Перед тем, как зайти в дом Стаса, он зашёл в гастроном, и купил обычный набор — бутылку «Варны», булку хлеба и полкило минтаевой икры на закуску.
Когда он открыл дверь ключом, которым его одарил Стас, то увидел что он после вчерашнего «отдыха» сидел на кухне за столом в майке и трусах и «мучился» с очередной бутылкой пива.
Увидев Малова, Стас даже обрадовался. У него созревало желание рассказать Малову о своих страданиях прямо сейчас. Его поблекшие глаза напрямую так и говорили об этом. Но, зная Стаса и предполагаемую беседу, Малов опередил его:
— Всё, Стас. Получил направление на «Бородин». Сейчас поеду принимать дела.
— Ну, ничего себе…, — только и смог сказать Стас, еле ворочая языком, — Эта же лушпайка! Самые настоящие дрова.
Малову даже обидно стало за своё приподнятое настроение.
— Неужели я так пролетел? Что же будет? — непроизвольно подумалось ему. Но Стас, немного подумав, и выдержав паузу, продолжал:
— Вообще-то не переживай. Оно сделает ещё пару рейсов и уйдёт на гвозди. Недавно я слышал об этом в ССХ. Так что, считай, что тебе повезло! В Японию пойдёте. Командировочные получите, — чувствовалось, что его силы на исходе, от произнесённой речи, — Не забудь и мне жвачки привезти, — это он уже добавил из последних сил и погрозил Малову пальцем, нагнув голову к столу.
Малов не знал, что ему делать. Радоваться, что он попадет в Японию или огорчаться, что попал на старую развалюху.
В пароходстве пойти на Японию считалось большой удачей. Закордонных судов было не так уж и много. А те, кто на них работал — багром с них не сковырнёшь. Там все сидели плотно, у всех была где-то своя «лапа». Куда Малову было до них?
— Значит, повезло, — вновь проскочила мысль, и он достал бутылку из портфеля.
Стас почти не отреагировал на его жест, только молча показал пальцем на свой стакан.
Малов набулькал туда половину и всучил его в протянутую ладонь Стаса, наблюдая, как светлое болгарское вино исчезает в его утробе.
У того хватило сил только допить стакан и поставить его на стол. Потом глубоко вздохнуть и сложить голову на руки, лежащие на краю стола. Пока Стас ещё совсем не размяк, Малов подхватил его и отвёл в соседнюю комнату и аккуратно уложил на диван.
Через пару минут, после того, как послышался равномерный храп Стаса, Малов пошёл складывать свои вещи. Что там было собирать? Полотенца, зубную щётку и пару рубашек с брюками.
Быстро собрав их, Малов запер дверь и вышел из дома. Ключ, как и всегда, он оставил в почтовом ящике. Выйдя во двор он, с грустью взглянул на запрошенный снегом балкон квартиры Стаса, как будто, прощаясь с ней на веки, и пошёл на остановку автобуса.
Хорошо, что это происходило днём. Рабочий день ещё не закончился, и поэтому в автобусах было мало народу. Это утром в автобус проходилось втискиваться с боем, а сейчас, даже с полной сумкой вещей, Малов спокойно доехал до Морвокзала, прошел к стоянке рейдовых катеров и принялся ждать очередной рейдовый катер.
Вскоре катер подошёл к причалу, и желающим было позволено пройти на борт. Он отвалил от причала по расписанию и направился на рейд.
Катер не спеша обходил суда, стоящие на рейде и наконец-то встал у плавбазы.
По сравнению с катером, база выглядела, как небоскреб. Катер казался, по сравнению с ней, щепкой.
Почему-то вновь подумалось:
— Ничего себе, сколько же на ней народу работает?
Потом прочитал название. Да, точно это был «Василий Богатырёв». Именно около него и должен был стоять его «Бородин»? Но где же он?
Немного заволновавшись, что не сможет попасть на своё судно, он поднялся в рубку и спросил у капитана рейдового катера:
— А где «Бородин»? К нему-то Вы подойдете?
— Сейчас подойдем, подожди, — насмешливо посмотрел на Малова капитан катера.
Народ с рейдового катера поднялся по крутому трапу на борт плавбазы, а потом катер развернулся и обогнул ее с кормы, направляясь к небольшому суденышку, стоявшему у нее уже с другого борта.
Вот именно там и находилась примерно такая же щепка, как рейдовый катер, только что чуть-чуть больше, которая и была конечной целью назначения Малова.
Две мачты — носовая и средняя, небольшая надстройка, весь ржавый до ужаса.
Сердце у Малова прямо рухнуло в отсек, который находился ниже ватерлинии:
— Вот это я попал! — непроизвольно проскочила мысль.
Но, делать ничего, бумага-то уже на руках и поздно было отрабатывать задний ход.
Катер уткнулся носом в борт «Бородина» и Малов, взяв свой небольшой чемоданчик, по сходне, которую скинул на катер вахтенный матрос, поднялся на борт.
Вахтенный матрос хитро посмотрел на Малова:
— Ты кто?
Озираясь по сторонам на ржавой и неприбранной палубе, Малов просто ответил:
— Четвертый механик я.
— А, четвертак?! Здорово! А то наш то, вон уже заждался тебя. Иди, сейчас дела будете пересдавать, — и махнул рукой в сторону надстройки.
Не поняв его жеста, Малов уточнил:
— А куда идти-то?
— Сейчас, — приветливо улыбался молодой матрос, — Пойдем, я покажу тебе, — сказал он также приветливо и пошёл к надстройке.
Малов последовал за ним, обходя какие-то концы и бочки, валяющиеся на палубе.
Сделав пару противолодочных зигзагов, они зашли в надстройку, благо до неё было от силы метров десять.
Матрос провел Малова по полутёмному коридорчику правого борта к одной из кают. Постучал в неё и, не дожидаясь ответа, он толкнулся в дверь. Засунув голову в щель полуоткрытой двери, он чуть ли не прокричал туда: — Четвертак! Тебе замена приехала! — и распахнул дверь полностью. Откуда-то из глубины каюты, а это была какая-то полутёмная щель, выглянула заспанная физиономия с взлохмаченными волосами. А потом раздался радостный вопль:
— Ура! Наконец-таки они разродились! А то я уж тут думал, что мне опять придётся в рейс идти, — это уже говорило тело, которое всовывало ноги в какие-то чёботы, стоявшие тут же на полу.
Мужику было уже лет за тридцать. Но почему-то он всё ещё был четвертым механиком, Малову то было всего лишь двадцать четыре. Вид четвертого механика как-то удивил Малова. Он считал, что встретит такого же возраста четвертого механика, как и он сам и им легче будет найти общий язык. Поэтому в первый момент Малову как-то стало не по себе, что встретил такого «старика».
— Ну, ладно, — непроизвольно подумалось, — Пусть будет и так. Всякое бывает в жизни.
Не обращая внимания на замешательство Малова, мужик сунул Малову заскорузлую широкую ладонь:
— Колян.
Ощутив мощь его ладони, Малов пожал её с достоинством. У Малова ручка тоже была не щепка. Не каждый мог её сломить:
— Егор, — как можно спокойнее Малов посмотрел в его открытое лицо.
— Некогда мне тут больше ждать с моря погоды, — начал Колян с пол оборота.
— Через два часа придет рейдовый катер, а потом следующий будет только поздно вечером. А я хочу домой хоть сегодня съездить, — потом, не переключая тона, он продолжал, — Пошли к деду, — он протиснулся в щель между Маловым и дверью и, приглашающе махнул рукой, показывая, чтобы тот следовал за ним.
По узкому трапу они поднялись палубой выше. Каюта деда находилась по левому борту в носу надстройки.
Дверь в неё была открыта, как всегда у всех нормальных моряков.
Колян пару раз стукнул костяшками пальцев по открытой двери и осторожно заглянул туда:
— Иваныч! Глянь — ко мне замена приехала, — радости Коляна не было предела. Он весь прямо таки светился от счастья, которое свалилось на его голову. За столом, который находился у лобового иллюминатора, сидел небольшой кругленький дедушка. На самом деле — это был «дед». По возрасту он был точно дедушкой.
Голова у него была абсолютно лысая, как биллиардный шар, только где-то у шеи просматривались остатки седых волос. Лицо круглое, носик вздернутый. На кончике носа напялены очки.
Дед сидел и что-то старательно выписывал на одном из бланков, который лежал перед ним.
Он оторвался от своих бумаг, медленно посмотрел на Малова и, похлопывая белесыми ресницами небольших глубоко посаженных глаз, спросил:
— А чё эт тя к нам направили?
Малов всё ожидал, но только не такого вопроса:
— Сам не знаю, — пожал он плечами, — Выписали направление, потому и направили.
— Ну, ладно, ладно, — миролюбиво продолжал дед.
Он приподнялся с кресла и протянул Малову розовую круглую ладошку:
— Иван Иваныч, — представился он.
Малов тоже непроизвольно пожал протянутую руку:
— Егор, — на предыдущем судне такой фамильярности дед бы себе никогда не позволил.
А Иван Иваныч, кашлянув, опять сел в кресло и, оглядев Малова с ног до головы, с интересом спросил:
— А чё эт ты такое сотворил, что заслужил такую честь, быть направленным к нам? — он сделал небольшую паузу и так же не спеша продолжал допрос, — Ну и сознавайся, где работал? Что делал? Уж что-то ты больно молод для четвёртого механика. Опыт-то работы хоть у тебя есть?
Пришлось Малову отвечать:
— На «Чите» отработал год после училища, а потом в отпуск пошёл. Вот после отпуска сюда меня и направили.
Дед спокойно слушал его, вновь с любопытством оглядывая с головы до ног:
— Так, так. Ясно. А чем же это ты не угодил начальству, что тебя с «японского» парохода к нам послали, а не вернули назад?
— Да не знаю я, просто инспектор так решил, потому и направил, — такая дотошность деда Малову уже стала надоедать.
— Ладно, ладно. Охолонись, — покряхтывая, приструнил дед эмоции Малова. Видно было, что он еще прикидывал, чтобы ещё такое спросить у своего нового механика. Видимо решив, что все вопросы исчерпаны, он почесал лысину и заёрзал, поудобнее устраиваясь в своём раздолбанном кресле. Потом, вдруг что-то вспомнив, с интересом спросил:
— Чё же ты закончил мой дорогой, такой молодой да ранний?
Не видя в его словах никакого подвоха, Малов честно признался:
— ДВВИМУ я закончил.
— Как? — глаза деда расширились, — Инженер, что ли? — по его широко раскрытым глазам было сразу видно, что удивлению его не было предела. Ничего не понимая, Малов непроизвольно подтвердил: