С какой-такой сестрой? Никакой сестры у него отродясь не было, а тем более в Мурманске. Во мне зарождалось «цунами»: я везу ему компоты, надрываюсь, чтобы он цингой не заболел, а он тут всяких баб к себе водит. Ноги моей здесь больше не будет! Цунами набирало силу и на его пути, естественно, оказался злополучный чемодан. За борт его! – решила я. «Цунами» уже достигло берега и грозило потопить не только чемодан, но и все плавсредства, стоящие в порту Мурманска. Матрос кидается к телефону. Телефон не отвечает. Злость помогает мне, не напрягаясь, оторвать чемодан от земли… Вы не замечали? Когда она тебя захлестывает, откуда-то берутся силы, ранее не наблюдавшиеся. Еще усилие и …
– Да вот он уже идет, Ваш муж, – матрос почти кричит.
А я почти не слышу. И вдруг вижу мужа, радостно улыбающегося, счастливого, соскучившегося, распахнувшего объятия. Цунами как-то отступает, откатывается.
– Я поехал в аэропорт, думал тебя встретить, а встретил жену третьего помощника, он сегодня на вахте, а тебя почему-то там не увидел – он был искренне огорчен.
Конечно, кто меня там увидит из-ЗА-ЧЕМ-О-ДАНа! Я ж его полчаса с транспортера снимала.
– А это что? Тяжесть-то какая! Как ты это дотащила? – муж взял у меня из рук чемодан, который я не успела кинуть «в набежавшую волну», и стал подниматься по трапу. Я шла следом за ним. Цунами опустошило меня. Не было сил и слов. Мы вошли в его маленькую, но вполне уютную каюту. Рабочий стол, пишущая машинка, за шторкой койка, душа не было, жаль, но был холодильник. Вот туда надо определить компоты. В это время муж поставил чемодан на пол.
– Я тут вам посылочку собрал, ты домой возьмешь, сколько сможешь – с этими словами он открыл холодильник, чрево его было заполнено банками с самыми разными и самыми экзотическими соками и компотами из вишни, сливы, ананасов и даже папайи.
– А это наш «ответ Чемберлену» – я открыла свой чемодан, как фокусник в цирке.
Трехлитровые банки стояли, как рядовые солдаты, выдержавшие осаду неприятеля. Разбилась только моя майонезная баночка с маринованными грибами. По каюте разлился сладковато-солоноватый аромат маринада. Им же пропахли и мои немногочисленные наряды.
– Это посылочка от твоей мамы, компоты домашние с витаминами, чтобы ты цингой не заболел. У вас что, традиция такая семейная, компотами обмениваться? Только я трейлером быть не хочу – твердо сказала я.
Но пустой чемодан все-таки пришлось везти обратно. Теплоход уходил в рейс. Жены моряков покидали его, уже стоящего на рейде. К борту причалил рейдовый катер, раскачиваясь на волнах и пытаясь зафиксироваться рядом с трапом, ему это не очень удавалось. Нужно было прыгать с трапа на качающуюся, слегка обледенелую палубу катера. Сапоги на каблуках, в руках чемодан.
– А-а-а! Поймайте меня, пожалуйста! – крикнула я матросу на катере.
– И не таких ловили, – гордо ответил он, – прыгайте, не бойтесь!
– Но я с чемоданом, – предупредила я.
– Чемодан приму отдельно. А куда Вы с ним собирались? – не смог скрыть смешок матрос.
– На Северный полюс, разве не видно?
Прыгнула, каблук не сломала, в море не упала. Матрос – молодец, переловил всех женщин, детей и наши пожитки. Катер медленно направился к берегу. Никто нам ручкой не махал – не круизный лайнер. Наши мужчины занимались делом, судно готовилось к отплытию, снималось с якоря. А мы поехали по домам их ждать – работа у нас такая, или можно сказать смежная специальность.
В Мурманске я должна была еще завезти «конвертик» жене одного из коллег мужа, она сидела дома с маленьким ребенком. Не тащиться же туда с чемоданом. Я пошла на вокзал. Нашла свободную ячейку в автоматической камере хранения, засунула туда своего закадычного друга, порядком уже мне надоевшего, повторила про себя несколько раз код и поехала по указанному адресу.
Ну вот, поручение выполнено, можно домой. Ах да, чемодан! – подумала я с тоской.
На вокзале к моему удивлению оказались две автоматические камеры хранения, похожие друг на друга, как братья-близнецы. Какую же из них я выбрала? И еще: код-то я помнила, а вот на номер ячейки даже не взглянула! Пришлось вскрывать все ячейки подряд методом проб и ошибок. Моя исследовательская деятельность привлекла внимание полусонного дежурного милиционера. Он встрепенулся, подбежал ко мне, потребовал предъявить документы и объяснить мое странное поведение. Я доложила оперативную обстановку по поиску чемодана.
– А что у Вас в чемодане? – поинтересовался он.
– Да ничего в нем уже нет! Но это свекровин чемодан – с досадой ответила я.
– Понятно – сказал милиционер, – видимо, вспомнив свою маму, тоже приходящуюся кому-то свекровью.
Затем мы продолжили поиски вместе. Когда, наконец-то, код подошел, ячейка открылась, и я извлекла «раритет», милиционер не смог скрыть разочарования. Но мы же не клад искали! И вознаграждение я ему не обещала, да в те времена не было принято благодарить подобным образом. Про взрывные устройства тогда и речи не было, а то сидеть бы мне в отделении и писать объяснительную.
Больше никогда я компоты не возила и чемоданы в дорогу не брала. Разве что потом лет через двадцать – и только на колесиках.
Но уже как хочется мне засунуть этот чемодан обратно в кладовку!
https://www.proza.ru/avtor/petrovalokmai
Светлана Весенняя
Море
(фрагмент из «Путевых заметок о Вьетнаме»)
Какое оно, море?
Разное, как и всё на земле, постоянно меняющееся и непредсказуемое. Ласковое и нежное, весёлое и буйное, коварное и жестокое.
И любимое мною.
Впервые на море я была вместе с родителями маленькой девочкой, позже молодой женщиной уже со своей семьёй, но в те годы я не испытывала такого трепетного чувства к морю, которое испытываю сейчас. Сейчас я люблю море зрелой спокойной любовью, которая прощает всё, потому что любовь к морю – глубокое и постоянное чувство.
1 ноября, настроенная радужно и благодушно, потому что наконец-то добралась до «обетованной земли», на песчаном берегу Южно-Китайского моря дышала морским воздухом. В тот день цвет моря меня разочаровал: грязно- серо-зелёный, но безбрежный простор морского пространства, как всегда, взял в плен.
Отель находился чуть выше прибрежной полосы, отдыхающие уютно расположились на деревянных топчанах у бассейна, а у самого моря никого не было. Это меня удивило, но не насторожило. Скорее даже обрадовало, что пустынный берег и нет свидетелей моей встречи с морем.
Лишь вошла в море, оно обняло меня волной, ветер меня тоже не встревожил. Я поплыла от берега, испытывая радость от того, что плыву в море, но неожиданно почувствовала, что волна и ветер толкают меня всё быстрее и быстрее. А волна всё увеличивалась, когда я "зевала", меня накрывало волной с головой, что меня начинало пугать. Я с большим трудом изменила направление, чтобы плыть к берегу, но волна меня разворачивала в противоположную сторону. Берег приближался очень медленно, зато волны всё увеличивались, время от времени накрывая меня с головой и как будто издеваясь надо мной. Мне вдруг стало беспокойно, промелькнула мысль, если не выплыву, где меня будут искать сын со снохой. Ведь я ушла к морю, не дождавшись их и ничего им не сказав. Моё беспокойство нарастало. Что делать? Кричать? Звать на помощь? Неловко: берег так близко, да и кому кричать?
Никаких особых мыслей о смысле прожитой жизни не было: лишь хотелось скорее выбраться на берег. Я отдышалась, успокоилась, поняв, что могу надеяться только на себя…
Когда появились мои взрослые дети, я ничего им не сказала, решив, что сын сразу начнёт меня воспитывать, а смысл воспитания будет заключаться в единственной фразе: «С тобой одни проблемы, а мы прилетели отдыхать».
Через некоторое время всё пережитое мною повторилось, но только теперь участниками стали мы трое. Почувствовав, что меня ветром и волной выносит в безбрежное морское пространство, я крикнула сыну, чтобы он помог мне выбраться на берег. С. и М. подплыли ко мне, но волны отбросили их в разные стороны. Как они не пытались мне помочь, ничего не получалось. М., в отличие от меня, не стала размышлять «ловко» или неловко звать на помощь. Она стала громко кричать: «Помогите!». Кричала так долго и настойчиво, что на берегу наконец-то поняли, что нам нужна помощь. Ко мне с кругом подплыл вьетнамец, откуда-то появился скутер, на который посадили моих спонсоров, высадив их на берег, вернулись за мной. Наконец-то я на берегу, отдышавшись, проходя мимо бассейна, вдруг услышала:
«Мы сегодня с вами стали героями дня».
– А вы что тоже тонули?
– Нет, я вас спасал. Когда подплыл к вам, увидел, что вы были абсолютно спокойны. Дело в том, что там, где вы плавали, очень сильное течение. Вот она, разгадка, почему напротив отеля никто не плавал, когда я впервые пришла к морю, и все отдыхающие плавали в стороне от этого опасного участка моря, пройдя по берегу метров 100–150.
Я люблю море в любую погоду…
Неожиданно пошёл маленький дождик, который быстро набрал силу и переродился в тропический ливень. А я сижу под пляжным грибком, накрытым соломой, смотрю на море и слушаю музыку ветра, ливня и моря. В море живёт неведомая мне тайна: когда смотришь вдаль – там тихо и спокойно, но вдруг откуда-то рождается волна, она преобразуется в пенящийся гребень, который, пройдя свой отрезок пути, рассыпается на миллионы брызг, но вновь рождается новая волна, перерастающая в белоснежный гребень, пенясь и урча, он становится морской и как будто очень мягкой пеной. Так начинается морской шторм, каждая последующая волна набирает высоту и скорость, а на самом берегу рассыпается в бесконечное количество маленьких водопадиков. Картина рождающегося на глазах морского шторма настолько впечатляющая, что, находясь на берегу, я заворожено смотрю на эту морскую стихию.
За время отдыха я видела море разным, но спокойным оно не было ни одного дня, и цветовая гамма оказалась необыкновенно красочной: далеко на линии горизонта тёмного насыщенного синего цвета, который вдруг переходит в лазорево- бирюзовый цвет, преображающийся в тёплы