— Смотрю на снимки и вспоминаю горечь тех дней. Это Володя Шабанов. Мы вместе, в одно время в 69-м году пришли на лодку. Ей к тому времени было десять лет. С азартом взялись за изучение атомохода. Володя стал командиром БЧ-3 (минёром), а я командиром ЭНГ (штурманёнком).
А это мой командир боевой части старший лейтенант Коля Шмаков, на год старше меня был. Экипаж был у нас, можно сказать, молодёжный. «Стариком» для нас был командир лодки Всеволод Борисович Бессонов. Хотя — какой он старик … Ему в ту пору было лишь 37 лет. Но это был уже опытный командир, о чём красноречиво говорил орден Красного Знамени. Если память меня не подводит, Бессонов прошёл командирское становление на дизельных лодках, а затем побыл старпомом на атомоходе и лишь потом возглавил корабль.
Об аварии Пётр Николаевич рассказывает через силу. Тяжело вспоминать то, что болью отзывается в сердце, обжигает душу.
— Мы, выполнив задачи боевой службы, возвращались домой, но нас привлекли на учения «Океан». 8 апреля после вечернего чая, где-то в 21 час 30 минут, стали подвсплывать на сеанс связи. Ничто не предвщало беды. И вдруг мичман Леонид Оголь доложил, словно обухом по голове ударил: «Пожар в рубке гидроакустиков!».
Тут же сыграли аварийную тревогу. Не успел стихнуть ревун, как в центральный пост поступил доклад из седьмого отсека: «Горит регенерация!».
Тогда, к сожалению, не было тех средств борьбы за живучесть, в частности с пожарами, какие имеются сегодня на атомоходах. Вся нажеда была на ВПЛ (воздушно-пенная лодочная система), да огнетушители. Попытка сбить огонь в центральном отсеке не удалась. Положение становилось критическим. Пришлось всплыть. Меня, задохнувшегося от угарного газа, вытащил наверх механик капитан 2 ранга Валентин Николаевич Пашин. Глотнув свежего воздуха, пришёл в себя. Море было почти спокойно, а в районе 7-го отсека вода, соприкасаясь с горячим металлом, парила.
До конца выполнили свой долг специалисты главной энергетической установки: капитан 3 ранга В. Хаславский, капитан-лейтенант А. Чудинов, А. Поликарпов и старший лейтенант Г. Шостаковский. Аварийная защита реактора левого борта сработала автоматически, а на правом им вручную пришлось опускать аварийную защиту реактора. «Прощайте, ребята, не поминайте лихом» — это были их последние слова.
Было исключительно трудно, обстановка была непредсказуемой, а главное, не было связи с центром. Но экипаж вёл себя мужественно и самоотверженно. Только 10 апреля нас обнаружило болгарское судно «Авиор». К этому времени погода испортилась.
Пётр Николаевич с восхищением рассказывает о мужестве и хладнокровии Бессонова…
Но 12 апреля в 2 часа 15 минут лодка стремительно ушла под воду, унеся с собой 22 ещё живых человека….
— Потом всех нас пересадили на подошедшую плавбазу «Волга», — продолжил рассказ Петров, — где находился член Военного Совета — начальник политуправления Северного флота вице-адмирал Ф. Сизов. По приходу в Североморск нас сразу же отвезли на базу отдыха, и начались разбирательства. Семьям ничего не сообщили, хотя гарнизон бурлил разными слухами. Широкой огласке трагедию, разыгравшуюся в Атлантике, не придавали. Видимо, никому не хотелось признаться в гибели атомохода, кстати, одного из первых в Военно-морском флоте….
52 человека не вернулись из того похода в родную базу. Они честно выполнили свой долг. Флот и страна не вправе их забывать, как и их командира, сделавшего всё для спасения экипажа.
Есть подвиг боевой, есть трудовой, а есть повседневная жизнь, похожая на подвиг. Своей повседневной нелёгкой жизнью подводника Всеволод готовил себя к тому единственному мигу, который делает человека героем или… Бессонов оказался на высоте. Замполит, которого В. Бессонов отправил на плавбазу, чтобы тот потом мог рассказать о действиях экипажа в период аварии, писал в донесении: «… Душой экипажа был командир подводной лодки капитан 2 ранга Бессонов Всеволод Борисович…». На атомной подлодке он был по годам старше всех, хотя ему-то и было 37 лет, но это уже был опытный командир, прошедший все ступеньки подводной службы: становление на дизельных подводных лодках, всё наше поколение 50–60-х годов прошлого века начинало с дизель-электрических подводных лодок, где он уже столкнулся с атомным оружием — участвовал в испытаниях атомной торпеды. Затем помощник и старпом на атомоходе — это были первые атомные лодки. В должности помощника командира атомной подводной лодки «К-133», однотипной «К-8», участвовал в феврале-марте 1966 года в трансокеанском переходе с Севера на Восток в подводном положении. За что награждён орденом Боевого Красного Знамени. После того перехода был назначен старшим помощником командира АПЛ «К-8», командиром которой он стал в 1968 году. Это был командир, а не выскочка. За пять лет на «К-8» Бессонов из экипажа лодки сделал настоящую команду, которая верила ему, а он ей. Паники при аварии не было, а это самое страшное, ибо во всех случаях количество жертв увеличивается из-за паники, это не слова, а жизненный опыт. Команда вела себя мужественно и самотвержено. Один лишь факт: в 4-м отсеке примером для моряков был старший лейтенант Аджиев. Под его руководством был запущен дизель — генератор на отсос воздуха из загозованного отсека. Но сам Гамардахан Аджиевич потерял сознание. Матрос Филимонов, прослуживший на лодке два года, не растерялся, включив офицера в дыхательный аппарат принял командование отсеком на себя. А когда был отдраен верхний рубочный люк, Филимонов вывел всех людей из отсека наверх.
Что такое пожар на подводной лодке, тем, кто служил в подводном флоте, объяснять не надо. Страшен пожар на надводном корабле, а на подводной лодке во много крат страшней…, горит железо в замкнутом пространстве! Спасая корабль, Всеволод Бессонов думал о будущем!..
Закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР членов экипажа «К-8» наградили орденами и медалями. Офицеров и мичманов, оставшихся в живых, а также всех погибших — орденом Красной Звезды, а оставшихся в живых матросов и старшин срочной службы — медалью Ушакова, одной из престижных наград российского флота. Звание Героя Советского Союза присвоили командиру подводной лодки капитану 2 ранга В. Бессонову (посмерно). Я не хочу комментировать этот в какой-то мере не очень справедливый Указ, во все времена наше государство не очень ценило своих героев…. И как обычно происходит у нас — наградили и забыли. Подвиги не должны забываться. И очень отрадно, что Бессонова и его подвиг помнят на его малой родине.
Небольшой районный город Курской области Льгов, родина многих знаменитых людей, не забыл и своего геройского моряка — подводника Всеволода Борисовича Бессонова. Его именем названа одна из улиц города, главная школа города носит его имя, где функционирует школьный музей, посвящённый его короткой и яркой жизни. Не обошёл его вниманием и краеведческий музей района, где имеется экспозиция его имени. 12 апреля 2005 года в городе было освящено место, где ныне стоит памятник Герою. Всеволод остался в море, нет почётней могилы для моряка, но там памятником остаётся только широта и долгота места, доступная немногим. Памятник на земле — это память для всех, дань уважения курян своему земляку-герою.
Чисто сухопутная Курская область тесно связана с морем, она дала командира АПЛ «К-8», героев атомного подводного крейсера «Курск», который знает весь мир. Это наглядный отпор тем безродным либералам, которые не оставили своих попыток доказать, что Флот России не нужен. Нет, Флот был и будет нужен России. Он не только защитник страны, но и становой хребет её государственности.
Свой последний экзамен на человечность командир АПЛ «К-8» капитан 2 ранга Всеволод Бессонов сдал на отлично. Трудно отвечать за поступки, когда отвечаешь только за себя, но во много раз труднее, когда от тебя зависит жизнь других людей, корабля. Бессонов не оставил корабль, где были его живые и мёртвые суслуживцы. Погибая он думал о живых. Не это ли первая черта героизма?
Весь личный состав корабля действовал героически, вплоть до самопожертвования. К примеру, корабельный врач капитан медицынской службы Арсений Соловей отдал свой дыхательный аппарат матросу Ильченко, которому сделал операцию аппендицита. Матрос был спасён, а врач погиб. Этот эпизод запечатлён на памятнике погибщим подводникам в посёлке Гремиха (Кольский полуостров), откуда ушла «К-8» в свой последний поход. На памятнике есть замечательные слова — «Морякам-подводникам, погибшим на боевых постах, до конца выполнившим долг свой», и поимённо названы все 52 человека, которые погибли на АПЛ «К-8».
Через 38 лет, в канун Дня Военно-морского флота России, на родине героя, в городе Льгов Курской области, 26 июля 2008 года был открыт памятник командиру АПЛ «К-8» Всеволоду Борисовичу Бессонову. Это фактически второй памятник экипажу «К-8» на просторах необъятной России.
Основную идею памятника «Командиру субмарины К-8 Бессонову В.Б.», где на первом плане сам Бессонов в рабочем кителе, с мужественным лицом, сжимает рукой пилотку и, как бы, отдаёт последний приказ. Автор памятника известный скульптор Владимир Иванович Бертенёв подкрепил мыслью, что командир руководил достойным экипажем героев, поэтому за его головой поместил лица членов экипажа «К-8». И этот памятник командиру лодки олицетворяет памятник всему экипажу. Это подтверждает и сам скульптор В. Бертенёв, рассказывая, как он работал над льговским памятником: «Не хотелось, чтобы сооружение получилось холодным и безжизненым, дежурным. Памятник призван затрагивать самые чувственные струны в душе смотрящего на него человека. Думаю, что замысел удался. Низкий постамент символизирует водную гладь, на ней бронзовый венок, как бы брошенный в море в память о погибщих на субмарине. Вообще у людей должно создаваться впечатление, что они стоят на берегу и сверху вниз смотрят на уходящий в вечность экипаж…».
Были и другие трагедии и аварии уже позже, когда мы ушли в запас, и вот уже давно в отставке…, но продолжаем жить тревогами флота. А раз повторяются трагедии, значит не все уроки извлечены из прошлых.