– Попробую.
Данил зачерпнул ладонью морской воды и брызнул ею в лицо Андрея, а затем вдруг дважды хлестко ударил его по щекам. Не знаю, что помогло, но Андрей открыл глаза и сразу застонал от боли.
– Андрюха, где болит?! – бросился к нему Данил.
– Грудь и еще… рука, – еле слышно прошептал Андрей.
– Сейчас, ты потерпи, – Данил повернулся ко мне: – Стас, надо снять с него гидрокостюм.
Я кивнул, и мы вдвоем принялись стаскивать с Андрея гидрокостюм. Когда мы поворачивали его тело, чтобы вытащить руки из рукавов водолазной куртки, он еле слышно стонал. Мы с Данилом как могли его подбадривали. Я сейчас же принялся освобождаться от своей неопреновой оболочки. На солнце резина моментально высохла и стала обжигающе горячей. Представляю, какие страдания испытывал Андрей, пока я не снял с него гидрокостюм.
В это время Данил тщательно осматривал тело Андрея, именно так, как это делал Илья Константинович. Закончив осмотр, Данил повернулся ко мне. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего, а слова подтвердили мои самые худшие опасения:
– Стас, дело плохо. Серьезно повреждена грудная клетка: сломано три или четыре ребра. Плюс к этому перелом правой руки и серьезный вывих правого тазобедренного сустава. Да еще сотрясение мозга. Андрюхе срочно нужно в больницу. И ему еще дико повезло, что все переломы обошлись без разрывов тканей.
Я мучительно соображал, подыскивая решение, а Данил, не дождавшись моего ответа, набросился на меня с расспросами:
– Но что с вами случилось? Где «Тритон»?
Я кратко рассказал ему о схватке с американскими «тюленями» и о том, как погиб наш транспортировщик, протараненный атомоходом. Данил слушал молча и, лишь когда я остановился, спросил:
– Как же такое могло случиться?
– Нас ждали. Для проведения ходовых испытаний подводной лодки не нужны боевые пловцы, обученные ведению подводного боя. Их вызвали, потому что руководителям испытаний стало известно о нашем присутствии. Американцы знали, что мы непременно появимся на их морском полигоне, и подготовились к нашему появлению.
– И что теперь, сворачивать операцию? – поинтересовался Данил.
– Подумаем об этом позже, когда окажемся на берегу и определим Андрея в больницу, – ответил я ему. – Правь к яхте.
Данил понимающе кивнул и, усевшись на корме, направил «Зодиак» к оставшемуся за горизонтом «Конкистадору». Я пересел ближе к Андрею и, чтобы приободрить его, положил руку на плечо. Он едва заметно улыбнулся в ответ, но ничего не ответил, так как его губы были плотно сжаты от боли. Мне хотелось с ним поговорить, но я не мог это сделать, так как должен был срочно придумать убедительную легенду для Родригеса.
В АКВАТОРИИ МОРСКОГО ПОЛИГОНА
– Вот оно! – Оператор технического поста поиска донных мин вывел на экран соединенного с магнитометром компьютера изображение проявившейся на дне магнитной аномалии.
– Что? – не понял Трентон.
– То, что вы искали. Металлическое тело обтекаемой формы длиной пять и диаметром полтора метра, – пояснил оператор.
Инспектор ЦРУ вгляделся в узел переплетающихся световых линий на темном экране монитора. Оператор заметил его пристальный взгляд и, щелкнув клавишей «мыши», изменил цветовой режим. Сейчас же подсвеченный клубок стал ярко-голубым, а оттеняющий его фон – бледно-желтым. На изменившейся картинке стало отчетливо видно, что изображенный на экране предмет имеет веретенообразную форму.
– Это действительно подводный транспортировщик? – Трентон ткнул указательным пальцем в экран.
– Скорее всего. – Служба на тральщике приучила оператора не делать раньше времени поспешных заключений.
– И когда вы сможете сказать это наверняка? – поинтересовался Трентон.
– Когда увижу эту штуку собственными глазами.
– Ясно, – Трентон поднялся со своего стула, привинченного на случай качки к полу корабельной рубки. – Где находится этот объект? – Он снова ткнул пальцем в монитор.
На этот раз ответ оператора прозвучал вполне конкретно:
– В девяноста шести метрах прямо под нами.
Оставив пост магнитной разведки, Трентон поднялся на палубу тральщика. Здесь вместе с матросами корабельной команды и первым помощником капитана его ожидали лейтенант Гасс и еще трое «морских тюленей».
– Готовьтесь к погружению, лейтенант, – обратился Трентон к командиру взвода «тюленей». – На дне, прямо под нами, лежит подводный транспортировщик русских боевых пловцов. Его необходимо поднять.
– Да, сэр! – четко ответил морской офицер и, повернувшись к своим бойцам, распорядился: – Барт, надеть водолазный комбинезон и прочее снаряжение для глубоководных работ! Погружение через десять минут!
– Лучше послать двух водолазов, – заметил Трентон, услышав его слова. – Мало ли что может случиться.
– Вторым буду я, сэр! – повернувшись к Трентону, отчеканил командир взвода.
Инспектор ЦРУ одобрительно кивнул и подумал: «Парень рвется в бой. Ему не терпится доказать мне, что он и его люди ни в чем не уступают русским «дьяволам», а в том, что они упустили русского, виновато досадное стечение обстоятельств. Что ж, пусть доказывает. Подобное рвение встретишь нечасто…»
Через десять минут с борта тральщика под воду ушел стальной канат, соединенный крюком с чугунной плитой. На плите, тесно прижавшись друг к другу и обхватив руками уходящий к поверхности трос, стояли два водолаза. Их прочные гидрокомбинезоны из армированной водоотталкивающей ткани, шлем-маски и комбинированные дыхательные аппараты, заправленные гелиевой смесью, позволяли погружаться на огромные глубины. Снаряжение американских «тюленей» во многом повторяло экипировку российских «морских дьяволов». Исключение составляли системы электроподогрева на гидрокомбинезонах американцев. Кроме того, у них отсутствовали акваскопы, которые с успехом компенсировались мощными подводными фонарями с тяжелыми аккумуляторными батареями.
Трентон, стоя на палубе, следил, как вращающийся барабан лебедки разматывает переброшенный через кран-балку стальной трос. Работой лебедки, а следовательно, и скоростью спуска управлял один из оставшихся на палубе «тюленей», назначенных лично лейтенантом Гассом. С интервалом в десять метров на трос были нанесены белые метки. Каждая очередная метка сползала с барабана ровно через минуту. Дождавшись появления восьмой метки, управляющий лебедкой «тюлень» замедлил спуск и, взяв в руки микрофон системы гидрофонической связи, произнес:
– До грунта шестнадцать метров. Что видно внизу, лейтенант?
– Ничего. Одна чернота, – раздался из установленного на палубе динамика голос лейтенанта Гасса, который показался Трентону глухим и совершенно незнакомым.
На восьмидесятиметровой глубине тьма подводного мира была настолько плотной, что опускающиеся на дно водолазы не видели ни чугунной плиты, на которой стояли, ни соединенного с ней стального каната, ни даже друг друга. Услышав от управляющего лебедкой бойца, что до дна осталось шестнадцать метров, Гасс включил свой фонарь. Вслед за ним то же самое проделал его напарник. Два световых луча разорвали подводный мрак, но водолазы вновь не увидели вокруг себя ничего, кроме висящих в воде мельчайших песчинок. Лейтенант Гасс недовольно ухмыльнулся. В такой взвеси на поиск затонувшего транспортировщика может уйти много часов, особенно если спуск произведен недостаточно точно, а ресурс системы жизнеобеспечения водолазного скафандра всего шесть часов, включая время подъема с необходимыми декомпрессионными остановками. Спуск еще более замедлился, из чего Гасс сделал вывод, что дно уже близко. Он направил луч своего фонаря вертикально вниз и вскоре разглядел за пеленой висящих в воде песчинок твердое основание. Через несколько секунд чугунная плита, на которой стояли водолазы, достигла дна и мягко легла на грунт.
– Мы на дне, – сообщил Гасс в микрофон встроенного в маску переговорного устройства звукоподводной связи. Он нагнулся и отстегнул зацепленный за плиту стальной крюк. – Трави понемногу.
Уходящий к поверхности трос обвис и под тяжестью собственного веса начал кольцами ложиться на дно.
– Не так быстро, – предупредил лейтенант своего оставленного на тральщике бойца.
– Да, сэр.
Разматывающийся трос остановился. Удерживая в руках отсоединенный крюк, Гасс оттолкнулся от плиты и, экономно загребая ластами, поплыл вперед. Его напарник следовал в метре от него, освещая своим фонарем путь командиру. В луче света переливались плавающие в воде песчинки, за которыми угадывалась твердая поверхность океанского дна. Оно не было идеально ровным. На нем встречались и напоминающие барханы насыпи, и отдельные камни, но все это мало походило на затонувший подводный носитель боевых пловцов…
Расхаживающий по палубе тральщика Трентон заметно нервничал и то и дело смотрел на часы. Прошло уже полчаса с того момента, как лейтенант Гасс передал на поверхность, что вместе с напарником достиг дна, но за все это время новых докладов от обследующих дно водолазов так и не поступило. В конце концов Трентон не выдержал.
– Сколько времени они еще собираются там плавать?! Неужели так трудно обнаружить лежащий на дне транспортировщик?! – воскликнул он, обращаясь к управляющему лебедкой «тюленю».
Следящий за разматывающимся тросом пловец бросил на Трентона презрительный взгляд и, чтобы тот не услышал его слова, шепотом процедил себе под нос:
– Попробуйте сами.
Столь дерзкий ответ мог и не понравиться инспектору ЦРУ…
В первый момент появившуюся в луче света выпуклость океанского дна лейтенант Гасс принял за очередную песчаную насыпь. Но ее подозрительно ровные склоны заставили командира взвода боевых пловцов присмотреться более внимательно. Гасс замедлил движение и, перехватив буксируемый крюк в левую руку, посветил вокруг себя фонарем. Пробежав по дну, луч выхватил из мрака океанской пучины сильно деформированный горизонтальный руль наполовину зарывшегося в песок подводного аппарата…