в море.
Мы привыкли к немногословности своего командира и знали, что зря он не будет с утра собирать нас и давать нам подобные указания. Пожалуй, для механика это была самая сложная работа. Один эшелон машин был в планово-предупредительном ремонте и практически разобран (на корабле шла плановая замена трубок на котельных установках и профилактика главных турбозубчатых агрегатов), а на втором эшелоне движения внезапно произошла авария ГТЗА и часть деталей, только вчера были отправлены в ремонт в Дальзавод. В строю остались лишь два эшелона движения. А этого по флотским нормативам было очень мало для плавания в сложных штормовых условиях. Резерва практически нет.
– Мы не сумеем вывести эшелон из ППР за сутки – доложил корабельный механик, командир боевой части пять высокорослый и немногословный Саша Марчуков – Это физически сделать просто невозможно.
Знаю, что невозможно и нельзя не ввести! – ответил командир голосом, не терпящим возражений, немного грустным, но твердым: – Но ты Александр Иванович обеспечь работу оставшихся механизмов без проблем, возможно, придется выходить. Сам понимаешь – ситуация. Напряги максимально своих и не подведи!
– Выходить на двух эшелонах? Но это же невозможно, это противоречит всем флотским документам и корабельному уставу -вмешался второй человек на корабле, после командира ВРИО старпома Юра Поляков. Ему согласно кивнул любитель уставов и службы, помощник командира Леша Ковальченко, по кличке «ЛОША», за свою неутомимость и несгибаемость в любых вопросах (особенно связанных с применением физической силы).
– Всем готовить свою материальную часть к плаванию в штормовых условиях, и ты старпом и ты помощник уж постарайтесь не подкачать. Доклад о готовности мне здесь через 21 час – не заметив замечаний старпома и помощника, с улыбкой подытожил утреннее совещание командир.