ая /у гражданских/ — это сплошная байка, состоящая из реальных житейских историй, которые периодически извергаю на поверхность в своих книгах, как штурман Брамович, в недавно вышедшей книге «Операция «РЫ» и другие приключения капитана дальнего плавания Гурова»:
«— Я штурман Брамович, — представился главный навигатор. — Вы хорошо переносите качку?
— А что? — спросил юнга с польским именем Марек.
— Да так, ничего…
Штурман тут же схватился обеими руками за живот, выскочил из штурманской рубки и умчался на левый мостик, где сходу рыгнул огромной струей харча, которую было видно даже из его заведения. Юнги проследили за штурманским харчем и перемигнулись. Затем Марек взял в руки параллельную линейку, а его партнер циркуль и они тут же изобразили морской бой — циркуль против параллельной линейки. Далее в ход пошли карандаши, которые стали рисовать на карте что попало и где попало…
— Дублер штурмана, мы где? — спросил Марек у своего партнера.
— Здесь, сэр! — ответил другой юнга, увесисто грохнув ладонью по карте где-то в районе скалы Роколл, где, как известно многим мореманам, водится рыба под названием путассу — она же «путаскушка».
Появился штурман. Он отобрал инструменты и произнес:
— Я штурман Брамович. Вы хорошо переносите качку?
— Вы это уже спрашивали…, — ответил Марек. — И что?
— Да так, ничего…
Штурман закрыл рот рукой и вновь помчался на левый мостик, где сходу рыгнул куда попало.
— Этого штюймана, — заметил старпом, — больше не кормить…
В ходовую рубку зашел шатающийся штурман, сделал два шага и громко произнес:.
— Кто не спрятался, я не виноват…
Все бросились от штурмана подальше — врассыпную, кто куда. Судно также бросилось куда-то вниз и попало в крутую океанскую волну…»
Материал для баек рождается «по ходу пьесы», начиная с учебных курсов и морской практики. Юнги как раз были на практике и их там проучили, чтобы запомнили раз и навсегда: никогда, ни при каких обстоятельствах, нельзя проспать свою вахту в море! Эту истину поведал мне один известный мореман Леонид Андреевич Молчан, проведший в море всю свою жизнь. Он бы и в возрасте бороздил просторы мировых океанов, но здоровье подкачало. В Калининградской области, я бы поставил его в число Мореманов № 1. Про него в последнее время подзабыли, и он мирно посматривал в свое окошко на четвертом этаже с видом на озеро в центре Калининграда — оно напоминало ему морскую гладь моря в штилевую погоду, что бывает крайне редко. На променаде в этот момент полным ходом шли съемки ГТРК-Калининград под названием «Морские вести», где я принимал непосредственное участие. Мы перебирали разные сюжеты и тема была как раз «Морские байки». Сюжеты выдохлись — требовалась, как говорят в таких случаях, «свежая струя»! Я взглянул на окошко и говорю киношникам: «А не хотите ли пообщаться с настоящим мореманом, каковых теперь особо и не встретишь?» Все одновременно закивали в знак согласия своими умными съемочными, навороченными в компьютерных монтажах, головешками.
Оставалась самая малость — уговорить моремана принять участие в съемках.
А они ведь, настоящие мореманы, на рожон не лезут и заслуги свои не выпячивают. Не с первого раза, но уговорили и вскоре все увидели настоящего моремана. Это надо было видеть: качающаяся походка, что в море лодка, морская аккуратная бородка, капитанская трубка в руках с запахом заморского табака, фуражка «а-ля-грибан с шитым крабом» и, что многие уже визуально подзабыли, настоящая морская куртка «канадка»… Телевизионный народ ахнул — типаж невероятный — засверкали подсветки, заработала кинокамера, сухопутный комментатор затарахтел со своими нелепыми вопросами… Впрочем, как выглядел герой эфира, вы и сами можете увидеть и оценить. Фотография эта сделана позже и с другого места — чуть подальше от городского озера, но это он сам — Леонид Молчан, Мореман…
Молчан Леонид Андреевич — настоящий Мореман на фоне любимого моря «с барашками»
На взгляд вроде бы суров, но Леонид Андреевич тут же улыбнулся и сходу рассказал историю из своей первой морской практики. И было это на мртк — малом рыболовном траулере. На первом курсе мореходки, когда его молодой неокрепший организм изрядно устал на приеме пойманной рыбы, он проспал очередную вахту, за что был жестко наказан треской. Выбрав самую крупную, ее положили на подушку рядом с лицом, чтоб запомнил навсегда. Проснувшись, он принял ее за акулу… Конечно, пересказать его рассказ невозможно так, как он это сделал… и это было, как принято сейчас говорить, весьма «прикольно». Калининград, после этой реальной байки, будоражило две недели, ведь многие знали нашего моремана. Причем, засняли и показали, как гогочут сами телеведущие и от этого всем становилось еще смешнее. Телевизионный сюжет крутили вдоль и поперек, а нашему герою сюжета звонили старые и новые друзья, восхищенные этой сценкой. Я эту байку запомнил навсегда и увековечил в книге /теперь уже под сокращенным названием/ «Операция «РЫ»:
«Судно на плавной океанской волне нехотя переваливалось с борта на борт, убаюкивая тех, кто был свободен от вахты. Гуров получил доклад, что в назначенное время юнги на вахте не появились. Он расстроился, так как, во-первых, один из них его сын, а во-вторых, хотел лично побеседовать и проинструктировать. У каюты он встретил капитана судна, боцмана и других моряков. Молодой здоровый храп в два голоса четко доносился именно из этой каюты и далее разносился на весь коридор.
— Притомились, голубцы, — доложил боцман Гурову шепотом, — после уборки палубы…
— И что из этого следует? — строго спросил Иван Иваныч Гуров.
— Вы ж просили их повоспитывать…, — заговорчески произнес боцман, показывая ему две огромные тушки пойманной трески.
— Проспали вахту, Иван Иваныч, — уточнил старший помощник судна, открывая дверь каюты. — Вахта — это святое! Сейчас их проучим, чтоб запомнили.
— Ну, ну…, — до конца не понял происходящего Гуров, впрочем, в таких случаях на начальство никто не обращал внимания.
Боцман Яша положил треску с разинутой пастью каждому на кровать, ближе к лицам и начал их будить. Первым проснулся Марек и увидел прямо перед собой пасть огромной трески. Он оттолкнулся руками от рыбины и заорал:
— Акула! Акула! Акула!
Одновременно, под крики Марека и хохот присутствующих, проснулся второй юнга и свалился с кровати вниз на палубу — треска на него сверху. Он стал яростно отбиваться от неё, произнося:
— Уйди, уйди, уйди…!
Мореманы ржали до потери пульса, включая Гурова, а следом за ними подключились и сами юнги.
— Прикольно! — спохватился Марек, разыскивая фотоаппарат. — А не сфоткали?
— Не-а! — произнес боцман Яша и удовлетворенный достигнутым результатом воспитания юнг удалился восвояси.
— Думал в сказку попал? — спросил у сына Гуров. — Н-е-е-е… Это ты в жизнь со своим другом вляпался… Короче, не отрывайтесь от коллектива, иначе коллектив оторвется на вас…»
С гражданскими экипажами я плотно поработал, будучи на гражданке, уволившись с подводного флота в 38 лет на военную пенсию. Я был заместителем генерального директора по флоту частной рыболовной компании и жадно впитывал все нюансы, пытаясь навести должный флотский порядок. Флот тогда, а это были 90-е годы, стоял в основном на приколе, экипажи «бухали по-черному», доворовывая по шхерам и отсекам последнее. Комсостав судов недолюбливал частников, особенно когда заявлялся кто-то из своих, прорвавшихся в бизнес. Я продолжаю цитировать книгу «Операция «РЫ», чтобы проиллюстрировать момент приема судна новым частным судовладельцем…
Книга вышла в 2018 году
«Началось второе пришествие капитана Гурова в родное пароходство и это надо было видеть. Господин капитан важно прошелся вдоль борта БАТМа /большой автономный траулер морозильный/, ожидая, что нынешний капитан все же соизволит спуститься вниз по трапу и представиться, как и положено делать в таких случаях. Не зная деталей, все уже были в курсе, что пароход отдают фирмачам. Поэтому сверху, их с партнером Одинцовым — бывшим военным — сопровождала масса любопытствующих глаз, рассматривающих мореманов кто как соизволит. Кто-то посматривал, притаившись и спрятавшись за палубными железяками. Кто-то в наглую, с иронией морских волчар. А кто-то, как нынешний капитан, с неким презрением. Впрочем, это не расстроило Гурова, потому что у него уже была намечена не одна кандидатура на вакансии капитанов, старпомов, стармехов и прочего морского люда, который ежедневно досаждал своими телефонными звонками на домашнем телефоне. Город был морским и кадров хватало в избытке. Но всего этого не знал капитан «Макариоса». Он находился в своей каюте и принимал доклады вахты о Гурове и его передвижениях на причале. Затем, он нехотя встал из-за капитанского стола и, выйдя на правое крыло мостика, прокричал в рупор:
— Ванька! Хорош строить из себя нового русского! Ползи сюда, пока я трап не убрал.
С палубы реплику капитана БАТМа поддержали громким ржанием. Начало меж капитанского противостояния было заложено.
— Вы здесь капитаном? — в свою очередь гаркнул «Ванька». — Извольте прибыть на причал! И прихватите с собой «деда»!
Вскоре по большому трапу БАТМа стали спускаться три моряка, примерно одного возраста с Гуровым. Первым, ещё на трапе, в разговор вступил капитан «Макариуса»:
— Кто тут раскомандовался на причале? Ба! Да это сам господин Гуров! Ваня, а где форменные нашивки? Или у новых русских флотоводцев это не принято? Га-га-га!
Гуров протянул руку только «деду» — стармеху и тот нутром уловил, что надо «хвост держать по ветру».
— Здравия желаю, Иван Иваныч! С прибытием вас в родное пароходство! — выдал старший механик, чем смутил и мореманов и своего капитана. Тот раскрыл рот, чтобы что-то вставить, но его опередил Одинцов.
— Запомните, господа, на будущее! — важно сказал капраз. — Я, генеральный директор нового пароходства, Одинцов Николай Николаевич. Ваше судно переходит к нам в аренду ровно на год, а может и больше. Иван Иванович, мой первый заместитель. Для вас, он самый главный начальник, с правом формирования экипажей по своему усмотрению.