— Да не боись ты, я буду всё контролировать, — не отставал от него Колян. Пришлось подчиниться «учителю».
Малов подошёл к котлу и попробовал запустить его, но не так, как говорил Колян, а так, как было написано в правилах технической эксплуатации. Включил вентилятор, провентилировал топку, зажёг факел, открыл топливо, и сунул факел в специальное отверстие для розжига.
Когда пламя зажглось, Малов быстро вытащил факел, и они стали ждать пока давление в котле начнет подниматься.
Колян позвал моториста:
— Котел в работе, — важности Коляна не было предела, не смотря на свой внешний закопченный вид, — Наблюдай за ним, — он кивнул на котёл, — Как только давление поднимется до марки, то останови насос и выключи вентилятор через пару минут. Понял?
Моторист тоже еле сдерживал смех, но кивнул головой;
— Да понял я, понял. Что в первый раз что ли?
Колян же, не обращая внимания на бормотание моториста и, пытаясь напоследок показать свою власть, продолжал:
— Так! Не балаболь, а возьми ведро, швабру и быстренько приступай к замывке переборки.
Моторист, услышав этот приказ, усмехнулся:
— Колян, ну это ты уже третий раз так торопишься.
Колян, наверное, всё-таки, осознав свою вину, согласился:
— Ну, что делать, если так получилось?
— За три месяца твоей работы здесь, три раза — это много. Я тут уже полгода, а еще ни разу котёл у меня не пыхнул, — моторист многозначительно потряс пальцем перед расстроенной физиономией Коляна.
Колян аж подпрыгнул от негодования:
— Не твое дело, я механик, ты моторист, что хочу, то и делаю. А ты — вообще молчи. Делай, что тебе говорят старшие, — он махнул рукой на моториста и показал Малову жестом, чтобы тот следовал за ним.
Да… Все здесь было на ручном управлении. Никакой автоматики! За всем нужен был только глаз да глаз.
Предыдущее судно у Малова было полностью автоматизировано. Там главный двигатель запускался и контролировался с мостика, по давлению воздуха в баллонах включался и выключался компрессор, по давлению пара включался и выключался котел. Насосы пускались сами на автомате или дистанционно.
Здесь же ничего такого не было. За всем надо было смотреть и полагаться только на свои руки глаза, опыт и интуицию, которая подсказывала правильность действий.
Закончив осмотр машинного отделения, они поднялись в каюту. Колян быстро сгонял в душ и переоделся. Потом перед зеркалом подстригал себе опаленные волосы и ресницы.
В промежутках между матами по поводу «такого нехорошего» котла, он попросил Малова:
— Смотри, деду не проболтайся. А то мне раздолбон тогда будет, да еще и характеристику может послать в кадры о моих козах.
Малов успокоил его:
— Не волнуйся. Ничего не буду говорить. Что тут такого? Ну, случилось. Ну и что? Никого же не убило, — он говорил это спокойно и рассудительно. Слыша его ответ, Колян через плечо посмотрел на Малова с благодарностью. После того как Колян переоделся, они вновь поднялись в каюту деда. Когда они вошли в каюту, то Малов был просто удивлён. Там на диване сидела копия деда. Он выглядел точно так же, как и старший механик, но был только чуть-чуть повыше, но точно такой же дедушка с лысой головой, как биллиардный шар, с такими же остатками волос над ушами, с таким же вздернутым носиком, где у него также были зафиксированы на кончике носа очки.
Увидев нас, Иван Иванович говорит:
— Ну, Иван Михайлович, смотри, а вот это наш новый настоящий инженер, — и ткнул в сторону Малова коротким пальчиком.
Только много позже Малов понял, почему у него был такой короткий указательный палец. На нем просто не хватало первой фаланги. К тому времени он уже знал, что это «болезнь» многих механиков-паровиков. Как потом ему рассказывали бывалые механики-паровики о том, что на паровых машинах механики на ощупь пробовали степень нагрева подшипников работающих машин. Особенно это касалось крейцкопфных подшипников. Они находились в глубине машины. Так, чтобы узнать их температуру, приходилось вытягивать руку к вращающемуся шатуну и тыльной стороной пальцев проверять этот нагрев. Иной раз от таких «измерений» механики лишались пальцев, если не угадывали такт двигателя. Примерно такой же пальчик и был у Ивана Ивановича.
Иван Михайлович с любопытством глянул на Малова поверх очков:
— Да ты что? — потом оглядел Малова с ног до головы, встал, обошёл его кругом, а потом встал перед ним и прямо посмотрел в глаза.
От такого жёсткого взгляда у Малова даже не осталось ни малейшего сомнения, что перед ним стоит не маленький лысый дедушка, а настоящий капитан, узнавший тягости и невзгоды морской жизни, который прошёл Крым, Рим и медные трубы.
Но тут его словно подменили и он, как и Иван Иванович, погрозил Малову пальчиком:
— Ну, смотри, инженер, чтобы у тебя тут все нормально было. А то Кольку иной раз и котел опаливает, и насос он может загробить, потом у нас в туалетах воды не бывает. Ты смотри, инженер, тут за всеми делами. У нас пароход старый, но очень хороший. Мы его, — он поглядел в сторону Ивана Ивановича, — Очень любим.
Малову стало предельно ясно, что спуска ему за все его козы тут не будет, и будут тут спрашивать с него всё по полной программе. Поэтому и оставалось, что ответить:
— Да понял я. Всё понял.
Иван Михалыч дружелюбно улыбнулся на такие слова и потрепал Малова по плечу.
— Ну, вот и замечательно. Иди, работай, — и вышел из каюты.
Иван Иванович сразу подписал Коляну акт о пересдаче дел. Тот быстро собрался и побежал к третьему помощнику, выписал у него бумаги, и с первым же рейдовым катером, исчез с борта. Как и из оставшейся жизни Малова.
Малов остался один. Каюта была маленькая. В ней было не разгуляться. Она была предназначена только для отдыха, но никак не для других «заседаний». В ней была только кровать, установленная поперёк судна, под иллюминатором находился небольшой диванчик, на который могли бы сесть только два человека. Напротив кровати находился небольшой столик и над ним полка для инструкций. В ногах кровати, за занавеской прятался очень маленький умывальник, где можно было только сполоснуть руки. Под кроватью был встроен рундук, в который Малов и сложил свои небольшие пожитки.
Устав от событий сегодняшнего дня, Малов присел на диванчик и с любопытством осматривал свои новые «владения».
Тут в дверь неожиданно постучали, и в щель приоткрытой двери просунулась голова третьего помощника.
Он посмотрел с любопытством на Малова:
— Что осваиваешься? — а потом, увидев потухший взгляд собеседника, подбодрил его, — Не расстраивайся. Бывают пароходы и похуже. А тут смотри — у тебя в каюте есть даже умывальник. А то все остальные моются в общем умывальнике, а вот у механиков есть свои. Зато душ для всех общий. Пошли, я проведу тебя по судну, — неожиданно предложил он, — А то Колян, наверное, забыл это сделать?
Малов встал и пошел с третьим. Посмотрел душ, надстройку, поднялись на мостик, и уже оттуда можно было подробно рассмотреть два трюма с лебёдками и стрелами и всю палубу.
Понемногу становилось понятно, куда же занесла судьба Малова и что он должен будет делать.
Но он обнадежил себя:
— А оно и правильно! Никогда не надо отчаиваться от создавшейся ситуации. Надо просто ситуацию брать за рога и вертеть ею туда, куда тебе будет надо.
На следующий день пароход снимался в рейс. Самое интересное было то, что Иван Иванович в машину не спускался. Он только отдавал приказания. Всем занимался второй механик. Иван Иванович только бегал по палубе, периодически заглядывая в полуоткрытую дверь машинного отделения.
— Ох и боится дед, что «главный» развалится при очередном пуске, — на ухо прокричал Малову второй механик, когда тот с ним отсоединял валоповоротку.
Второй был невысоким мужичком, тоже в возрасте, лет за пятьдесят. Такой крепыш невысокого роста, с внушительным брюшком.
После того, как была отсоединена валоповоротка, второй подошёл к пульту управления и вновь прокричал Малову на ухо. Из-за работающих рядом дизель генераторов приходилось только кричать:
— Смотри, что я буду делать и запоминай.
Иван Иванович стоял около входной двери машинного отделения, держа её приоткрытой. То есть на один трап выше крышек главного двигателя. Он руководил запуском «главного двигателя» — этой динамки, в понимании «опытного» механика Малова.
Малов сразу понял, что запускать главный двигатель надо чрезвычайно осторожно, а то тот от старости и в самом деле сможет развалиться.
Дед махнул рукой второму механику. Тот поставил ручку телеграфа на «Малый вперёд» и крутанул какой-то клапан, потом другой и двинул топливную рукоятку. Дернул ещё какую-то ручку и двигатель, натужно сделав несколько оборотов, завелся.
Раздалось похрюкивание работающих цилиндров. Тюх-тюх-тюх, и двигатель начал потихоньку разгоняться. Тут же вновь зазвенел телеграф. На нём была команда «стоп».
Второй поставил топливную рукоятку в «0» и опять крутанул какой-то клапан.
После этого раздался свисток на переговорной трубе с мостиком. Это была медная, надраенная до блеска труба со свистком. Если в нее дунули на мостике, то свисток свистел в машине.
Второй вынул пробку из трубы, подставил под неё ухо, послушал, что ему там говорят, сказал что-то в трубу и заткнул её обратно тем же свистком. То есть, таким образом, была получена какая-то очередная команда.
Малов стоял и с интересом смотрел на все эти манипуляции, потому что на предыдущем его судне двигатель запускался с мостика. Там было всё очень просто. Механики только готовили двигатель к запуску и передавали управление им на мостик. Там двигали ручку телеграфа, и автоматика сама запускала главный двигатель.
Тут же приходилось делать все вручную. Это было так необычно, так интересно! Малов наблюдал за руками второго механика и за всеми его манипуляциями, стараясь запомнить, как это все делается.