й серый и очень светлый у самого берега.
Я люблю море в любую погоду, а оно совсем невиновато, что курортники часто ведут себя безрассудно: часами лежат под палящими лучами солнца, как бананы на блюде, а потом прыгают в бушующее море.
Как-то поймала себя на мысли, а какие чувства испытывают моряки, уходящие в плавание на полгода, когда море изо дня в день, из месяца в месяц – и только море, куда ни посмотришь- море, море…
Южно-Китайское море является частью Тихого океана, одно из крупнейших открытых морей на планете. В Китае его называют Южным морем, во Вьетнаме официально называют Восточным морем, так как оно на восточном побережье страны. Первоначальное название было дано морю португальскими моряками в 16 веке, которые были заинтересованы в торговле с Китаем, именно они стали его называть Китайским морем. Но позже, поскольку есть другие воды вблизи Китая, оно было переименовано в Южно-Китайское море.
(Светлана Весенняя – литературный псевдоним). Живёт в г. Волхове Ленинградской области. В 1971 году окончила Карельский государственный педагогический институт, филологический факультет. Большую часть своей сознательной жизни учила студентов средних специальных учебных заведений писать сочинения, так увлеклась, что стала писать сама. Сотрудничает со СМИ г. Волхова, является внештатным корреспондентом газеты «Волховские огни». https://www.proza.ru/avtor/svetaguru9
Наталья Закалюжная
Стихи
Территория Осени Крым
Тропою Тавров маршруты торя
на территорию тишины.
Там терракотовый цвет у моря,
прибоя шорохи не слышны.
Свернулся Капчик в тугой калачик,
собакой спящей на рубеже
двух царских пляжей,
бессмертным стражем
полотен солнечных витражей.
Монету брошу я хлебной крошкой
в ворота каменные, закричу: —
Играй гармонь моя, Запорожская, жить
Миру счастливо – по плечу.
Новый Свет
Айя. Крым
В "Затерянный Мир" отдалённого края
отчаянно лодка рвёт сердца мотор,
Зовёт неизведанный охристый Айя —
оставь в Балаклаве тревоги и вздор.
На склонах тернистых ушастые маки
горят маяками – с пути не свернуть,
Помашут рукой с Фиолента зеваки
и им не понять побуждения суть…
На берег пустынный
сойти,
раствориться
с природой земной
не спеша —
тета-тет,
мерцающим полозом
вновь притвориться,
а далее девой
вернуться
во свет.
Хрупкое равновесие
Центр тяжести, ось единую,
хрупкость линии – удержи.
Аргиллитную шею длинную
рукотворную госпожи
белокаменной мисс Гармонии
в мире волн и шальных ветров.
Равновесие прирожденное
балансирует,
со счетов
снята спесь,
как труха дорожная.
Сдута пыль и отмыт гранит.
За терпение к миру смежному
восхищением вознаградит.
Архипо-Осиповка, сентябрь, 2019
Кильватерный след
Кильватерный след уходящего судна
павлиньим хвостом возмущал океан,
Покорная гладь бунтовала подспудно,
звучал духовой многогранный орган.
На линии берега два силуэта
платочками машут гиганту вослед,
Прощай отшумевшее жаркое лето,
куплет августейший безудержно спет.
Огнями печальными справа по борту
зелёным кольцом, образующим зонт,
Встречаю распластанный,
мной распростёртый
краплаком сияющий мой горизонт.
г. Краснодар. Любовь к жизни выражает через объектив фотоаппарата и и стихосложение.
https://www.stihi.ru/avtor/79183486048
Зоя Иванова
Закон Мартини
Мерцающей сферой завис косяк сардин над дайверами. Причудливый шар слегка смещался из стороны в сторону, неизменно сохраняя исходную форму. Внутри косяка металось рыбье сообщество, сгоняя молодняк в центр. По внешним орбитам искрящейся оболочки сновали крупные особи охранного легиона. Их юркие тела сверкали блестками рассыпанного бисера, усиливая магию пульсации.
Блики мечущихся рыбок завораживали и манили, оживляя в памяти мельтешение отсветов вечерней дискотеки. Ими выстреливал крутящийся под потолком шар, оклеенный зеркальными осколками. Именно там, Сергей впервые увидел свою будущую жену. Легкая как перышко, девчонка порхала в полутьме зала, почти не касаясь пола. В блуждающих зеркальных сполохах, девичьи глаза казались медово – бархатными. В них неудержимо тянуло погрузиться с головой и затеряться. И он затерялся на долгие годы, пока горькая слеза не обесцветила манящую глубину любимых глаз.
Ведомый колдовским приворотом сферы, Сергей отделился от группы дайверов. Вопреки правилам подъема, он резко пошел вверх и вклинился в центр искрящегося косяка. В налаженном ритме стаи возник хаос. Лопнувший шар перестроился в плотное кольцо, которое с бешеной скоростью начало вращаться вокруг Сергея. Быстрый подъем и мельтешение рыбьих тел ввергло парня в ликующий транс. Впервые за последние полгода, захотелось закричать от восторга, и он закричал. Безмолвно, во все горло, во всю силу тренированных легких, не жалея рвущихся от напряжения голосовых связок.
Обогнув косяк сардин, мимо продефилировала невозмутимая черепаха. Кульбиты дайвера не удивили пловчиху в латах. Она прожила здесь целую вечность и знала, что не прощает море вольности и панибратства; что бьет оно прихожан перепадами давления; рвет сосуды человеческой плоти в круговерти обморочного вихря. Но с годами, старая черепаха очерствела сердцем и утратила юношеское любопытство. Сегодня она была сыта, а значит, и безразлично-счастлива по-своему, по-черепашьи. Странные манеры человека не смутили и стайку кальмаров. Их вуальные плавники призывно колыхались в водных потоках, старательно выполняя игривый танец обольщения. Острозубая барракуда укрылась под коралловым козырьком, наблюдая из засады за лакомым выводком и выжидая удобного момента для нападения.
Хоровод морских существ неожиданно смазал белесый туман, поднявшийся со дна морского. Сквозь его зыбкое марево проступили контуры лесной поляны и уютного дачного домика. В идиллию дачной пасторали вплелся отдаленный звонок детского велосипеда. К садовой калитке подъезжал сын, живой и невредимый. Схватив отца за руку, малыш потащил отца к столу под навесом беседки. У стола стояла жена. Она осторожно наполняла молоком миску с земляникой. Молочная струя казалась тугой и плотной, как сметана. Она поднимала ягоды на поверхность, розовея от мятых плодов. Земляничный аромат был чрезмерно настойчив и выразителен. Заросли палисада поражали неестественно яркой зеленью, а молочные капли на столе застывали кремовой горкой. Было красиво и сказочно. Но самым странным в этом видЕнии был сын, аппетитно уплетающий молочно-ягодный десерт.
Злая память не давала забыться, постоянно возвращая Сергея в страшный полдень. В тот звонкий летний полдень, когда он увидел на пыльном тротуаре неподвижное тело малыша. Глаза сына, открытые и удивленные, невидяще наблюдали за исчезающим мотоциклом. В немом крике застыла жена. Исковерканный велосипед, жалобно звякнув клаксоном, неспешно крутил одинокое колесо. Эти кадры осели в памяти вязким осадком боли, неизлечимой тоской, вечной виной, опухшими от слез глазами жены и одиночеством. Но сейчас, на глубине колдовского моря, Сергей обрел желанный покой и утерянное счастье. Сном казались и смерть сына, и уход жены, и его затворничество. Душа ликовала. Эйфория и восторг звенели в каждой клеточке естества, вытесняя назойливую боль.
Некто чужой, настойчивый и дерзкий, выбил из рук Сергея ложку с яством. Причудливой розовой каплей повисло ягодное молоко в воде. Померкла пронзительная зелень беседки. Потускнел и исчез образ сына. Глаза инструктора выдернули парня из дурмана, а целительная баллонная смесь настойчиво изгоняла из отравленного организма азотное опьянение.
Только на суше Сергей ощутил последствия коварного закона «Мартини», или азотного наркоза. Раскалывалась голова, нутро выворачивалось от приступов тошноты, жаром пылало тело. Но иногда приходило облегчение. Нежные касания прохладных рук уменьшали страдания. Чуть позже размытый силуэт гостьи приобрел четкий контур. Округлившаяся от беременности фигура принадлежала единственной и любимой женщине с медово-бархатными глазами. В них неудержимо тянуло погрузиться с головой и затеряться в желанном мире покоя и любви.
Морская капустница
Залив походил на глубокое блюдо, выполненное талантливым гончаром. Дно залива было устлано белоснежным песком, сквозь который пробивались стебли морской капусты. Капризное течение вытягивало эту поросль в нити, и они стелились по дну, расцвечивая песочное покрытие яркой зеленью. Стены залива охраняли каменные идолы кораллов, формы которых поражали воображение сухопутных прихожан. Одни из них пестрели ухоженными цветниками, другие царапали взор острыми шипами, третьи сползали к песчаному дну застывшей лавой. Монолит окаменелостей ловко сочетался с нежностью мягких кораллов, схожих с ягелем холодной тундры. Их стебли, послушные течению, вторили колебаниям придонных водорослей.
В каменных гротах залива мирно уживались невозмутимые рыбки- крокодилы, нервные кальмары, скрытные мурены и премудрые иглохвосты. Равновесное миролюбие теплых вод залива ревностно охранялось ответственными ворчунами и уважаемым семейством наполеонов.
В один из дней, когда течение перестало трепать придонные водоросли, атмосфера залива зазвенела торжеством. Такое трепетное томление возникает в ожидании желанного гостя. Об его скором явлении оповестила акваторию залива стремительная тройка макрелей. Их выход сопровождался традиционным хороводом золотых рыбок, расцветивших водную толщу праздничным фейерверком. В унисон мерцающему салюту грянула здравица рыб-флейт. Под аккомпанемент их приветствия показался эскорт сопровождения царственной особы.