Выслушал доклад механика, прочел рабочий вариант ремонтной ведомости, лист дефектации, внимательно рассмотрел схемы и эскизы, любовно вычерченные групманом, еще не забывшим училищную науку. «Инженер он или как? Молодец, уважаю! Отличник!» — хмыкнул про себя Левин. — Черт возьми, Сергей Петрович, борта-то у нас из чего — из стали или папиросной бумаги? — изумился он, вникая в расчеты и справочные данные в пояснительной записке — Я теперь даже сильно топать на палубах бояться буду, когда дежурного придется в очередной раз воспитывать!!! — В формуляре написано — из семи и даже — кое-где — десятимиллиметровой стали — невозмутимо буркнул не выспавшийся и слегка помятый командир БЧ-5. Он до глубокой ночи со своим командиром группы и старшиной команды лазал по темным, сырым трюмам, уточняя, зарисовывая, измеряя. Так что ехидные подколки командира он пока не воспринимал… — Да и еще — в цистерне пресной воды, похоже, есть отверстия — вот отсюда и солоноватый вкус чая, за что вы меня мордой каждый раз в … это самое … тычете.
— Прогнило что-то в трюмном королевстве! Ага! — удовлетворенно отметил командир, радуясь своему предвидению — А я что вам говорил? А вы мне — кажется, кажется … а оно вон как окажется! — тут он перевернул еще одну страницу и удивленно присвистнул, огорчаясь: — Когда же я стану вас звать — ну например, «О, покой моей души!», или: «О, услада моих ушей!». А, Сергей Петрович? Когда наступит это время?
— Вот это — вряд ли, на пенсионе если только, в каком-то пивбаре-«поплавке» в Питере, когда встретимся за мемуарами … — ворчал подчеркнуто серьезный механик, упрямо не желая менять мрачный тон своего настроения. — Кстати, — добавил он, подумав, — надо топливо из всех цистерн на анализ на соль сдать — есть у меня подозрения, что мы его забортной водой обводнили! — Вот черт! Спасибо! — ругнулся Егор, делая пометку себе в записной книжке, и заключил: — Нет, дорогой мой друг Сергей, светлый инженер-сан, вы и тогда, на далеком пенсионе, скажете — крен у «Поплавка» 7 градусов, в трюмах его — явно вода, грузы приняты не правильно, а освещение над столиком из пивной бочки не дотягивает до 220 вольт … знаю я вашу инженер-механическую сущность! Вы и напиться можете, как все остальные приличные и образованные люди, то есть — в чистый хлам — только тогда, когда ваше дорогое железо стоит от вас в недосягаемой дали!
Вместе с замполитом они пошли на уже знакомое ПКЗ, где по случаю субботы на «Утренний Намаз» собирались командиры и замполиты всех ремонтирующихся кораблей дивизиона. Здоровались с коллегами, узнавали знакомых, знакомились с офицерами ремонтирующихся кораблей, которые уже стали «аборигенами».
Вот от них-то Левин надеялся получить толковые и вразумительные рекомендации на время стоянки в доке и в заводе. К Левину подошел капитан-лейтенант, дежурный по дивизиону, с красными от бессонной ночи глазами, поздоровался и сунул ему планшет из фисташкового пластика, на котором был написан карандашом аккуратный список всех кораблей с фамилиями командиров — и лаконично попросил, протягивая остро заточенный по-штурмански карандаш: — Впишите свой корабль, там, в конце списка, и вашу фамилию и инициалы. Егор Левин в соответствующей колонке написал: «СКР-150», Грохоталово, 175 брковр, капитан-лейтенант Левин Е.А. В кают-компании ПКЗ было шумно, офицеры ходили туда-сюда, как броуновские молекулы.
Все были заняты. Все спешили решить свои вопросы, пока командование не отбыло восвояси. Оно понятно — суббота есть суббота! В субботу менялись смены на кораблях — одни прибывали на корабль, другие уезжали к семьям на короткое время. На секунду задумавшись, и оглянувшись (тут его какой-то бес, родом из курсантских времен, попутал!) — не наблюдает ли кто — в конце списка командир вписал еще названия кораблей: «Сайпан» и «Тарава», подумав, добавил фамилии командиров — кап. 3 р. Д. Смитин и кап. 2 р. Д. Доу, вернул планшет дежурному. Он злорадно хмыкнул и пошел к Колотунову. Тот уютно устроился под прикрытием фанерной трибунки и развернул свой блокнот, по обыкновению, чего-то в нем рисуя в полете мысли. Вошла «святая троица» — комдив, начальник штаба, и замкомдива. — Товарищи офицеры! — скомандовал дежурный. Поздоровавшись, начальники начали мероприятия — сделали объявления, зачитали приказы по флоту с перечислением подвигов и приключений, виновными и наказанными. «Рутина!» — вздохнул Левин. Придется привыкать — один только Бог знает, сколько придется тут простоять — вдали от базы, семьи и обычных служебных забот. Было заметно, что комдив отчаянно боролся за трезвость своего ума. Ему было тяжело! Вчера у них была продолжительная баня, где традиционно отмечали очередной юбилей члена руководств завода. Ну и вот, ну и как всегда. Благие намерения были, ушли. Осталось похмелье … Хорошо гражданским — их-то никто не беспокоит, да и пива можно выпить — сглотнул вожделенную слюну комдив. Мозги просто не хотели включаться в работу и героически сопротивлялись. Память вовсю давала сбои. А подлечиться пока было нельзя — длительная служебная закалка запрещала это до конца рабочего дня.… Заму было несколько получше, (его вчера сан обязывал сдерживаться), он напомнил о политзанятиях и даже принял доклады замполитов о готовности к ним. Начальнику штаба было хуже всего — он и сегодня должен был что-то говорить, что-то читать, кого-то критиковать — служба обязывала. Тогда как в это самое время комдив и его замполит могли только согласно кивать или поддакивать вслух, лишь изредка вставляя замечания — для соблюдения статуса… А ему пришлось мобилизовать все свои силы и держать порядок и аудиторию в достойных рамках. Закончив подводить итоги былой недели, начальник штаба вознамерился устроить перекличку и разобраться, наконец, с теми, кто игнорирует свое командование, не желая по утрам в субботу являться под его светлые очи. — МПК –113! Ага, есть оба! СКР-54! А где командир? Вы за него? Ясно! Мпк-77? Понятно? Почему не забрали до сих пор график внешних нарядов? Садитесь!
И так далее. Дойдя до «Ста с прицепом», начальник штаба представил офицеров. Рассказал, как они выбирались из ледового поля и шли в базу. Упомянув, между прочим, что корабль здесь ненадолго, чтобы некоторые аборигены губы особо не раскатывали — в дежурство по дивизиону офицеров не включать. Затем он громко зачитал название очередного корабля: — «Сайпан» и оглядел публику. Никто не отозвался. — Ах, так, да! С первого дня? Ладно, — мстительно прищурился начштаба — запомним! Затем продолжил: — «Тарава»? Ответом ему опять была тишина и непонятное фырканье, и хмыканье. Названия этих кораблей ему о чем-то говорили, вот только о чем?? Нет, не было бы вчера юбилея, начальник штаба Константин Михнев что-то бы сообразил, он вовсе не был заповедно-дремучим, как Муромский лес, но сегодня … да, именно сегодня его интеллект как-то обиделся за вчерашнее отравление и на запросы упорно не отвечал. Тут подключился комдив, усилием воли, преодолевая упадок сил поврежденного юбилеем организма. Стряхнув с себя остатки ленивой дремы, он грозно вещал: — Это уже бардак, эта наглость ни в одной голове не помещается! Забыли бояться, товарищи командиры! И сами не ходите и даже старпомов своих не присылаете! — Это новые корабли! — подавляя смешок, пояснил командир загрядинского МПК, сидевший в первом ряду, — Их командиры про вас еще не знают! — Ах, так! — взорвался начальник штаба, — Еще узнают! Я им напомню! Тут комдив припомнил, что вчера действительно должны были встать в завод два больших вспомогательных судна — второго ранга — ракетовоз и большой спасатель. По названиям — какие-то не совсем русские, реки или горы. А может — острова? — точно вспомнить не мог, те или не те, но почему бы и нет? Память упорно не хотела входить в рабочий режим. «Вот блин! — злился комдив на самого себя — всё — больше ни-ни! Только сухое вино, а спирт даже нюхать не буду». Тут он нечаянно припомнил запах вчерашнего теплого «шила» и к горлу подкатилась дурнота. «Завязываю — по крайней мере с шилом!» — повторил он более решительно, прислушиваясь к взбунтовавшемуся против насильственного отравления собственному организму. Народ уже начал откровенно смеяться. «Ах, вот как!» — решил комдив и вынес вердикт: — Значит, так! Дежурный, передать на этот хренов «Сайпан» и на эту долбаную «Тараву», что капитан 3 ранга Смитин и капитан 2 ранга Доу — старшие командиры на дивизионе, сегодня — пусть будет Смитин, а завтра — Доу. Вот так! — заключил он и хищно оглядел публику. А пусть знают! С ним не забалуешь! Мореходы, блин, будущие флотоводцы! А он так даже до академии не сподобился — и вот попал в «кадровый тупик» дивизиона не ремонтопригодных кораблей, так называемый — днрк Егор даже не ожидал, что его шутка будет иметь такой успех, он полагал, что эту нелепость разоблачат сразу же при прочтении … А тут стечение обстоятельств — замученно-задерганный дежурный, не вникший в этот бред, ну и слегка поврежденное восприятие у Михнева, отсутствие, так сказать, обратной связи с интеллектом …
На доске дежурного фамилии старших на борту написали уже чисто автоматически. Помощник дежурного, мичман, проявил инициативу и добавил еще один тяжелый ляп: вписал на доску объявлений: — «Патруль по заводу выделяет «Сайпан»». Народ, откровенно посмеиваясь, с явным удовольствием разглядывал записи на доске. Потом все разошлись по кораблям — кто уже не помнит, то во время заводских ремонтов политзанятия на кораблях проводились именно по субботам, и даже иногда по воскресеньям. Почему политзанятия проводились по понедельникам? О-о-о! Это придумал кто-то очень мудрый! Это для того, чтобы пришедшие со сходов офицеры, не отошедшие до конца «после вчерашнего» мичмана и сверхсрочники не трогали технику руками, не подвергались риску электротравматизма, не угрожали технике и вооружению. Ну, максимум могли упасть головой на стол, засыпая, или пораниться ручкой. Ну, уж это вообще … а вы не знали? Да что вы, на императорском флоте такие потери были, что сначала запретили все выходы в море по понедельникам … А на РККФ пошли дальше, и по понедельникам с утра ввели только политзанятия, вот так! В традиционный понедельник рабочие трудились на кораблях, выполняя свои наряды, а сварщики изо всех сил пытались запалить ремонтирующиеся корабли с четырех концов сразу… Так что весь экипаж был занят все рабочее время обеспечением сварочных работ, и зорко следил, не загорелось ли что-либо, где-либо … Не сперли ли чего-то ценного, не потащили ли на соседний корабль славные труженики завода-героя! А такие случаи бывали-с … Вот именно с целью проверки хода этих самых политзанятий и прибыл Вася Оглоблин, тогда офицер политуправления, на завод. Он начал со штаба дивизиона … и дальше не пошел! На доске дежурного он прочитал такое, что сразу и не поверил своим глазам! Ни хрена себе! Да это будет хитом сезона … тьфу, как его — Всего учебного периода! Начальник управы скажет об этом раз сто! Протерев очки, а потом и глаза, он медленно, по слогам вновь все прочел и понял — идеологическая диверсия. Старший на этом заводе советского ВМФ нынче, оказывается, командир американского десантного вертолетоносца «Сайпан»!