На следующий день во время адмиральского часа мы снова упросили командира корабля отпустить нас походить на шлюпке.
– Только не купаться – там много акул – предупреждал он нас. На всякий случай выделил обеспечивающий баркас.
Подняв парус, мы скользили на хорошей скорости, между стоявших в заливе кораблей. С кораблей нам махали руками офицеры и матросы. Наслаждение было полным.
Адмирал наблюдая за нами предложил провести шлюпочные соревнования между кораблями. Набрали самых здоровых гребцов со всех кораблей, и они в один из выходных дней с огромным удовольствием соревновались друг с другом. Под парусами соревноваться адмирал не решился, видимо опасаясь возможной аварии. Зато на полетной палубе нашего корабля в воскресенье проводили соревнования по боксу, перетягиванию каната и борьбе между кораблями. Матросы были довольны, какое никакое развлечение.
Нашими походами на веслах и под парусами заинтересовались и другие офицеры кораблей и скоро очередь на хождение на шлюпке стала слишком большой. Правда наши походы под парусами продолжались недолго. Один видимо не очень опытный экипаж умудрился опрокинуться под парусом во время поворота. Жертв не было, всех спасли со спасательного баркаса, и даже шлюпку удалось не утопить, но в дальнейшем командир корабля категорически запретил любые хождения на шлюпке.
Стоянка в Эс-Салуме продолжалась около месяца. За это время мы привели в порядок нашу технику и отправились в Бискайский залив на обеспечение штормовых испытаний нового большого противолодочного корабля «Николаев». Штаб эскадры перешел на крейсер «Михаил Кутузов» и мы вздохнули свободнее. Путь наш лежал к Гибралтару.
Виктор БлытовКефаль
«Кефаль» – это позывной плавбазы, стоявшей во время описываемых событий в Александрии. На этой плавбазе служил командиром БЧ-4 мой товарищ Витя Почепко с которым нас пересекла судьба в Средиземном море.
В то время существовало такое правило (или закон), если корабль на боевой службе не имеет заходов в иностранные порты, то потом экипаж по возвращению в Советский Союз не получает так называемые боны, валюту «Торгмортранса» по которым можно купить дефицитные вещи в специализированных магазинах «Альбатрос». Поэтому, уходя в море весь личный состав корабля, и члены их семей желали, чтобы у корабля обязательно был хотя бы один заход в иностранные порты. Но флотом и Вооруженными силами командуют не командиры, а финансисты, и поэтому многие корабли приходили с боевых служб без желаемых заходов. Некоторые корабли проходят восемь месяцев в Средиземном море, а назад возвращаются «пустыми» без заходов и бонов. Об этих случаях рассказывали загорелые даже зимой офицеры, вернувшиеся с выполнения боевых задач и горько повествуя о неудачном походе в ресторанах Севастополя.
Мы сочувствовали, и понимали, что не мы решаем эти вопросы, а уж начальству до наших проблем вообще нет дела. Им бы самим бы урвать для себя и своих семей. Поэтому флагманские корабли всегда имели заранее спланированные заходы.
Нам когда мы уходили на боевую службу завидовали многие.
– Вон у вас на борту штаб бригады, да штаб эскадры наверняка сядет к вам, так что у вас все перспективы впереди – завидовали нам офицеры с больших противолодочных кораблей и эскадренных миноносцев.
И действительно нам был спланирован деловой заход в порт Александрия 1 мая 1973 года. К этому времени у Советского Союза начали портиться отношения с Объединенной Арабской республикой (Египетский район). Что там не сложилось точно не знаю, но судя по прессе, отношения ухудшались. Об этом говорили и офицеры штаба эскадры, не вылезавшие из Средиземного моря.
30 апреля мы прибыли на внешний рейд Александрии. Весь день ждали, пока нас заведут на внутренний рейд и поставят к стенке завода. 30 апреля лоцманское судно завело все гражданские корабли, кроме советских военных кораблей. Мы остались ждать эту ночь на внешнем рейде 1 мая. С утра на рейде стояло опять много гражданских судов. Лоцманская служба опять заводила всех, кроме нас. Мы с нетерпением ждали, ведь заход-то всего на трое суток. Не хотелось бы все это время простоять на внешнем рейде. В счет внешний рейд не засчитывается.
Мы ждали все известий и наконец адмирал не выдержав попросил вызвать на связь «Кефаль».
– Уточните у наших дипломатических служб, сколько нам еще ждать? – запросил он командира «Кефали» и отправил телеграмму ЗАС с запросом в Москву.
Видимо его запрос возымел действие ибо к вечеру к нашему борту направилось лоцманское судно. Загорелый и в белых шортах короткой рубашечке, босиком на борт поднялся лоцман. Выяснилось, что по русски он совсем не говорит и пришлось все его команды на ходовом мостике переводить спец пропагандисту эскадры.
Его хорошо накормили, принесли на ходовой мостик чая с булочками. Он ел с огромным удовольствием и о чем-то оживленно разговаривал со спец пропагандистом. Собравшиеся вокруг офицеры штаба слушали его, с угрюмыми физиономиями и лишь кивали головами и улыбались, когда улыбался спец пропагандист.
Наконец мы получили разрешение на вход на внутренний рейд. Выбрав якоря и выполняя команды лоцмана мы тронулись в иностранный порт. Лоцман бегал с борта на борт давал команды по своей переносной станции связывался с вызванным нас, обеспечивать буксиром, и видимо своими начальниками.
Заходили по боевой тревоге и поэтому всех попрятали вовнутрь корабля кроме швартовых команд. А так хотелось посмотреть на место легендарного Александрийского маяка, одного из семи Чудес Света.
С подошедшего буксира с нами связались по русски. Выяснилось, что капитан буксира работал в Египте по найму и был сам из Архангельска. Это значительно облегчило нашу задачу. Во внутренней гавани стояли два наших эскадренных миноносца «Солидный» и «Беспощадный» 30 проекта, переданные Египту в аренду и у причала завода стояла плавбаза «Кефаль».
Внезапно с этой плавбазы меня вызвали на УКВ связь.
– Витя привет – это Витя Почепко – жду тебя у себя в гостях. Есть бутылочка хорошего вина – проворковал знакомым по училищу голос Вити.
– Хорошо Витя рад тебя слышать. У тебя есть генераторные лампы? Так для причины.
– Найдем, как встанете к причалу сразу приходи – предложил голосом не требующим возражения Виктор.
Я побежал к командиру БЧ-4. Он находился на сигнальном мостике и занимался вопросами непосредственного руководства сигнальщиками при швартовке к стенке завода.
– Владимир Семенович разрешите после швартовки сходить за генераторными лампами на «Кефаль» – я связался они могут дать несколько штук – предложил я.
– Как это сходить Виктор Александрович – это же заграница? – спросил меня озадачено командир БЧ-4.
На причале стояла построенная швартовая команда с плавбазы, обеспечивающая нам швартову. Плавбаза стояла метрах в 50 от нас.
– Я возьму сопровождающего командира отделения передающего центра старшину второй статьи Бурункова и мы перейдем со швартовой командой, а назад мы сообщим вам по радио когда будем выходить – предложил я.
– Ладно я спрошу разрешения у командира корабля. А они точно дадут генераторные лампы?
«Точно. У них командир БЧ-4 – мой товарищ по училищу я уже договорился» – попытался убедить его я.
Действительно у нас была большая проблема с генераторными лампами и мы в Севастополе заказали, но когда они придут с очередным кораблем или судном пока было неизвестно, а здесь можно разжиться на халяву.
Командир БЧ-4 сумел убедить командира корабля в необходимости операции по доставке генераторных ламп. Командир корабля вызвал меня на ходовой и проинструктировал как одеться, как вести и предупредил чтобы я не задерживался на плавбазе.
Быстро переодевшись в указанную командиром корабля форму, я вызвал старшину 2 статьи Буренкова, и мы буквально первыми сошли по трапу с корабля. Земля ударила своей устойчивостью. После почти трех месяцев в море земля казалось, что качалась под ногами. Запахи чужой земли буквально въедались в ноздри. Вокруг какие-то корпуса, краны и куча полуоборванных и сильно загорелых египтян сидя на различных портовых сооружениях с интересом смотрели на швартовку нашего корабля и матросов швартовых команд. Выглядели они, как в как-то странно. В каких-то белых грязных подштанниках, и с чалмами на голове – загорелые и неумытые – походили на индусов времен английской оккупации.
Я подошел к командиру швартовой команды, представился и вместе с ним отправились на плавбазу. На трапе плавбазы меня встретил Витя Почепко. Буренкова сразу забрали куда-то в кубрик его знакомые радисты по Николаевскому учебному отряду, а я направился с Витей к нему в каюту.
В каюте уже был накрыт стол, во главе стола стояла бутылка хорошего грузинского вина, и было много фруктов. После воздержания на боевой службе, где самым крутым деликатесом был стакан сока. Витино разнообразие придало особое направление нашему разговору.
– Вас что всегда так кормят или это в честь меня? – спросил я.
– Конечно всегда, а вас что не так? Только бутылка у меня сохранилась с Севастополя для торжественного момента.
– Не так, максимум после обеда стакан сока. А так впроголодь почему-то. Ни фруктов ничего – переживая за свой корабль, сказал я.
– Да никогда не хотел служить на таких боевых кораблях. Вечно там все не так, вечна куча проблем. Даже вода по расписанию – не помыться, когда надо – начал критиковать наш корабль Витя и предложил первый тост:
– За встречу в Египте!
Мы с ним выпили, прекрасный «Киндзмараули» и искорки пролетели по крови, будоража мое сознание.
– Здорово живут, даже интересно почему такое отличие на двух кораблях Черноморского флота – думал я налегая на фрукты.
Мы поговорили о службе, вспомнили друзей, Витя рассказал, что в Александрии они бывают крайне редко, но посоветовал сходить на Сирийский рынок.